Это завершение воспоминаний правого полусреднего каунасского "Гранитаса" советских времен чемпиона мира в составе сборной СССР, вот уже три десятка лет живущего в Германии.
Раймондас Валуцкас: "В драках мы побеждали всегда. Кому охота попасть под кулак гандболиста?"
— Как Литовская ССР наградила вас и партнеров по "Гранитасу" за выигрыш Кубка ИГФ в 1987-м?
— Повесили на шеи лавровые венки и вручили памятные медали от правительства за хорошие успехи. Моя до сих пор мне помогает.
— …Сказали вы с заметной долей иронии в интонации.
— А что поделать, если таких наград у меня сотни? До сих пор сложены в гараже.
— Надеюсь, хотя бы золотую медаль чемпиона мира 1982 года ждала иная судьба.
— Она хранится дома, на почетном месте. У нас тогда был очень хороший состав, и мы чувствовали свою силу. Перед тем чемпионатом выиграли Кубок мира, причем побежали всех соперников за явным преимуществом. Да мы их просто уничтожали!
Когда приехали на чемпионат мира в ФРГ, не было никаких сомнений, что возьмем там золото. В группе обыграли чехов с разницей в 14 мячей. Кувейт, понятно, просто разгромили — "плюс 25", с хозяевами — победителями предыдущего "мира" тоже проблем не имели — 24:16.
Потом были победы над швейцарцами — 23:14, поляками — 27:21 и восточными немцами — 25:17. Самым тяжелым оказался финал против югославов.
"Юги" пробирались к главному матчу с куда большим трудом. Если мы не потеряли ни очка, то они проиграли датчанам, сделали ничью с венграми, а у румын выиграли лишь мяч. Правда, это не помешало им сыграть с нами вничью в основное время. Но сил у нас оказалось больше, и овертайм поставил все на свои места — 30:27.
— То есть никаких психологических накачек перед матчами сборной СССР не требовалось?
— Евтушенко мог говорить все, что угодно. Он речи любил. Но потом он уходил из раздевалки, и слово брали Володя Белов, Сергей Кушнирюк, Миша Ищенко, другие старики. То, что они сказали, то и было "забито".
Тогда был очень хороший сплав мастеров — опытные ребята и новая волна. Мы дополняли один другого, и никому даже в голову не приходило, что можем кому-то проиграть. Очень хорошее чувство абсолютной уверенности в своих силах.
— Представляю, как после того триумфа вы стали мечтать об Олимпиаде-84.
— Конечно. Тренировались по четыре раза в день и опять же были уверены, что мы — основные претенденты на золото Лос-Анджелеса.
Отлично помню тот день, когда нам казали, что никуда не летим. Дело было в Новогорске, в пятницу. Объявили собрание команды, куда пришли Евтушенко с Климовым.
И главный тренер, как ни в чем не бывало, сообщил: так мол и так, Советский Союз бойкотирует Олимпиаду. Ничего страшного, американцы сделали это в 1980 году, мы отвечаем им в 1984-м. Но унывать не стоит, впереди много интересных соревнований, и завтра у нас тренировка по расписанию — в 7.30 утра.
— Ваша реакция?
— Мы подумали, что Евтушенко над нами смеется. Как можно с улыбкой говорить нам о том, что никакого Лос-Анджелеса не будет, а вместо него утренняя тренировка? Когда поняли, что это всерьез, встали и ушли — тренируйся сам.
— Что было в тот вечер?
— Много, очень много водки. И на тренировку утром, конечно, никто не пришел. К чему было готовиться, если на Олимпиаду мы не ехали?
— От Сергея Кушнирюка слышал, что на проваленном чемпионате мира 1986 года некоторые из старожилов особенно и не старались, рассчитывая, что после неудачного выступления Евтушенко просто снимут со сборной.
