15 лет назад, 29 сентября 2006-го, умер Николай Жуков — феномен, который входит в когорту лучших вратарей в истории советского гандбола. И который должен был стать в ней самым великим.
Хроника сохранила для нас немного матчей с участием дальневосточного самородка — в ютубе я нашел всего три. Но и их с лихвой хватает, чтобы понять масштаб дарования Николая — чемпиона и призера союзных чемпионатов, победителя Спартакиады народов СССР, чемпиона мира среди юниоров, обладателя Кубка ИГФ-1982/83 в составе запорожского ЗИИ, победителя Кубка кубков-1986/87 и Кубка европейских чемпионов-1987/88 с московским ЦСКА.
2 ноября 1979. Финал юниорского чемпионата мира. СССР — Югославия. В составе балканцев будущие звезды: Златко Сарачевич и два Веселина — Вуйович и Вукович. В советской команде тоже хватает ярких персонажей. Сразу шесть игроков вскоре окажутся в "националке" — Александр Шипенко, Владимир Белов, Александр Каршакевич, Юрий Шевцов, Александр Рыманов и самый молодой в этом составе Николай Жуков. Голкипер ЗИИ на год-два моложе своих товарищей и должен был успеть сыграть и на следующем таком чемпионате.
Сохранившийся в интернете второй тайм дает ответ на вопрос, почему спустя год в решающие секунды финала Олимпиады-80 советская команда доверила свою судьбу белорусскому вундеркинду Каршакевичу. Любимый игрок Спартака Мироновича проводит просто феерический матч, накручивая защитников и поражая ворота из самых невероятных позиций.
Голкипер советской сборной Жуков отправляется на скамейку за полторы минуты до конца, и на семиметровый выходит его одноклубник Шипенко. Миронович кивком головы оставляет последнего в воротах — судьба встречи решена, пять мячей "югам" уже не отыграть.
Только этим можно объяснить то, что команда после матча качает одного Каршакевича — он на площадке, когда все закончено. Да и весит, несомненно, меньше Жукова, которому до двух метров не хватало пяти сантиметров. Иначе в воздух должны были полететь оба.
Из 26 бросков во втором тайме Жуков отбивает 17 — фантастические 65% надежности! Кипер умудряется располагаться в воротах так, что югославы все время попадают в него мячом. Интересно, кого они запомнили больше — стремительного Александра или кажущегося неторопливым Николая, которому даже с линии забросить невозможно?
23 апреля 1988 года. Последний тур чемпионата СССР, в котором СКА принимает уже экс-чемпиона страны ЦСКА. Отрыв между лидерами составляет десять очков, но до отказа забитые трибуны (эх, было время!) минского Дворца спорта требуют от своих любимцев только победы. И в середине второго тайма те ведут — 15:12.
Что было потом? Наглухо закрытый Жуковым лучший бомбардир минских армейцев Александр Тучкин, под 60% отбитых мячей во втором тайме и, как итог, победа ЦСКА 23:22.
Ровно через месяц москвичи сыграют второй финальный матч Кубка европейских чемпионов против ТУСЕМа из Эссена. Неделей тому они одолели немцев дома — 18:15, но что такое три мяча перевеса перед гостевой игрой в Германии?
Все верно, после первой половины москвичи горят ярким пламенем — 5:13! И спасти их может только чудо. Говорят, в перерыве тренер ЦСКА Валерий Мельник пообещал подопечным заменить отпуск дежурствами по армейскому клубу — если они не вытащат этот матч. Анатолий Евтушенко в таких случаях делал безошибочную ставку на отцов, которые в случае поражения могут встать из могил.
Мельник обошелся без пафоса. А может, просто лучше знал психологию своих ребят, собранных со всей страны по принципу той же сборной. В которую, правда, никто особенно не стремился. В том числе и наш герой, прошедший свободолюбивую запорожскую школу. Как известно, ни один из ее представителей так и не соблазнился офицерскими погонами и ранней пенсией и как манны небесной ждал дембельского звонка. Жуков исключением не был.
Галина, сестра:
— Николка с детства был добрым и ласковым. Младший брат всегда считался любимцем семьи. Мама и бабушка в нем души не чаяли. Хотя папа держал нас в строгости, в ежовых рукавицах. Он рыбаком был, в море ходил.
Думаю, Николка тоже пошел бы по его стопам, если бы не гандбол. В те времена тренеры ходили по школам. К ним также заглянула Екатерина Головченко — молодой тренер. Сразу полкласса к ней записалось.
