Ждали продолжения интервью с единственным в мире семикратным победителем Лиги чемпионов? А вот и оно! Интересного во второй части не меньше, чем в первой.
Единственный в мире. Андрей Щепкин: "Если я расскажу все, мне придется вас убить"
— Вы уже много лет живете в Испании. Какие там люди?
— Как и везде. Есть хорошие, есть и не очень. Национальность в этом плане никакого значения не имеет. Хотя мне всегда казалось, что советские люди по своей натуре добрее.
На это от многих получал ответ: "Ты, наверное, судишь еще по тем временам, когда сам жил в Союзе". Пожалуй, так и есть. Но все равно не смогу отказаться от истории этой уже несуществующей страны. Со всеми ее темными и даже совсем черными страницами.
Мы ее дети, и эта ментальность останется в нас независимо от того, где сейчас живет каждый из нас и какой у него паспорт.
Помню, как в 1983 году три советских клуба — ЦСКА, минский СКА и ЗИИ — одновременно выиграли все европейские кубки. И я радовался за каждый из этих клубов, был горд тем, что Советский Союз показал, что он — гандбольная сверхдержава.
В футболе всегда болел за киевское "Динамо". Но когда начинались еврокубки, то, как и все, переживал и за другие советские клубы. За "Спартак" тоже, хотя он и был основным оппонентом киевлян в чемпионате страны.
— За недавним гандбольным чемпионатом мира следили?
— Честно говоря, от большого гандбола немного отошел. Но некоторые игры смотрел. Сборную России не видел. Но все равно обидно — хотел, чтобы она продвинулась как можно дальше. Вот наблюдаю за новыми тенденциями и делаю вывод, что гандбол ушел намного вперед.
Раньше ведь не было даже такого понятия, как "быстрый центр". Линейный после гола пешком возвращался на свою половину, и лишь тогда можно было вводить мяч в игру. Смех да и только — с позиций сегодняшних.
Гандбол стал намного быстрее, динамичнее и техничнее. У меня есть приятель в Барселоне. Заговорили мы с ним как-то о финале чемпионата мира 1982 года, кода сборная Союза обыграла в Дортмунде югославов — в овертайме. Ну, я, само собой, навешал комплиментов той команде, которую помнил еще с детства — ведь в ней играли такие мастера! Говорю: "Вот это был финал!" Он спросил: "А ты его смотрел?" — "Нет". — "Тогда посмотри, и мы с тобой потом поговорим".
Посмотрел — и опешил. Они же пешком ходили! При всем уважении к тем моим идолам, это совсем не то, во что потом играли мы. А мы играли совсем не в то, во что играют сейчас. А что будет еще через десяток лет?
Так уж устроен человек. Ему всегда кажется, что уже нельзя сильнее и лучше, чем теперь. Но завтра, знаю, непременно будет лучше и сильнее, чем сегодня.
— Кто для вас лучший игрок всех времен и народов?
— Никола Карабатич. Я с ним еще успел в "Киле" полгода поиграть и убедился, что это мастер с большой буквы. В истории гандбола было много выдающихся игроков, но он номер один.
— Почему именно он?
— Объясню. Были те, кто хорошо атаковал, были те, кто отлично защищался, но у всех имелись слабости. Если они преуспевали в чем-то одном, то в другом обязательно оказывались не так сильны.
Так вот, Карабатич умеет на площадке все. Вытащить игру в одиночку, забросить, отдать, обыграть и вдобавок — очень ценное качество — виртуозно сыграть в защите. Мне так легко было с ним стоять 6-0…
Он может защищаться на любой позиции, атаковать — тоже. Не знаю, мне кажется, поставь его в линию, он и там отличится. Вдобавок — профи и хороший парень.
— Это да. Но на тотализаторе, как известно из судебных хроник, Никола сыграть тоже был не дурак. А вам в договорных матчах доводилось принимать участие?
— В Испании нет, ну а в Союзе приходилось.
— За деньги?
— Нет, там был чистый обмен очками. Ты мне в этом сезоне дай два, а я тебе в следующем верну.
— Нормальный подход, все свои люди.
