Один из лучших гандболистов ушедшего века Александр Каршакевич ведет жизнь скромную, но достойную. Как и полагается игроку с гигантским опытом, передает его любимому минскому СКА. Тренер он не главный, а помощник главного, что, впрочем, целиком отвечает его жизненному кредо. Ослепительно звездную карьеру он сделал на площадке, а сейчас с удовольствием вспоминает те времена, когда советский гандбол считался лучшим в мире.
— Один из лучших снайперов союзного чемпионата Сергей Рыбаков в недавнем интервью вспоминал, что в его ленинградской "Неве" были невероятные нагрузки, но даже их нельзя было сравнить с теми, что давали в минском СКА.
— За всю историю армейского клуба припоминаю в нем только одного "легионера". Кстати, из Ленинграда. Саша Майстренко попал к нам только потому, что надо было отслужить в армии. Как только закончился срок, он и уехал. У нас всегда играли исключительно белорусские парни. Ну вот сейчас украинца Донцова взяли. Да и то Спартак Миронович уже не был главным тренером.
— Нагрузки в клубе действительно были очень тяжелыми?
— Думаю, в то время в подобных режимах тренировался только СКА. Сначала тренировки были двухразовыми, потом перешли и на трехразовые.
— А на четырехразовые не пробовали?
— Как-то Миронович повез ребят 1998 года рождения на сборы в Южный под Одессой. И там дал им четыре. Потом рассказывал: "Иду как-то вслед за игроками, а те обсуждают тренировочный день. В том смысле, что четыре раза — это, может, уже и перебор". На что Спартак Петрович тут же отозвался: "Да вам и пять устроил бы, но тогда вы просто не будете успевать в столовую".
— Суров наставник.
— Так по-другому нельзя. Мы за десять лет в чемпионате Союза ниже второго места не были, уйму еврокубков выиграли. Значит, вся та пахота была оправданна.
— Самая неприятная для вас нагрузка?
— Не любил монотонность. Например, бег в манеже — тридцать кругов по двести метров. Темп невысокий. Только по мне лучше сто раз по сто метров и быстро. Самое знаменитое занятие у нас называлось "дискотекой": семь подходов по семь минут. Работаешь с блином 15 кило в руках, отдых между сериями 20 секунд. Никому мало не казалось.
Сегодня, кстати, мы такие нагрузки не даем. Не потому, что Миронович уже не главный. Просто поколения какие-то хилые пошли. Раньше на "дискотеке" у каждого был блин, а теперь один на пару. Раньше давали серию прыжков через барьеры десять по десять, а теперь отказались. Боимся, что поломаются.
Все объяснимо. Мы были детьми улиц, а сегодняшние — дети смартфонов и планшетов. Сейчас на балконе стоишь — куда пацаны со двора делись? Пятерых приметишь на футбольной площадке — уже что-то! Чего они хотят, к чему стремятся?
— Все поменялось в этом мире. Спортсмены тоже. И не тренируются, да и не выпивают, как раньше. Виктор Тихонов московских армейцев с базы выпускал только по большим праздникам, и то они успевали отличиться.
— Нам до хоккеистов точно было далеко. Помню тур в Ленинграде, самое начало 80-х. А мы все никак не могли выиграть у ЦСКА — тогда бессменного чемпиона. Жили в номере с Юрой Шевцовым. Достаю бутылку коньяку "Белый аист", и мы по три рюмочки в 50 граммов с лимончиком. Ну, может, полбутылки на двоих. Так это еще Юра упирался: может не надо? Я его убедил, что ломать традицию поражений надо нетрадиционными методами.
— Сломали?
— Выиграли мячей десять. Потом, кстати, этот метод еще пару раз использовали. С неизменным успехом. Вот и доктор сборной СССР Роман Сергеевич Зубов любил повторять, что после тяжелой игры желательно выпить стаканчик сухого вина. Это лучше всего снимает стресс. Но славянская натура она ведь какая? Стаканчиком-другим точно не обойдется. Поэтому тренеры пожелания Зубова игнорировали.
— У кого была самая славянская натура?