Геннадий Куксов, друг детства:
— Мы с Колей начали тренироваться у Екатерины. Потом, когда она домой в Украину уехала, за нас Рогонов взялся. Нещадно гонял на побережье по песку. Зато, когда выходили в зал, неслись так, что никто не мог догнать. Николашка — я его так называл — в воротах отбивал и сразу мне в отрыв, на левый угол. А у меня прозвище — Электричка. Сколько мы так мячей назабрасывали…
В Кингисеппе на чемпионате России Николаша сказал, что соперники начали специально бросать ему в лицо — забросить не могли, так хотели из себя вывести. "Гена, "ответку" им можешь?" Да легко, я и сам уж собирался. Залепил их вратарю от души, и все, вопрос сразу закрылся…
В Коле какой-то самобытный талант был. Тренеры ему: стой так, как методика рекомендует, а он по-своему. Мне, говорит, так удобнее отбивать. И ведь действительно. Он как крепость — все в него попадало.
Но, конечно, была и своеобразная черта… Он жил немного выше меня по улице и перед играми всегда заходил: "Гена, налей немножко для настроя". Грамм 50 начислял… Мне-то нельзя, я ведь бегаю, а водка ускорению этого процесса не сильно способствует. Ему же, похоже, нужно было. Может, начинал себя чувствовать увереннее или страх таким образом убивал. Все-таки в ворота со всей дури палят, а ему под эти ядра себя подставлять надо…
Юрий Рогонов, тренер:
— Поначалу Коля не особенно выделялся из общей массы. Такой же, как и все. Бегал не очень, и стало понятно, что лучше всего ему играть в воротах. Тем более он чем-то напоминал Михаила Ищенко — тогдашнего лучшего вратаря СССР. Колю заметили в Запорожье — мы туда часто ездили на сборы из родного Владивостока. Потом за ним специально приехал Ефим Полонский.
Андрей Тюменцев, олимпийский чемпион:
— Коля был на три года старше меня, а Рогонов любил подключать младших, так что иногда мы тренировались вместе. Сами знаете, для младших это всегда испытание, но Жуков был не из тех, кто кричит. Он, как и все большие люди, был добрым. Флегматик.
Когда бегали кросс, забурится в кусты и только выглядывает, когда мы закончим. А в ворота стал, и все. Забросить невозможно.
Андрей Тюменцев: "Чемпионы бывают только настоящими"
Игорь Чумак, олимпийский чемпион:
— Помню, Коля приезжал во Владик во время запорожских каникул, и мы собирались рогоновскими пацанами. Есть у нас такая бухта Шамора, мы туда выезжали на пару дней — понятно, с боеприпасами.
Жуков не самый большой оратор, но тогда мы только его и слушали, вытаращив глаза. Еще бы, человек уже попробовал гандбол в высшей лиге, его пригласили в молодежную сборную СССР! Для нас, приморских пацанов, это было сродни фантастики. Человек из другой жизни.
Советская школа. Игорь Чумак. Спасибо, что живой
Галина:
— У нас в детстве был катерок, и на этом боте мы ходили на Русский остров. Папа знал всю акваторию Уссурийского залива. А Николка очень хорошо плавал и нырял, доставал со дна мидии и ракушки. Рассказывал, как в Запорожье нырнул в бассейн и весь его проплыл под водой. Там все опешили: вот это да!
Через два года он приехал на первую побывку из Запорожья уже другим. Можно представить: 16 лет, дом далеко, живешь в студенческом общежитии. Свобода, соблазны… Помню, сел за стол и попросил нож — хотел показать, что теперь знает, зачем нужен этот столовый прибор. А еще одет был очень модно. У него там уже поездки начались, другая жизнь…
Григорий Евченко, игрок ЗИИ, друг детства:
— Мы с ребятами через год приехали, Жуков уже в составе был. Помню, сидим на трибуне и смотрим, как он, восемнадцатилетний пацан, выходит против МАИ — тогда это был суперклуб. В зале биток, наш Коля стоит как бог.
Вот он отбивает с отрыва, "углы" убегают, остается разыгрывающий, за которым прячется Максимов. Хотя, как такой лось мог за кем-то спрятаться? Но вот сумел же… Жук отдает нашему пас, Макс выскакивает из-за него, перехватывает и как зарядит Коле мячом в лобешник! Он тут же "уходит" — падает на пятую точку. Нокдаун. А трибуны ревут: "Коля — лучший!" Мне кажется, тогда они его и признали.
Александр Головень, игрок ЗИИ, друг:
— Мы как-то сразу подружились. Коля даже жил у меня дома. Приятный, обаятельный парень, домашним крепко по душе пришелся.
В команду тоже легко влился. Тогда еще старики играли — Плахотин, Саржевский… Помню, обыграли МАИ 19:18, Коля отбил почти все, что в ворота летело. Кому такой голкипер не понравится?
Андрей Тюменцев:
— По силе своего дарования Коля должен был стать и чемпионом мира, и победителем Олимпиады, причем неоднократным. Он всегда очень хорошо выбирал место в воротах. Да и здоровый вдобавок. Позицию займет, руку-ногу, задницу повернет, и в него попадают.
Плюс чутье и скорость. Никаких лишних движений. Люди вылетают с угла, он бедром р-раз — и все. Никто забросить не может, стиль сугубо индивидуальный. Такому не научишь.
Александр Каршакевич, олимпийский чемпион:
— Вратарь своеобразный, напоминал мне Ищенко. Все голкиперы любят шпагаты использовать, но за ним я этого не замечал. При броске с края открывал ближний угол. И подкрутку в дальний не сделаешь, и в этот ближний тоже бросать опасно — он был парнем хоть и большим, но очень подвижным, мгновенно выбрасывал руку или ногу. И привет. Ну и бедро еще умел выставить так, что последнее свободное место в воротах оказывалось закрытым.
Александр Каршакевич: "В белорусских лесах стреляли зайцев человеческого роста"
Константин Шароваров, олимпийский чемпион:
— По стилю с Андреем Лавровым они разные, но по уровню, считаю, одинаковы. Коля был очень большим — выпрыгиваешь с угла и не знаешь, куда бросить. Везде он.
Очень хорошо держал паузу. Как и Лавер. Кажется, ему уже все возможные варианты показал — и в дальний, и в ближний, и в нижний, а он стоит и не дергается. Ждет. А в самый последний момент р-раз — и отбил. Ну и еще мне нравилось, что он по характеру очень спокойный. Никогда ни на кого не злился, не обижал.
Воспитанный на "неуловимых". Константин Шароваров: "Тренер я не великий"
Григорий Евченко:
— 1980 год, первенство СССР, играем с Каунасом. Каучикас весь матч пробует пробить Жукова с линии. Я не считал, но попыток очень много. На литовца нельзя было без боли смотреть. Он классный игрок, бомбардир, но ничего не может сделать с Колей, хоть убей!
Потом журналист подходит брать интервью у второго тренера сборной Юрия Предехи: "Каучикас так здорово разыгрался! Я слышал, его даже призвали в сборную…" Предеха хмуро: "Я этого не слышал".
Йонас Каучикас, игрок "Гранитаса":
— Помню, перед тем матчем мы с Колей тепло пообщались на разминке, пошутили-посмеялись. А потом началась игра, и с шестиметровой линии я бросал Жукову тринадцать раз! А забросил только однажды… У меня ни с кем такого не было.
Надо признать, что Николай сыграл немало других выдающихся матчей. Но он совсем несерьезно относился к своему таланту. Очень жаль…
Йонас Каучикас: "Чемпионами Литвы мы стали бы, играя даже неудобными руками"
Игорь Чумак:
— Знаете, в чем его сила? Он всегда был в себе уверен. И даже мяч его боялся. Феноменальный вратарь, нечего и говорить. Если бы не одна черта, то сейчас был бы жив и имел сумасшедшую коллекцию наград.
Александр Резанов, олимпийский чемпион:
— Для меня Коля — талант масштабов Владимира Ященко, выдающегося прыгуна в высоту, который в 70-х буквально за один вечер стал любимцем всей планеты.
Вот и Коле было суждено стать великим вратарем. Это все от бога, предназначено кем-то сверху. Он вставал в ворота и творил то, что не поддавалось осмыслению. Но почему-то именно у таких людей судьбы складываются трагическим образом. И Володя, и Николай ушли, по сути, молодыми.
Александр Резанов: "Тот плакат в казарме бундесвера нам очень не понравился…"
Александр Резанов: "Я был выше всех в лиге. Газеты писали: в нашем гандболе появился Гулливер"
Григорий Евченко:
— Мне кажется, тут гены сработали. У Коли батя всю жизнь пил и, видимо, ему тоже это передал. Был в "Кунцево" один вратарь, так перед игрой тренер запирал его в номере, давал две бутылки портвейна, и на следующий день тот творил чудеса.
Коля — добрый, веселый малый и широкая душа. Помню, приезжает со сборов, улыбается: мол, меня только что выгнали из молодежной сборной, но тут же взяли в национальную. Разбирает сумку в общаге. "Во, смотри, кроме экипировки, зачем-то выдали лыжи. Что с ними делать в Запорожье?" И в самом деле. Скоро Новый год, а на улице дождь. А тут к нему как раз друг из Донецка приезжает. Коля моментом продает эти лыжи и накрывает поляну.
"Ты чего? У тебя завтра самолет в "националку". — "Ничего страшного". И ведь не улетел, все пропил…
Владимир Михута, игрок минского СКА:
— Я из-за Кольки не поехал на чемпионат мира 1982 года. Хотя, по всем моим прикидкам, должен был быть в составе.