— Это мне тогда казалось нормальным, а сейчас — уже нет. Все-таки спорт — это спорт. И достоинство терять нельзя.
— В спорте тоже много чего бывает. Удивительно, что вас не взяли в сборную Украины после распада Союза.
— Мне никто оттуда не звонил. Наверное, просто потому, что был сумбур. Или никому это не было нужно. Поэтому, когда предложили выступать за Испанию, долго не думал. Быстро сделали гражданство, и я потом шесть лет играл за сборную страны.
— Даже на Олимпиаду-2000 съездили.
— С Олимпиадой сравниться не может ничто. Потому та бронзовая медаль особенно дорога. Хотелось сыграть в финале с россиянами, но в полуфинале мы уступили шведам — те были по-прежнему сильны.
Но мы тоже ничего — "югов" обыграли в матче за третье место. А я был счастлив еще и потому, что проводил на площадке все шестьдесят минут. Все-таки за сборную СССР я играл только в защите.
Испанцы радовались бронзе, а я думал, что в Союзе мы приняли бы этот результат как поражение. Там ценилось только одно место — первое.
— Хорошие премиальные получили за бронзовые медали?
— Была денежная премия, довольно серьезная, кстати. Кроме того, надо понимать, что в Испании каждый день, проведенный в сборной, неплохо оплачивался. Так называемые чаевые.
— По 100 долларов в день, кажется.
— Немного больше.
— Так вы должны были стать обеспеченным человеком.
— Вспомним нашу тогдашнюю ментальность. С первой зарплаты люди, как правило, приобретали машины. Надо было потратить эти большие деньги, сделать какую-то серьезную покупку.
В Союзе было как? Зарплата в клубе — 120 рублей. Ладно, если доплачивают в сборной. И хорошо, что раз в неделю можно было купить в магазине что-то такое, что всегда находилось под прилавком: балычок, колбасу сухую. Так и жили, потому что в магазинах особо ничего и не было.
Сейчас это дико вспоминать, но люди, жившие в СССР, поймут. Мой приятель караулил возле пивзавода цистерны. Садился машинам на хвост и ехал в магазин, где, хотя и выстояв очередь, но все-таки мог купить пива.
Основной тогдашний приработок — еврокубки. Ждали жребия, чтобы попалась команда из хорошей западной страны: скандинавы, швейцарцы какие-нибудь с австрийцами.
И туда уже снаряжали импортный пакет: икра, водка, самовары. Оттуда привозили технику, сбывали ее в комиссионку — и все, ты король. Но опять же — заработанные деньги надо было взлохматить. Ну а так как делать это все мы умели, деньги как-то быстро и заканчивались. По сути, все жили одним днем.
Помню, когда уже играл в "Малаге", вылетал в Испанию из Шереметьева. В багаже девять лишних баночек икры. Таможенник их находит и говорит: "Есть два выхода: либо ты их оставляешь у меня, либо я тебе продаю еще столько же, и лети себе спокойно дальше". Эти девять баночек он отжал у такого же, как и я.
Что делать, купил их по 30 марок за штуку. Я-то уже, слава богу, икру не на продажу вез, а в качестве подарков. Он потом к нам в самолет прибежал: ты, говорит, паспорт у меня забыл. Молодец, за паспорт денег уже не взял.
Но все равно заграница привычки особенно не меняет. Помню, что первые свои деньги раздал родственникaм, которым надо было помочь. Ну и купил то, чего раньше у меня не было. Знаю многих ребят, которые, хотя и поиграли за границей, но ничего не скопили.
Я тоже не особенно разбогател. Но меня это ничуть не тревожит. В Испании есть хорошая пословица. Если перевести на русский, звучит так: счастлив тот, кому меньше надо. Поэтому не нужно ни о чем жалеть и тем более кому-то завидовать.
— Однако отыграть в "Барсе" тринадцать лет необходимо уметь.
— Все это время я получал предложения из Германии, которые, к слову, были намного интереснее экономически. Но я любил свой клуб, хотя, наверное, это и звучит немного помпезно. Мы до сих пор встречаемся с ребятами, с которыми играли.
Это Энрик Масип, Томас Свенссон, Хавьер О'Каллахан, Карлос Ортега, Рафа Гихоса, Матео Гарральда. В этих парнях я уверен. Если завтра со мной что-то случится, они окажутся рядом. Точно так же я рвану на помощь, если они позовут.
Так уж получалось, что у меня почему-то всегда складывались особенно теплые отношения с крайними-левшами. В Запорожье — с Женей Олейником, Димой Сердюком, Андреем Антоневичем, в сборной — с Юрой Гавриловым, а в "Барселоне" — с Карлосом Ортегой.
— Из тогдашней сборной Союза с кем продолжаете дружить?
— Если кто-то подъезжает, то встречаемся. Нет вопросов — c Юрой Гавриловым, с Олегом Киселевым. В Испании, по-моему, только Олег и остался. Когда в "Киле" был, виделся в Германии с Валерой Гопиным.
— Он, к слову, находится в отличной спортивной форме. Вместе с Андреем Тюменцевым регулярно ездит на чемпионаты Европы среди ветеранов.
— Меня Дима Сердюк тоже звал. Здоровье позволило бы, но временем не располагаю. В отдельных матчах иногда участвовал. В Нью-Йорк как-то летал, играл за сборную ветеранов. Там тогда неплохая компания подобралась: Джексон Ричардсон, Энрик Масип, Магнус Висландер, Томас Свенссон.
Проводили показательный матч против сборной Германии, составленной из действующих игроков бундеслиги. Так мне после этого поступило предложение заключить контракт с "Райн Левен".
— Ого!
— Приятно, конечно, что есть люди, которые считают, что в 47 лет можно отбегать сезон в лучшей лиге мира, но я этого энтузиазма не разделил. Четырьмя годами ранее играл за "Киль". И, думаю, что лучше с тех времен не стал.
Кстати, та поездка в Киль помешала исполнить мою давнюю мечту — пробежать марафон.
— Это с ростом-то 210 сантиметров?
— Положим, рост здесь не главное. "Физуха" у меня была неплохой, в процессе подготовки пробежал два полумарафона примерно за час сорок и потому, не сомневаюсь, преодолел бы и марафон.
42 кээм — дистанция серьезная, к ней надо готовиться месяца три-четыре, не меньше. И бегать каждый день по "десятке". Я так и делал и поэтому в Германию приехал в довольно хорошей форме. Никаких вопросов к моей "физике" у тренеров не возникало.
По окончании игровой карьеры стал работать в "Барселоне" с детьми. Сейчас в "Ла Mасии" — по-нашему это спортивный интернат, в котором учатся 70 детей в пяти секциях клуба.
Гандболистов туда собирают в тринадцать лет. Прежде брали только каталонцев, теперь — уже со всей страны и даже из-за рубежа: есть несколько ребят из Германии и Румынии. Раньше сам тренировал, а теперь мои функции скорее административные и воспитательные. И, признаюсь, мне эта работа очень нравится.
— В советском, да и постсоветском интернате быть воспитателем — это значит следить, чтобы юные таланты не злоупотребляли напитками для взрослых.
— Здесь никогда такого не было. В советское время — да, пить было нельзя, курить тоже, но у нас-то, понятно, первое правило в принципе игнорировали, да и курили полкоманды.
В "Барселоне" курильщик был только один. Причем он дымил на глазах у тренера. Тот не обращал внимания: мол, если тебе это помогает, то давай.
То же самое было с пивом. Никто не запрещал. Выпить с бутылочку после матча, даже с тренером — нет проблем. Но бутылку-две, не ящик.
Как-то в Mocквe проходил тур высшей лиги. Накануне матча с ЦСКА наш ЗИИ здорово погулял. Правда, без меня, я тогда еще молодой был и узнал обо всем позже.
В это невозможно поверить, но назавтра запорожцы просто оттоптали москвичей и сильно помогли продвинуться к золоту минчанам. Объяснение у меня лишь одно: тогдашний гандбол был другим, куда более медленным.
Сейчас, когда обе команды играют на предельных скоростях все 60 минут, это просто нереально.
— Зарплатой в интернате довольны?
— Не жалуюсь. Не разбогатею, но на жизнь хватает.
— На Западе детские тренеры часто денег вообще не получают.