— В смысле — больше всех за раз? Хм, У Сереги Кушнирюка, наверное. Могучий организм, чего уж там. Запорожцы, кстати, в этом плане были весьма стойкие ребята. Как говорил Саша Шипенко: "Мы перед Минском всегда настраивались по-особому". И мы с ними после этой их настройки как-то тяжело играли. Один мяч выиграли, два, вничью, мяч проиграли — умели они из нас всю душу вымотать.
В Союзе тогда много классных команд было. Мне, например, всегда было приятно в Астрахань ехать. Ребята там были замечательные: Леша Пчеляков, Вася Хлистунов. Настоящие. До сих пор с ними дружим.
Еще нравилось, когда туры проходили в Каунасе. Мы литовцев немцами называли. Все у них там аккуратно, культурно. Но однажды спросил дорогу в магазин. Отвечают: прямо, а потом налево. Поблагодарил, пошел и уперся в общественный туалет...
Челябинск — это пельменная. Тбилиси — турнир "Заря Востока", каждый год в декабре. Не было таких, кто не любил ездить в столицу Грузии. Там же хинкали, другие вкусности. Да и грузины очень гостеприимные. Братья Бериашвили всегда к себе приглашали, Саня Анпилогов.
Саша — человек удивительный. Все пенальти бросали с семи метров, а он с восьми. Мне, говорил, так удобнее. Поехали со сборной Союза в Германию в коммерческое турне, там он там однажды семиметровый решил исполнить с десяти метров. Судья уперся: эй, так нельзя! Анпилогов: мне можно! Ну и засандалил.
— Забросил?
— Конечно. У него бросок был хлесткий, как плетка. А больше всех мне нравился покойный Володя Кравцов, левша. Кличка была — Колобок. Он, хотя и маленьким был, но физически очень здоровым. Ну и голова светлая. Мы как-то в Шяуляе играли тур, а Кравцова тогда вызывали в сборную мира, и на матч с нами он успел только ко второму тайму. Мы у МАИ к перерыву выигрывали девять мячей. Колобок вышел — еле зацепили ничью. Он и на краю играл, и полусредним. Обход просто атомный, удержать было очень сложно.
Ну и в защите стоял, как крепость. Показывал мне дома фотографию, где двухметровый румын буквально сидит у него плече. Я у Володи после московской Олимпиады несколько дней прожил перед возвращением в Минск.
— Как, кстати, в столице советской Белоруссии обстояло дело со злачными местами?
— Ресторанов пять в центре, и все. Да и то, чтобы внутрь попасть, надо было швейцару трешку или пятерку сунуть, потому как везде очереди. Я только в "Белую вежу" свободно заходил, у меня там одноклассник музыкантом работал. "Каменный цветок" с единственным в городе варьете обходили километров за пять. Там собирались наше начальство и тренерский состав. Они как-то умудрились все рядом расселиться.
— Это правда, что Эдуард Малофеев звал вас в свое "Динамо"?
— Было. Посмотрел как-то нашу футбольную двусторонку, подошел: "Саша, у нас сейчас забивать некому, перейти к нам не хочешь?". Эдуард Васильевич большой любитель пошутить, но тогда говорил серьезно, и в нападении у них действительно были проблемы. Кстати, думаю, я вписался бы в динамовскую команду. Но зачем? Ведь уже был чемпионом мира по гандболу…
— Самая памятная игра за клуб?
— Ответный матч против "Стяуа" в финале Кубка чемпионов в 89-м. В Бухаресте мы им уступили шесть мячей. После той игры соперники подтрунивали: в Минске мы вас сильно обыгрывать не будем — мяч-два, чтобы вас не было стыдно перед болельщиками. Ладно, думаем, после игры узнаем, кому стыдно.
Короче, дома уже в первом тайме отыграли пять мячей, а во втором они минут десять вообще не могли забросить. Толя Галуза в воротах творил чудеса, а Саня Тучкин и Миша Якимович этих румын просто похоронили. Итог — 37:23. На соперников было жалко смотреть, их тренер Война снял мастерку и топтал ее на виду у переполненных трибун.
Через неделю меня вызвали играть за сборную мира в Португалию. Лежу в номере. Заходит Мариан Думитру и говорит: знаешь, всю нашу команду (они же тоже армейцы) на месяц загнали в казармы, хорошо, что меня сюда вызвали...