А случилось так — перед юниорским чемпионатом мира он приехал во Владивосток — вроде как родителей навестить. Но завис там на несколько месяцев. Я слышал, что Полонский потом туда специально полетел, чтобы его найти. Штука в том, что рассчитывала на него не только юниорская, но и национальная сборная. У нее свой чемпионат был через пять месяцев.
Получается, остается один Шипенко. Евтушенко сел в самолет, и в Киев — уговаривать вернуться в сборную Ищенко. Уговорил, но взял потом на подстраховку еще и Сергея Кочергина.
А вот если бы Жуков не пропал и поехал на чемпионат, то и три вратаря не понадобились бы …
Эх, сколько тех залетов у Коли было… В ЦСКА его в воспитательных целях Мельник отправил послужить — куда-то к белым медведям. И Коля писал покаянные письма и просился обратно. Но понятно, что потом снова начал выпивать…
Владимир Михута. Часть 1. Стайковский арестант. Кроссовки Ульяны Семеновой. Оброк для Предехи
Владимир Михута. Часть 2. Пивбар в немецком туалете. Уровень бога. Белый халат ловеласа
Александр Cокол, игрок ЗИИ:
— Вратарь, конечно, великий. Феномен, который мог играть с закрытыми глазами. Заводился так, что ему вообще никто не мог забросить. Другой такой — только Ищенко. В Союзе было много классных вратарей. Но эти двое стоят в сторонке.
Мы с ним выиграли Кубок ИГФ в 83-м. И в 85-м снова взяли бы, если бы тогдашний главный тренер Валентин Цапенко не решил дать педагогический урок и не усадил его на лавку за нарушение режима.
Но получилось, что наказал не Колю, а команду. А если бы оставил, то мы у этого "Минаура" румынского десятку спокойно выиграли бы. А чем все закончилось, все знают…
Неприкаянность его еще была и в том, что квартиру в ЦСКА ему так и не дали, да и в Запорожье тоже. Хотя могли бы. Неженатым в Запорожье было не положено. Исключение сделали только для Кушнирюка, когда он стал олимпийским чемпионом.
Характер у него легкий был. Юморной, добродушный, веселый. Мог одним махом все отдать, широкая душа.
Александр Сокол. Часть 2. "Если в ЦСКА пропадал Жуков, на гауптвахту почему-то отправляли меня"
Андрей Щепкин, семикратный победитель Лиги чемпионов:
— Коля — это мегаталант. И если бы он режимил, то… Хотя он и так был один из лучших в мире. Для меня он и Лавров — два сильнейших вратаря, которых встречал в своей жизни.
Это был человек, который для друга снял бы с себя последнюю рубашку. Его любили все. Настоящий русский человек — в лучших проявлениях.
Единственный в мире. Андрей Щепкин: "Если я расскажу все, мне придется вас убить”
Единственный в мире. Андрей Щепкин: "Предложение от "Райн Левен" я получил в 47 лет"
Александр Головень:
— Коля, конечно, был щедрым человеком, этого не отнять. Приезжал из сборной с кучей экипировки и говорил: "Тебе что-то надо?" Рассказывал, как магнитофон кому-то из ветеранов отдал, когда того лишили этой техники за какую-то провинность. "Ну ты даешь…" — "Ну а что? Я себе еще привезу…"
В общежитие на Добролюбова со сборов притащил кучу вещей — тапочки, майки, джинсы, что-то в подарок, что-то на продажу. Собрал друзей: мол, меряйте, я пока в душ схожу. Выходит — нет ни друзей, ни вещей…
Александр Анпилогов, олимпийский чемпион:
— Коля был самым щедрым человеком из тех, кого я встречал на своем жизненном пути. Щедрым на человеческое тепло и полную самоотверженность ради друзей. Никогда не пробивал свое "я". Ни за что не цеплялся и ничего не просил. Исключительно отдавал. Экипировку — друзьям, деньги — знакомым.
Как-то нас поймали в сборной на чем-то плохом — подробностей уже не помню. И Предеха заявил: "Кравцов, за провинность вы лишаетесь магнитофона, сдайте его на нужды команды".
Чем в ту пору был фирменный "маг", привезенный из Европы? Степень печали нашего Колобка трудно оценить, и потому лица на нем не стало. Это было сродни лишению советского гражданства. И тогда к Володе подсел Коля: "Ты отдай ему мой, мне он не очень-то и нужен".
Ну не мог Жуков спокойно смотреть, как заслуженный и неповторимый Колобок пребывал в депрессии. Коле много не надо, он был даже рад оказать такую незначительную, по его мнению, услугу товарищу. И все это — без расчета на взаимность или выгадывание чего-то для себя. Он жил и умер бессребреником. Встречаются иногда и такие люди.
От Коли всегда исходила какая-то непорочная энергия. Он принимал жизнь такой, какая она есть.
Азбучные истины Александра Анпилогова — 1, 2, 3
Владимир Михута:
— Как-то одолжил у меня сумку Puma. Мы тогда готовились к Спартакиаде дружественных армий. "Дай, я за пивом схожу". А потом на сбор в Салламяэ он почему-то приехал без экипировки, и все по ребятам собирал, кроссовки только у меня нашлись второй парой. Понятно, что ни сумки, ни "кроссов" я потом не увидел. Наверное, тогда у него такой период случился, когда ничего не было…
Жаль парня. Он пил и говорил, что так легче настроиться на игру. Но если настраивался, то забросить ему было очень трудно. У них с Шипой была похожая стойка, широко расставляли ноги. Надо было или между них бросать, или под ногу. Вверх без толку — доставал все, руки-то здоровые.
Людмила Салова, бывшая жена:
— Мы с Колей познакомились в Запорожье на сборах. Андрей Щепкин учился со мной в интернате. Он с Каховки, я с Херсона. А потом на свадьбе Лени Беренштейна Коля мне сказал: "Выходи за меня замуж". Ответила ему: "Ты что, смешной? Ладно, подумаю…"
Леонид Беренштейн, игрок ЗИИ:
— Коля если и говорил это, то приватно. Не припомню, чтобы он вышел на сцену и объявил об этом во всеуслышание.
Добрейшей души человек. Очень ведомый. Очень талантливый. Второго такого вратаря не знаю, а я многих видел. Ну, разве что Лаврова можно поставить рядом.
Коле не надо было сильно трудиться, он был голкипером от бога. Другие вратари очень чутко реагировали на замахи и обманные движения. А он стоял до конца. У него были сумасшедшая выдержка и очень правильная техника.
Когда мы победили на Спартакиаде народов СССР в 1983 году, то львиная доля в этом успехе была именно его. Помню, ему бросают, он отбивает в падении уже на земле, мяч отлетает к сопернику, но Коля мгновенно вскакивает и отражает следующий бросок ногой в "девятке". Я не представляю, чтобы кто-то мог такое повторить. А для него это была норма.
Но, конечно, любил выпить… Даже Полонский практиковал такое — ему наливали в день игры, чтобы пришел в себя после пьянок. Он мог пропасть на неделю, его искали, вытаскивали. Ну и так приводили в чувство. И в том состоянии он стоял как бог!
Сергей Кушнирюк:
— Тур Союза в Каунасе. Назавтра игра с Минском — очень важная. Коля заходит к Семену Ивановичу и с его ведома — в два приема — выпивает бутылку водки. И там же, в номере Полонского, ложится спать. Наутро главный тренер будит его, и мы едем на игру.
Уверен, многие говорили об игре Коли кратко — стоял как бог. В том матче с минчанами он именно так и играл…
Жуков обладал уникальной способностью решать исход матча в одиночку. Есть много вратарей, которые играют с защитой, с блоком, закрывая определенный угол ворот. А этому не был нужен никто. Вот есть я, и попробуйте — пробейте…
Сергей Кушнирюк. Судьба в зеленом коридоре
Сергей Кушнирюк. Часть 2. "В олимпийских чемпионах есть что-то неправильное"
Людмила Салова:
— Коля целый год тайно приезжал ко мне в Киев, чтобы ни Турчин не знал, ни Полонский. Игорь Евдокимович был категорически против: "Ты вообще понимаешь, с кем собираешься связать свою судьбу?" Даже паспорт у меня забирал. Тренеры приходили домой и разговаривали с родителями, чтобы я за него не выходила.
Но моим Коля сразу пришелся по сердцу. А почему нет? Он был добрым, тем и нравился людям. Потом к его родителям поехали и решили там свадьбу и сыграть. Но по его линии отец любил выпить. Наверное, на него тоже повлияло.
Затем Колю забрали в армию. Вначале в одесский СКА, а потом в ЦСКА. Там ему обещали златые горы.
На три года уехала с ним в Москву, бросила "Спартак", и Турчин сильно за это на меня обиделся. Молодая была, перспективная, но сильно влюбленная.
Галина:
— Коля очень не любил ЦСКА и не хотел туда ехать. Помню, однажды звонок в дверь. Представитель военкомата: "Жуков здесь живет?" — "Нет, в Запорожье". — "А вы в курсе, что на него объявили во всесоюзный розыск за то, что уклоняется от службы в армии?" Потом уже поняла, что они все прекрасно знают. Просто это их работа — искать. Потом, видно, нашли и призвали.
Людмила Салова:
— В московском общежитии нам дали комнату, я потом с Колей и на сборы, и на соревнования ездила. Голкиперов с такими данными, как у него, просто не было. Он мог не тренироваться и творить на площадке чудеса. Таких уникумов уже не будет.
К Коле в ЦСКА все тренеры очень хорошо относились. Ничего плохого не скажу, боролись за него, как могли.
Когда в зале сидела, Коля говорил: "Я отбиваю для тебя". Мне в Москве сделали операцию на крестообразных, потом восстановилась и полгода за "Луч" отыграла.
А Коля душой всегда рвался в Запорожье: "Давай поедем, тянет меня туда, не могу…" Я уехала, отыграла там сезон. Тренеры потом сказали, что не стоило этого делать. Когда я рядом была, то он не пил. Эх, родная душа…
Он мог заложить все вещи в ресторане, гулять целыми ночами. Когда я внезапно приезжала, спрашивала: "Где Коля?" — "Пропал, но найдем!" Выделяли мне Сашу Сокола, а он всегда знал, где мужа можно отыскать. Разыскивали, он возвращался домой. Но я видела, что будущего нет.
1988 год. Приехала в Москву сдавать сессию в институте физкультуры, армейцы как раз Кубок чемпионов выиграли. Вернулись, и Коля пропал на две недели. Разыскали на какой-то хате. Естественно, пьяного. И я сказала себе: все, больше не могу.
Вернулась в "Спартак", тренеры меня взяли: "Вот видишь, а ведь мы тебе говорили!" Ну что поделать, молодая была, глупая. Коля потом приехал меня искать. Мы с ним тогда в последний раз виделись. "Малыш, я перестану пить, и у нас будет прекрасная семья". Но нет, я знала, что этого уже не будет. Меня развели без него — в те времена можно было. Тем более в Киеве.
Мне потом в ЦСКА сказали, что его "зашили". И врачи внушили, что если выпьет, то ему будет очень плохо. Думаю, поэтому он потом и боялся пить. А когда, наконец, уехал в любимое Запорожье, то друзья налили рюмочку. Они же всегда находятся, когда есть деньги. Коля выпил, и ему действительно стало плохо.
Но ему сказали, что надо выпить еще и все это брехня — с его-то здоровьем. Ну, он еще раз выпил, и все снова покатилось, вернулось на круги своя.
Хороший парень был, честный, отзывчивый. Молодым на тренировках помогал, друзьям мог последнее отдать. Ему квартиру и в Запорожье, и в Москве обещали, но так и не дали. Ничего у него своего не было. А он детей очень любил, хотел очага, хотел, чтобы всем вокруг него было тепло и уютно.
Андрей Тюменцев:
— Перед Играми 1988 года Коля был основным голкипером сборной. И вот первый предолимпийский сбор в "Стайках". Вратари — Жуков, Чумак, Дорошенко. Мы вместе жили и много разговаривали. Лейтмотив такой: "Колек, давай, попадаешь в сборную, едем на Олимпиаду. Если хорошо выступим, тебе в Москве хату дадут".
Коля кивал головой, соглашался. Ему, знаю, квартира очень нужна была. Потом разъехались по клубам, прибыли на тур Союза, а его нет. Вернулся из сборной и ушел в загул. А затем Лавров появился. Молодец, он в свой шанс зубами вцепился и стал потом трехкратным олимпийским чемпионом.
А Коля… Ни один человек еще водку не победил. Как ее можно победить, если ты болен и полностью от нее зависишь?
Игорь Чумак:
— Андрей путает, Коли еще в 1985 году в сборной не стало. В Новогорске в выходной отличился. Его Цапенко сам и сдал, надоели, видно, жуковские залеты. И дальше мы без него играли. Хотя в то время он за ЦСКА хорошо стоял. Особенно в финале Кубка чемпионов-1987/88.
Владимир Авакян, массажист ЦСКА:
— Дома выиграли у немцев из Эссена только три мяча, и ехать на ответную игру без Коли смысла не было. Но он, как это часто бывало, пропал.
Мы с Сашей Рымановым и Мишей Васильевым отправились на квартиру, где он был. Собрали парня, захватили вещи и привезли в гостиницу ЦСКА. Но Жуков и оттуда ушел — после отбоя. Мы к нему обратно, забрали таким, каким был, и посадили на заднее сиденье автобуса — подальше от глаз Мельника.
В каком состоянии был тогда Жуков, Валерий Иванович узнал лет через двадцать. Зачем было расстраивать человека?
А Коля действительно спас ЦСКА, во втором тайме выдал вообще фантастическую игру. Да, это был великолепный парень, только играй. Но вот же была у него беда... Понятно, что выпивали многие. Но даже самые разгульные умели остановиться. А вот Коля — нет.