Сергей Кушнирюк: "В олимпийских чемпионах есть что-то неправильное"
— Очень даже может быть. Но я на том чемпионате старался. Просто люблю гандбол, и мне не хотелось кому-то навредить.
— А потом в сборную номинальным ассистентом Евтушенко пришел Спартак Миронович…
— Тренировки стали более интенсивными. Миронович привел с собой половину минского СКА, а эти ребята привыкли тренироваться в жестком режиме. Стало нелегко, потому что я уже не был молод, да и травмы сказывались.
Знаете, не хочется о них говорить. Но у меня 35 операций. Ноги, плечи… Шесть лет назад ногу хотели отрезать — до сих пор ее не чувствую. Только ее оперировал 25 раз. Это плата за большой спорт. Но не будем об этом. Это моя жизнь, выбрал ее сам.
— Сборную, выигравшую Олимпиаду в 1988 году, Евтушенко объявил "командой 21-го века". Разделяете его мнение?
— Пожалуй. Та команда сносила с площадки всех. В центре Новицкий, Атавин, Нестеров, Рыманов — как пробить такую защиту? Разыгрывающие, края — все мастера мирового класса. Великолепные вратари.
— Кто для вас лучший игрок советского гандбола?
— Володя Белов. Он мог развернуть игру в любую сторону.
Талант Дуйшебаев, конечно, тоже большая звезда. Он играл уже в другой гандбол, более быстрый. В наши времена все было чуть-чуть медленнее.
— У "Гранитаса" был свой стиль: не сомнем, так поломаем…
— Ха, в нас было больше мяса. Мы с Вальдемаром Новицким возили на сборы в сборную Союза полные рюкзаки сала и колбасы. Ребята из Москвы, Минска или Запорожья просили, и мы привозили им литовские деликатесы на заказ.
— Гандболисты вообще любили ездить на туры в Каунас.
— Скажу больше — очень любили. Когда вставал вопрос, где играть тур, то все команды голосовали за нас. Тур в январе? В Каунасе! В феврале? В Каунасе! В марте? В Каунасе. В апреле?
— В Каунасе! А что чувствовали вы, приезжая в другие города страны?
— Ну, Москва еще куда ни шло — столица снабжалась лучше других городов СССР. Дальше было хуже. Но давайте сразу скажу, какой гандбольный город уверенно занимал последнее место. Это Челябинск.
Во-первых, там не было нормальной гостиницы. Во-вторых, в магазинах не было ничего, даже не имело смысла туда заходить. Нам это было непонятно: как так может быть, что все прилавки пустые?
Был только черный хлеб — какие-то странные четырехугольные буханки, мы таких никогда не видели. Чтобы разжиться чем-то еще, челябинцам надо было занимать очереди с самого утра…
— До сих пор не понимаю, почему ваш славный каунасский клуб не вытащил из Челябинска, допустим, Валерия Гопина.
— Валера не был избалован и на родной Брянщине, а потому прижился на Урале и любил говорить так: "У меня там все есть, мне ничего больше надо". Насколько знаю, он как элитный спортсмен действительно не имел там проблем ни с квартирой, ни со снабжением.
Валерий Гопин: "Евтушенко мы звали Папой. И писали письма в его поддержку"
— Но все равно, по идее, вы могли собрать у себя в городе всю сборную Союза. Только на колбасе, сале и сырах.
— Да перестаньте. Кто из русских людей поехал бы к нам жить? Литовцы — это нация, которая…
— …не сильно жаловала тех, кто приезжал из краев, расположенных восточнее. Генетическая память…
— А не будем далеко ходить: моих дедушку и бабушку выслали в лагерь в Сибирь, там они и погибли. Увезли, как только началась война. Хотя мой папа был коммунистом, я видел у него партбилет. Отец объяснял его происхождение так: "На работе сказали, что надо вступить".
— Вам тоже такое говорили?
— Я красный галстук никогда не носил. Не был ни пионером, ни комсомольцем. