Конечно, у главного арбитра белорусского чемпионата и делегата ЕГФ и СЕХА-Лиги можно было бы взять интервью, в котором он бы по-судейски долго и нудно рассказывал бы нам о нюансах игры и правилах поведения тренеров и игроков, но этот вариант отвергнем с негодованием.
Хотя бы потому, что Сергей Кот — живой человек, и я, признаться, всегда удивлялся его железной выдержке в самые напряжённые моменты матчей, когда судейский столик становился центром притяжения тренеров обеих команд.
Кажется, ещё немного, и он сойдётся с наиболее экспансивным из них в рукопашной, но ведь нет… И как только умудряется?
Мы садимся за столик культового минского заведения под названием "Лакомка" и под чай (Сергей бегает по утрам и поджар, как кот настоящий) пишем эксклюзивно для БЦ историю его жизни.
Складывая её из историй, на которые мой собеседник великий мастак, и перемежая журналистскими ремарками и вопросами, некоторые из которых он признаёт за провокационные. Но всё равно отвечает. Потому как давно уже привык отвечать за всё и за всех.
Отцы и дети
— К тому времени я вовсю занимался гандболом в родном Гродно и даже подавал надежды. Но осенью 1979 года девятиклассник Сергей Кот сидел дома и корпел над сочинением по роману Тургенева "Отцы и дети".
Роман казался мне скучным, а главный герой странным и, мягко говоря, симпатий не вызывал. Как сделать из всего этого сочинение на несколько тетрадных листов, я не представлял. И испытывал от этого муки совести.
Я придумывал себе любое занятие, только чтобы не садиться за письменный стол. И когда всё было выполнено, всё же плюхнулся на стул и с ненавистью уставился на чистый лист бумаги.
И этот момент падения духа судьба вдруг улыбнулась мне самой широкой улыбкой, которую я только мог себе вообразить. Раздался звонок в дверь: "Кот, собирайся, завтра едешь в Минск, в училище олимпийского резерва".
И я понял, что Тургенев с Базаровым подождут. Кто же знал, что в Минске меня будет ждать Шолохов и Нагульнов?
Поднятая целина
— После Всесоюзной спартакиады школьников пригласили на сбор юниорской сборной страны. Но умные люди посоветовали: ты вначале в институт поступи, а сборная эта никуда не денется.
Надо понимать, что предупреждение было не лишним. Всё-таки действие происходило в советской Белоруссии. Два будущих игрока звёздного СКА пролетели мимо, получив двойки уже на сочинении.
Один из них (обойдёмся без фамилий) совершил 40 орфографических ошибок. Другой вывел Нагульнова врагом народа, что было расценено как сознательная политическая провокация. Но, думаю, всё было проще — мой товарищ, так же, как и я, никогда не читал "Поднятую целину".
Я же, памятуя об отцах и детях, на сей раз подошел к сочинению в лучшей, как тогда думал, форме. Я был заряжен шпорами на все предполагаемые темы, но просчитался, не включив туда станичника Шолохова с его шумными деревенскими коммунистами.
Всё потому, что "Поднятая целина" предлагалась в интернате едва ли не в каждом сочинении. Кто же мог подумать, что нас таким образом ненавязчиво готовили к поступлению?
А тогда, немного поразмыслив, я поднял руку и попросился выйти. Затем выскочил на улицу, а у нас стоянка такси прямо напротив института. И две трамвайные остановки до общежития. Схватил шпоры и обратно. Управился за пятнадцать минут, так что времени переписать содержимое мне хватило с лихвой. Получил четвёрку и поступил!
Вот так наш герой проявил самообладание в экстремальной ситуации и это, следует полагать, наложило отпечаток и на его судейскую карьеру. Но пока он продолжал игровую, оказавшись в дубле СКА.
Пять сантиметров
— В 1984-м мы выиграли первенство СССР, в последнем туре хватило одной победы над ЦСКА, чтобы досрочно победить. Команда была приличная — Шароваров, Скоров, Малиновский, Тиунчик, Тучкин.