— Самыми неудобными соперниками советских гандболистов всегда были друзья по соцлагерю.
— "Юги" по неудобности на первом месте. С большим отрывом. Когда в еврокубках с ними встречались, то с трибун могли и камнем в голову зарядить. Над скамейкой постоянно что-то летало. Они, может и не испытывали к нам ненависти, просто из темперамента таким образом помогали своим.
В финале чемпионата мира 1982 года в Германии из пятнадцати тысяч болельщиков две трети были из Югославии. Понятно, что немцы не позволили им ничем бросаться, но орали "юги" так, что мы не слышали друг друга на расстоянии метра.
А вообще та Югославия в спорте уникальна. По площади страна примерно такая же, как и наша Беларусь. Но посмотри: развалился СССР, и где команды бывших республик? В жеребьевке чемпионата Европы рассеяны по четырем корзинам. У "югов" же все уместились в сильнейших двух. И на каждом топ-турнире эти балканцы бьются за медали. Ну как это им удается?
Не могу ответить на этот вопрос. Для меня он сродни тому, когда спрашивают о разнице между чемпионатом мира и Олимпийскими играми. Команды вроде те же, но Олимпиады играть намного тяжелее.
— Ваша олимпийская сборная образца 1988 год считается легендарной и непревзойденной по звездности.
— Так оно и есть. Хотя и сборная 1980 года была в порядке. Ну а вариант 84-го выглядел просто нереально сильным. Голову даю на отсечение: попадай мы на Игры в Лос-Анджелес — выиграли бы непременно. А сеульская команда была сильнее других за счет мобильности. Бежала она куда быстрее всех прежних — спасибо Мироновичу.
— В 1988 и 1992 году олимпийскими чемпионами стали восемь белорусов. Были ведь ребята, чей потенциал позволял пополнить этот ряд. Владимир Михута, например...
— Ну, в пору его расцвета заменить в сборной он мог бы только Анпилогова, но дело в том, что Саша был незаменим. Володя, конечно, хороший левый полусредний, но запомнился нам другой уникальностью. В каждом городе, где проходили туры, независимо от географии, у Михуты обнаруживались сестры различных степеней родства. И он, как человек крайне ответственный, сразу по прилете отправлялся их проведывать. Иногда эти дальние родственницы навещали его сами, даже на сборах в "Стайках". Один из таких визитов совпал с просмотром важного видео. Когда Миронович не обнаружил в зале Вовы, за ним срочно послали. Стучали в дверь номера, пробивались со стороны балкона — все без толку. Решили, что он куда-то отлучился. Но через час Михута как ни в чем не бывало почивал в номере. "Что ж ты, гад, не открывал, когда мы через балкон ломились?" — "Так это были вы? А я думал, птичка клювом постучала…"
Был еще оригинал — Николай Жук! Его младший брат Алексей уехал в ЦСКА и стал призером Олимпиады в Москве. Коля же остался на родине, чтобы навсегда обрести там славу сказочника Андерсена.
Однажды чуть не свалил полкоманды с гостиничной крыши. Мы залезли туда позагорать на сборе в Евпатории. И Жук стал нам рассказывать, как его батя добыл на охоте зайца в человеческий рост.
— Поверили?
— Стали дико хохотать. Ну, наш рассказчик и сам понял, что палку перегнул. Но отступать было не в его правилах. Стал уточнять и при этом показывать: мол, если зайцу вот так наступить на задние лапы и во-от та-ак хорошенько потянуть за уши вверх, то... Здесь угроза нашего всеобщего падения с той крыши и сделалась реальной. Ну, классная ведь история?
— На все времена!
— Ту пору молодости с особым чувством вспоминаешь. Причем почему-то совсем не трудности, хотя небогато все было, не без проблем. Зато братство гандбольное было особенное. Все команды заезжали на неделю тура в одну гостиницу, ходили друг к другу в гости, общались. В Астрахани жили в гостинице "Лотос". Выйдешь, повернешь за угол — улица лейтенанта Шмидта. Я Владимира Александровича Гладченко часто подкалывал: на этой улице будут вечно снимать фильмы про события в дореволюционной России. После 1917 года она если и менялась, то только в худшую сторону. Эх, давно не бывал. Даже интересно, как сейчас там...