— Если работаешь детским тренером в клубе, то имеешь 200, максимум 300 евро. Больше на бензин потратишь. Понятно, что это не средство заработка, а хобби. Нравится, вот и работаешь.
— Подход, абсолютно чуждый нашим детским тренерам. У нас это профессия, которую государство не ценит.
— Здесь бывало, что тренеры и в главной лиге зарабатывали лишь около тысячи евро. Весь испанский гандбол держится на энтузиастах. Как в других странах, не знаю. В Израиле, например, детский тренер получает нормальную зарплату, на которую можно жить. Но меня, честно говоря, это не особенно-то и интересует.
Уже пустил корни в этой стране, и не хочется что-то менять.
— Чем занимаются ваши сыновья?
— Старший окончил университет по специальности "политические науки", но по ней не работает. А младший учится там же, будет морским инженером. Но большой спорт никого из них не пленил, если вы об этом.
— Жаль. Наверное, высокие ребята.
— Старший Егор — 192 сантиметра, младший Иван — два метра. Но вообще-то дети не обязаны быть того же роста, что и их родители. Мой папа был 178 сантиметров, мама выше среднего для женщин — те же 178, а я — 210. Природа сама решает, кого и какими данными наградить.
Но ведь не это главное. Счастье зависит только от нас самих.
— Вот вы счастливы?
— Да, тех целей, которые ставил в жизни, достиг. Хотя главное, конечно, это память о карьере. И мне нравятся обе ее половинки, хотя они и не очень похожи одна на другую. Но я счастлив, что судьба свела меня со многими замечательными людьми.
— В одном интервью вы сказали, что у вас осталась лишь одна неосуществленная мечта: завладеть, наконец, сезонным абонементом на матчи футбольной "Барселоны".
— Здесь его трудно добиться, и, если честно, уже забыл, что стою в очереди. Выходит, это не самая большая моя мечта. Я не ярый фанат футбола и с удовольствием посмотрю его дома, сидя на диване.
Но для многих честь — быть членом клуба и платить за это право 150 евро в год. Хотя никаких особенных привилегий это не дает, и за абонемент люди выкладывают дополнительные, совсем другие деньги.
Зато корочка члена клуба обеспечивает чувство сопричастности с теми, кто во времена гражданской войны в Испании боролся с франкистами. "Барселона" была на стороне республиканцев, и поэтому у нее много сторонников в разных городах страны.
— Родную Украину навещаете?
— Последний раз был лет двенадцать назад. "Барса" поехала туда на матч еврокубка, и я ее сопровождал. Не тянет особенно.
Я и в Барселоне почти не бываю, работаю в 30 километрах от нее. В нашем городке спокойно, даже скучно. Но этот стиль жизни мне нравится.
На ветеранские матчи езжу иногда: был на проводах Масипа, Бенгта Юханссона и Кристиана Швацера, в Белграде — на игре в честь сербской сборной... На такие вояжи иногда соглашаюсь. Но чтобы ехать на чемпионат Европы среди ветеранов — желания особенного нет.
А вот если куда-то позовут, на игру, где можно будет встретить много старых товарищей, то почему бы и нет.
— Знаю, что в Каталонии есть спортивный зал, названный вашим именем.
— 11 лет я жил в городке Сан-Фелиу под Барселоной и даже тренировал там взрослую команду, когда закончил карьеру. И вот там решили дать залу мое имя. Приятно, что сказать.
В городе, кстати, есть еще и баскетбольный зал — имени Хуана Карлоса Наварро, великого игрока "Барселоны", который выступал и в НБА.
А вообще-то знаешь, какая в моей жизни наблюдается закономерность?
Вот смотри. Начал спортивную карьеру в киевском УСХA, ушел оттуда — через год клуб распался. Уехал из ЗИИ — вскоре команда стала называться ЗТР. В Испании сложилась похожая картина: после моего ухода перестали существовать клубы "Малага" и "Авидеса", и тоже — из-за финансовых проблем.
30 ноября 1991 года я уехал из Запорожья в Малагу, а в декабре окончательно развалился Советский Союз. В Барселоне знают все эти истории и потому…
Ну, ты понимаешь, да?