Помню, что играл в каждом матче примерно по 45 минут — потому что по положению надо было иметь одного вратаря не менее 190 сантиметров ростом. И стоять он должен был минимум 15 минут игры. А у меня всего 185.
Недавно встречались с Тучкиным на СЕХА-лиге. Так он удивился: "Да ладно, мы что, вместе с тобой играли?" А фото — вот оно, тут.
Хотя, конечно, он может и не помнить, тогда Саша больше на лавке сидел за спиной у Тиунчика. Но молодец, пробился, хотя и начал тренироваться-то только в 17 — случай, считаю, уникальный.
И вот мне эти 5 сантиметров всю карьеру испортили. Миронович упорно искал кипера на 190 и в итоге его нашёл в Саше Миневском.
Дасаев в гандбольных воротах
— Кипера смешно искали — кого только не перепробовали. Главное, чтобы высокий был. У нас даже Дасаев тренировался!
Ну чего ты улыбаешься? Жаль, у меня фотографии не осталось. Всё тот же 1984 год. Тур дубля в Тбилиси. Тогда как раз футбольная сборная СССР приехала на сбор.
Георгий Лебедев: "В Тбилиси для меня перекрывали проспект, а в Каунасе учили, куда убегать"
Весь город на ушах. Сидим в ресторане, кушаем. Вдруг нашему вратарю присылают бутылочку хорошего вина. Официант поясняет — мол, Ринату Дасаеву с уважением от всех любителей футбола. Мы вначале не сообразили, а потом повнимательнее к киперу присмотрелись — ёлки-палки, так он же копия!
С тех пор его Дасаевым и называли. Жаль, недолго он в нашей команде протянул. Потом затерялся куда-то. Хотя в то время и самородки пропадали — просто потому, что в СКА было не пробиться. Лучший клуб мира, просто пушка.
Минск легко мог бы иметь в высшей лиге ещё одну команду, которая, считаю, тоже претендовала бы на медали. Но зачем, если уже есть СКА?
Линия Людовика
— Я уже на кафедре физвоспитания радиотехнического института работал, когда у нас решили всё-таки создать ещё одну белорусскую команду — как раз под распад СССР. Называлась она "Случь" (Слуцк). Заявили её в первую лигу, где через год она заняла первое место, только выходить ей уже было некуда — вскоре чемпионат СНГ почил в бозе.
Но перед этим мы поехали на турнир в Польшу, в Щецин. Сыграли там с местной "Погонью", ну и меня пригласили заключить контракт. Отыграл два года, выиграл Кубок Польши и там же познакомился с украинским судьёй Александром Людовиком — он привозил в Польшу игроков.
По судейской линии у него тоже всё хорошо складывалось, международную категорию получил, и уже тогда у меня закралась мысль о том, что лучше быть молодым судьёй, чем старым вратарём. Тем более деньги в Щецине заканчивались.
Короче, вернулся домой, ещё годик поиграл в национальном чемпионате. Чуть было не попал в сборную на чемпионат мира 1995 года. Миронович даже специально пришёл посмотреть на мою игру, но она, как назло, не пошла, и вторым за Миневским поехал Папруга. Ну и ладно…
Я к тому времени уже судил — всё, что только можно было, начиная с детских соревнований. Ну и заодно пошёл на двухгодичные курсы английского, потому что без него никуда.
В 1997-м получили с Игорем Юдчицем европейскую категорию, через три года — международную. А в 2016-м, через два года после окончания судейской карьеры, стал делегатом ЕГФ.
Лихие девяностые
— Они почему-то были ещё и очень холодными. Потому самые памятные события у меня связаны с зимой.
Как-то поехали мы с "Аркатроном" на Балтийскую лигу — в Таллин. Едва ночью проехали Псков, появился дым в салоне. Хорошо, водитель сориентировался, быстро открыл двери. Мы высыпали на обочину и увидели, как под автобусом полыхает проводка. Хорошо, снега много было — забросали.
И остались на морозе на трассе в холодном автобусе. Провели в нём несколько часов, пока под утро не пришёл тягач, дотащивший нас до ближайшего городка.
Торчали там целый день — снова замёрзли как цуцики, а автобус не чинится, что делать? Плюнули, взяли билеты на рейсовый автобус и поехали домой — греться.
В другой раз автобус был уже армейский, и ехать мы должны были в Ригу. 30 градусов мороза, двигатель не заводится. Ладно, пришлось переселяться в аркатроновский пазик.
На этот раз в нём ничего не загорелось, но существовала другая проблема — он практически не отапливался. В салоне было теплее, чем снаружи, градусов на 20, не больше. Мы все настолько примерзли к сиденьям, что потом дружно пересели на спинки — не очень удобно, но зато самое дорогое удалось сберечь (улыбается).
Едем и всю ночь наблюдаем, как тренер Николай Жук с помощью паяльной лампы отогревает лобовое стекло, иначе водителю не зги было бы не видно…
После этого мне уже ничего не было страшно.
Самый памятный матч
— Наш дебют в Лиге чемпионов. Сезон-2003/04. Запорожский ЗТР приехал на игру группового этапа в Лемго.
У запорожцев тогда сильная банда подобралась: Горбок, Лочман, Бровко, Нат, Шельменко — и прибыли они в Германию с твёрдым намерением взять реванш. Хотя у "Лемго" тогда команда тоже была пушка.
20 вопросов не о гандболе. Сергей Горбок: "После аварии друзья сказали: "Ты в рубашке родился!"
Первый тайм за гостями — "плюс 3", а во втором немцы как понеслись… У Вани Бровко язык на плече, шепчет мне: "Я уже не могу…" Ваня Бровко! Все, кто с ним играл, знали, что этого человека в принципе невозможно перебегать.
Мы с Игорем не успевали меняться сторонами площадки. Я тест Купера бегал за 10.20 — едва ли не быстрее всех европейских коллег, но и у меня под конец матча уже чёрные круги перед глазами маячили.
И при этом надо было сохранять ясность мышления и не наделать ошибок. Что было самым трудным. Но мы справились. Игра, кстати, закончилась вничью.
Самый длинный матч
— 2 часа 20 минут. 2004 год, за год чемпионата мира, который должен был принимать Тунис, мы полетели в его одноимённую столицу. Местная федерация практиковала приглашение международных судей на матчи чемпионата.
Должны были играть лидеры — команды из Туниса и Суса. Вначале наша судейская пара сменила три отеля — как в кино про Штирлица: кажется, федерация всерьёз опасалась, чтобы по дороге нас не перехватили представители конкурирующих клубов.
За полтора часа до матча приходим в зал — он уже битком. Тысячи три фанатов и куча полицейских — в шлемах и с щитами. И плюс ещё столько же полицейских в спортивных костюмах — я такого количества охранников отродясь не видел.
Нас просят не удивляться мерам предосторожности — потому как клубы относятся к разным религиозным кланам, то не очень друг друга любят.
Спрашиваю в шутку: "По каким правилам играем — по нашим, международным?" Да у нас, говорят, своё положение есть. Выясняется, что делегаты у них следят не столько за тем, что проходит на площадке, но в первую очередь — за тем, что творится на трибунах. И щедро выписывают двухминутные удаления для скамейки той команды, чьи болельщики ведут себя плохо.
Обращаем внимание, что в зале нет пластиковых кресел, люди сидят на ступеньках: "Да убрали от греха, они ж их вырывают…"
Мы с Игорем переглянулись — всё понятно…
Как только дали стартовый свисток, на площадку полетели зажжённые фаеры, хлопушки, какие-то серпантины и всё, что умело летать. Останавливаем игру, минут пятнадцать это убирают.
Игроки, что интересно, дисциплинированы, не реагируют ни на что, зато трибуны проявляют себя в полной красе. Через пять минут в нас начинают лететь монеты. Одна, вторая, третья.
Игру специально стараемся не останавливать, но в паузах ногой выгребаю эти моменты за площадку. Игорь мне: "Ты чего деньгами разбрасываешься, забыл, что Гречин их собирает?" А наш главсудья белорусского чемпиона увлекался нумизматикой и просил, чтобы мы привозили ему монеты из разных стран.
Ладно, демонстративно берём по паре штук и кладём их в карманы. Публике этот жест нравится, аплодируют. Но игра вскоре возобновляется, и в нас летят уже какие-то другие металлические предметы. Игорю рассекают ногу.
Останавливаем матч. Делегат матча в микрофон делает предупреждение всему залу. Одна трибуна кивает на другую, мол, мы видели, это оттуда бросали. Нет, кричат с другой, это вы, гады, тут распоясались.
Продолжаем игру. На какое-то время все успокаиваются, а во втором тайме минут за пятнадцать до конца всё начинается заново. На сей раз в нас летят мелкие камешки. Вот чёрт знает, как они их пронесли в зал, на входе всех ведь тщательно досматривают.
В концовке один игрок бежит в отрыв, и камень уже побольше попадает ему в голову. Тот падает как подкошенный. Команды, включая запасных, бросаются друг на друга, начинают толкаться, но до большой драки дело не доходит. Тренеры растаскивают своих и уводят их на скамейки.
Игра возобновляется в формате три на три — самых ярых мы удалили. И вот последняя минута — хозяева ведут мяч, атака у гостей. Остаётся несколько секунд. Я стою и вижу — летит камень с трибуны, а в это время крайний обыгрывает защитника.
Пытаюсь проследить траекторию и понимаю, что игрок финтом уходит от этого болельщицкого броска и вылетает на позицию. Но защитник мешает, фиксирую контакт и ставлю на точку.
Гости сравнивают счёт — конец матча. Рёв на трибунах страшный, мне кажется, что сейчас начнут выламывать уже каменные ступеньки.
Вокруг нас мгновенно возникают те самые полицейские в униформе, в шлемах и со щитами. Прикрывают от летящих камней, и таким образом мы покидаем зал.
У инспекторов к нам претензий нет — мол, молодцы ребята. Жаль представителя федерации, тот грустно вздыхает: "Этот матч мог бы решить судьбу первенства. А теперь придётся проводить ещё один".
Нет, думаем, спасибо. Давайте уже без нас.
Брест против "Динамо"
— Это было ещё в те времена, когда в чемпионате страны играло минское "Динамо". В 2010-м Сергей Репкин порвал ахилл, выбыл на полгода, и нам с Игорем пришлось судить все матчи "Динамо" против БГК.
И вот одну из игр в Бресте выигрывает "Динамо". Мы с Игорем допустили косяки, в связи с чем справедливо попали на первую страницу "Прессбола" — тогда ведущего спортивного издания страны. Серёга Новиков неплохо по мне прошёлся.
Но ошибки там были без умысла — это как на духу. Хотя бы потому, что у динамовцев к нам тоже имелись претензии.
"Динамо" бежало… Как белорусский суперклуб из Минска за 5 лет прогремел в Европе, сгорев на взлёте
В 2012 году интересы мешковцев и динамовцев совпали — они потребовали прислать на их следующий матч европейских арбитров. Мол, все расходы, связанные с этим, берём на себя.
Ладно, федерация пригласила датчан на кубковый "финал четырёх". СКА в полуфинале обыгрывает "Гомель", а БГК — динамовцев. Но в финале брестчане ничего не могут поделать с армейцами. Подопечные Мироновича становятся обладателями Кубка — получается, за деньги своих конкурентов.
Придраться ни к чему нельзя, судили-то не ангажированные белорусские судьи, а честные датчане (смеётся)!
Почему тренеры любят предъявлять претензии арбитрам? Так легче оправдать собственное поражение. Не ты виноват, не команда, а вон те двое в чёрном. И на кого они работают, мол, догадайтесь сами.
Главный вопрос
— Есть такая присказка. Знаете, почему белорусские судьи самые честные в мире? Потому, что им никто ничего не предлагает. И это реальная картина.
Люди могут говорить, что хотят — мол, берут, и ещё как. Не берут! Во всяком случае, у меня таких случаев не было. И мало того, ко мне никто и никогда с такими просьбами не обращался.
"Ну а если бы обратился?" — согласитесь, я не мог не задать этот вопрос. У журналиста ведь есть право на любые вопросы к своему герою.
Кот мог бы поперхнуться чаем, но он его уже допил. И потому ищет аналогию, знакомую каждому белорусу. Пусть и не совсем фактически оправданную, но понятную.
— Ну вот ты пытаешь меня, как немцы Марата Казея на допросе. Я должен теперь тебе в чём-то клясться? Вот не люблю за это вашего брата. Вывернете так, что приходится оправдываться в том, чего не делал и говорить банальные в общем-то слова.
— Смысл которых, согласен, уже поистаскался, но слушать их приятно хотя бы потому, что плохой человек их не повторит. А если и повторит, то покраснеет. Ну, как мне кажется.
— Ну, конечно, в спорте бывает всякое, и за всех не ответишь. Но по мне, то как людям после этого жить? Уйти с деньгами, чтобы тебя забыли навсегда? Стоит ли это того, чтобы потом всю жизнь мучала совесть — мне кажется, большой вопрос…
Знаешь, с годами стало сложно говорить какие-то патетические вещи. И ты, наверное, прав, от частого употребления они затираются.
30 секунд и мяч меньших размеров
— Ну тогда на злобу дня. Что нам надо сделать, чтобы гандбол стал ещё более доступной и понятной игрой?
— Я за то, чтобы ограничить время атаки. Раньше, на заре советского гандбола команды атаковали по несколько минут, потом ввели правило 45 секунд, и игра преобразилась.
Но так как гандбол всё время идёт вперёд, то сейчас я бы снова установил тайминг. 30 секунд. И всё стало бы гораздо проще — тренеры бы перестали подозревать арбитров в ангажированности, начиная махать руками уже через 10 секунд.
Смотрите на табло и считайте секунды. И нам тоже не придётся думать над тем, насколько ярко выражены атакующие действия и сколько пасов остаётся до последнего броска.
Ну и ещё бы разрешил отрывать ногу при свободном броске. Мячи, заброшенные таким образом, вызывают шквал эмоций на трибунах, я уже не говорю о сотнях тысяч просмотров в социальных сетях. Не вижу смысла ограничивать креатив игроков, который только украшает наш вид спорта.
— Разумно. А я бы ещё избавился от мастики на мяче.
— Я — за! Сколько раз уже сдавал пиджак в химчистку… Да и для спортивной формы это так себе удовольствие. Тоже можно каждый день в прачечную возить. Не говорю уже о паркете. Есть залы, куда гандболистов не пускают только из-за того, что на нём остаются характерные следы.
Международная федерация, знаю, пыталась придумать мяч, который сам бы прилипал к руке, но пока из этой затеи ничего не вышло.
— А зачем придумывать то, что давно придумано. Просто радиус мячей надо сделать меньше. Скажем, мужчины переходят на "двойки", а для девушек делают "полуторки". Ну или "единицу" — надо посмотреть.
— Ну спасибо! Это я тебе как бывший вратарь скажу. Ребята и так по 40 штук за игру получают, а если в них начнут теннисными мячами пулять, то… Хотя, если честно, то я об этом не думал никогда.
Не знаю, наверное, это можно обсуждать. Хотя у нас каждый сезон столько нововведений, что даже судьям тяжело разобраться. Ну вот честно, иногда думаешь, что игру стараются специально усложнить, чтобы никто ничего не понял.
А мне кажется, чем проще — тем лучше.
Петкович — лидер
— Как инспектор, я всегда говорю тренерам: "Готов прокомментировать видеозапись любого матча, приносите". Но, скажу по своему опыту, из предъявляемых претензий потом лишь четвёртую часть можно считать пригодной для дебатов — там действительно бывает 50 на 50.
Но это уже после игры, а во время её технические делегаты постоянно слушают апелляции со стороны тренеров. Спрашиваешь, кто в этом плане лидер? Думаю, ответ очевиден — Петкович во время своей работы в сборной России. У балканцев это в крови, для них разговоры с судьями и делегатами — часть игры.
Часть спектакля — помню, он ехал на ответные товарняки в Минск, убеждённый в том, что заговор против его сборной уже составлен и утверждён. Хотя судили честно. Но это ничего не поменяло, после игр читаю, что заговор всё-таки был, и он всё знал заранее.
Накал такой, что думаешь — ну всё, при встрече если не плюнет тебе в рожу, то пройдёт мимо. Но встречаешься — и нет радушнее собеседника! Спектакль окочен, занавес опустился, так чего уж…
Дима Торгованов тоже любит пробежаться к столику. Ну тут понятно, старая школа, там традиционно любили прощупать инспекторов и судей, как они ведутся на разговоры. Скамейка у него такая же заряженная — если бы было можно, за ним прибегала бы вся команда.
Эдуард Кокшаров тоже может, хотя обычно он человек очень выдержанный. Но в суперфинале был перевозбуждён, и потому жёлтую карточку пришлось показать в самом начале матча, чтобы притушить пожар.
Но его там, считаю, переиграл Никуленков. Армейцы придумали свой план и втянули в него брестчан, надеясь на то, что к пятой игре скажется их превосходство в функциональной подготовке. Никуленков, кстати, в начале сезона ведь тоже бегал, по примеру своего друга Торгованова. Но с ним была проведена работа, и на финише это был уже совсем другой человек, сосредоточившийся исключительно на своей команде.
Много приходилось работать с Бебешко — тренером от Бога и одним из лучших из бывшего Союза. Во всяком случае, он идеально понимает менталитет наших игроков и умеет найти самые подходящие, пусть и не всегда цензурные слова для их мотивации. Но я их не слышу (улыбается).
Понимаю, что в пылу игры не все себя контролируют. Но при этом вполне отдают себе отчёт, какие слова нельзя говорить ни судье, ни делегату. Ну а кто не понимает, отправляется или на две минуты, или сразу на трибуны.
Не поверишь, я в жизни ни разу не дрался. Хотя, конечно, иногда хотелось. Но точно не тогда, когда был судьёй или делегатом. Всё же ты на работе и должен подавать пример игрокам и тренерам. Поэтому судья просто обязан быть человеком с самой холодной и трезвой головой.
Как справляюсь? Очень просто — надо терпеть. Белорусы вообще самые терпеливые люди в мире.
Дружба с тренерами
— Я стараюсь со всеми поддерживать хорошие и уважительные отношения — мы всё-таки работаем в одном виде спорта. Конечно, есть тренеры и директора клубов, которые могут месяцами не здороваться, но эти их проблемы, не мои.
Я с удовольствием поболтаю с тем же Торговановым, мне нравится его питерское чувство юмора. А ещё с Ходьковым, Никуленковым, Кокшаровым — они все нормальные адекватные ребята.
С удовольствием послушаю истории Владимира Салмановича Максимова — у него их миллион и маленькая тележка. Только уши приготовь.
В ряд признанных мастеров разговорного жанра включу ещё Леонида Ивановича Бразинского и Володю Михуту. Тут, считаю, даже маэстро Максимов отдохнёт.
Ну а если вывести на арену Колю Жука, то можно пожать всем руки и окончательно погасить свет. Считаю, что корифею белорусской спортивной журналистики Виктору Казюлину давно пора сделать интервью с Николаем Владимировичем. Тем более что он сам у него и тренировался.
Влюблённость в команды Васьковой, приглашение от Мешкова в Брест… Воспоминания Виктора Казюлина
И тут я снова с ним соглашусь. Для меня эта картина — расплавляющий, словно Данко, паяльной лампой заиндевевшее стекло автобуса тренер Жук — и есть символ стойкости белорусского гандбола и его неистребимой тяги в европейский мир.
Коты и Жуки, Михуты и Бразинские, Максимовы и Торговановы делают наш вид спорта весёлым и непохожим на другие. Только присядьте с ними в уютном местечке и оградите от суеты повседневных дел. И они вам расскажут, как всё было на самом деле…
Фото: пресс-служба БФГ, личный архив Сергея Кота