Такое тогда было время: люди и пили, и гуляли, и играли. Сейчас все наоборот: никто не пьет, не гуляет. И не играет.
Владимир Авакян. Лучшая установка в истории игры
Юрий Захаров, игрок ЦСКА:
— Мельник все про Жукова знал, чего там... Но принимал его таким, какой он есть. Знал, что Коля — отличный вратарь. Мы вместе жили в армейской гостинице на Песчаной, где сейчас стадион ЦСКА. И, понятно, я всегда был в курсе, где его искать, если в клубе хватятся — на квартире одного такого же товарища, как и он сам.
Коля был бескорыстным, чистым. А самое плохое, что не мог удержаться. Если начинал, то пил до конца. Иногда говорил на тренировке: "Что-то поймать не могу, надо принять стаканчик". Это был волшебник.
Первый тайм мы в Эссене провалили — "минус 8". Сидели и думали: только бы десятку не влететь, не опозорить страну. Мельник орал, он в выражениях никогда не стеснялся. Тренер, может, и не самый выдающийся, но организатор отменный, надо отдать должное.
Хотя тогда он и тренерское умение проявил. У них два основных бомбардира было — Йохен Фратц и Альфред Гисласон. Так Мельник перестроил защиту на 5-1, чтобы передний постоянно на кого-то из них смещался.
Ну, мы и зацепились. И Коля, конечно, потащил будь здоров. Все равно как стена сзади выросла.
Потом остались в Германии еще на неделю, играли с местными командами. Мельник знал, что Коле пить нельзя. Нам разрешал после игры пропустить по кружке пива, а ему протягивал пачку Marlboro — мол, тебе такая компенсация.
А Коля обижался. Он не считал, что если выпьет, то не сможет остановиться. Увы, это было именно так. Но его таким не в Москве сделали, он таким уже приехал.
А за ту победу нам подарили именные часы от министра обороны. И все. Хотя тот Кубок чемпионов первый и единственный пока в истории ЦСКА.
Галина:
— Из всех призов у Коли одна только бронзовая медаль осталась. Да и то где-то у нашего дядьки затерялась. У меня только грамоты дома.
На первом месте у него всегда друзья-товарищи были, не семья. Друзья любят, когда деньги есть. А когда ему было плохо, просил денег, мама бежала и высылала.
Перед Сеулом-88 звонил: приеду, встречайте. Но так и не приехал, замолчал, и мы поняли, в чем дело. Ай, кто у нас не пьет, ну правда… Наверняка вам многие сказали, что и папа Коли пил и это у него наследственное. Да, батя выпивал. Но как все — знал свою меру.
Коля все понимал, но ничего не мог с собой поделать. Во Владивостоке его кодировали на год. А потом все снова. Больной человек… Никогда не боролся за карьеру.
Григорий Евченко:
— Встретил его во Владивостоке в 1999 году. Паспорт, говорит, отобрали. "А как же ты без него до Владика доехал из Запорожья?" — "Так я на товарняках!" Как так можно было? Там ведь расстояние почти десять тысяч километров…
Его тогда Рогонов к себе на работу взял мебель собирать. Заезжал к нему, не очень Коля выглядел. Пальцы все прокуренные, сигареты "Прима"…
Рогонов его потом закодировал — я вскоре встретил. Красавчик! Помолодел. Говорит, тренер меня на хорошую работу устроил. Достает пистолет: "Я теперь лицензированный охранник. Хочешь пострелять?" Это за два-три года до его смерти было.
Юрий Рогонов:
— Я сразу понял, что тренером Коля не будет. Он не организатор, сам как большой ребенок. Работал у меня на мебельном производстве, но получалось тоже не очень. По большому счету, кроме гандбола, он ничего и не умел.
Не знаю, откуда у него тяга к спиртному. Может, это притупляло страх, и потом в воротах он уже ничего не боялся. Хотя эмоциональным его уж точно назвать нельзя было.
Это затягивает, как наркотик. Ни один алкоголик никогда не скажет, что он такой. Коля, правда, всегда извинялся, когда возвращался после запоев. Жил во Владивостоке с сестрой моей жены, Натальей, и она молодец, тоже держала, но надолго его не хватало.
Юрий Рогонов: "Как я нашел олимпийских чемпионов? Просто обошел все школы родного Владивостока"
Наталья, подруга:
— В 1999-м он пришел устраиваться к Рогонову в спортшколу — разнорабочим. Дяденька два метра ростом. Худющий… Я спрашиваю: "Вы что-то делать умеете?" — А он так, почти с вызовом: "Я — спортсмен!" Делать руками ничего не мог. Затем, правда, научился, даже сварщиком работал.
Мы с ним сошлись потом. У меня двое детей, 9-й и 10-й класс, но они быстро нашли общий язык. Коля был добрым, искренним, дети к нему тянулись.
Жизнь к тому времени его, конечно, потрепала. Было видно, что раньше он всем был нужен, а теперь нет, и от этого выглядел потерянным. Кто-то маме позвонил из Запорожья во Владивосток: мол, заберите, а то ведь совсем пропадет... И она поехала, привезла. Я так понимаю, что ему стыдно было самому возвращаться. Ведь по миру поездил, в сборной СССР играл. Кому захочется вернуться потом домой, простите, с голой задницей?
Прожили вместе семь лет. Пару раз его кодировали. Когда с мебелью закончили, устроили работать в охрану порта. Полтора года было хорошо, потом сорвался и снова запил. Из порта его, понятно, убрали.
В быту был ласковым, наивным, честным. Придет домой и признается: "Выпил я сегодня…" Когда жили вместе, то дома он не пил, дети рядом все-таки. Уходил к родителям. День-два пьет, три-четыре отходит.
Гандбол очень любил по телевизору смотреть. Тренера Трефилова вспоминал, они с ним когда-то соперниками были. Переживал за его сборную.
Коля, когда приехал, носил одежду 46-го размера. А потом она у него стала 56-го. Я хорошая хозяйка, откормила…
Последний день его был таким — ушел из дома, нет и нет. Обед готов. Звоню, говорит: "Сейчас отца (он у него болел) помою, побрею, подстригу и приеду. Только немного отдохну, полежу". А потом встал с постели и упал. Обширный инфаркт.
Хотя он никогда и ни на что не жаловался. Я ж говорю, очень добрый. Мама у меня лежачая была. Так он всегда в ванну ее относил. Я помою, а он ее обратно.
Галина:
— Брат безотказный был. Кто-то попросил его стать поручителем по кредиту. Он согласился. Потом этот товарищ, кстати, скрылся. Ну а за то, что Коля поручился, поставил водку. Выпили, потом брату поплохело. "Мама, что-то мне плохо…" Лег. Затем мама рассказывала: захотел в туалет, встал и упал. Разрыв сердца.
…На второй тайм финала Кубка чемпионов-1987/88 ЦСКА выходит под оглушительный рев трибун. Немецкие болельщики не сомневаются в успехе своей команды и жаждут реванша: в полуфинале предыдущего розыгрыша ТУСЕМу преградил дорогу другой советский клуб — минский СКА.
Мне очень хочется сказать, что заряженные главным тренером армейцы буквально сметают Фратца и компанию, но это не так. Они никак не могут пробить героя первого тайма — голкипера Штефана Хеккера.
Вот только в воротах противоположных появляется еще один герой. И, пожалуй, он покруче местного. Русский парень Жуков отбивает все, что летит в его ворота, и вдохновленная команда делает рывок, забросив за 12 минут второго тайма столько же, сколько за весь первый — 10:14!
Теперь становится понятно маниакальное упорство армейцев в достижении главной перед отлетом в Германию цели. Они действительно не видели шансов в ответном матче без Жукова в воротах.
Бушующий зал разрывается сиренами — совсем как в фильмах про войну. И это отличный фон для патриотичного кино, в котором обе команды (боже, каким либеральным было тогдашнее судейство!), кажется, вот-вот сойдутся в рукопашной.
Спасительный для советской команды мяч забрасывает Юрий Захаров, продираясь сквозь оборонительный редут, как сквозь линию фронта. А дальше последняя затяжная атака немцев с двумя выстрелами, которые снова принимает на себя однофамилец маршала Победы.
Дальше куча-мала, в которой коуч ТУСЕМа трогательно утешает своего удрученного голкипера. А тренер ЦСКА, кажется, хочет отвесить подзатыльник главному герою этой победы, что-то зло ему выговаривая. Может, он увидел нечто такое, чего не заметили мы?
Коля вполне мог зачем-то метнуться к скамейке, когда, бросив атаку, вся команда начала обниматься в центре площадки.
А может, это мне показалось. Просто потому, что ко второму просмотру матча я уже знал о своем герое почти все.
Почти — потому что до сих пор не понимаю, как в таком состоянии можно вытаскивать команду из безнадежной ситуации к победе, которой не было в старой и, скорее всего, уже никогда не будет в новой армейской истории.
Мне хочется верить, что счастливые моменты триумфов остались тем, что по-настоящему согревало Жукова до конца жизни. Ведь его будущим случайным друзьям и не снилось, кем он был и кем мог стать в истории советского и мирового гандбола.
Николка, Николашка и Колек — простой дальневосточный парень, который так и не смог одержать главную победу в своей жизни.
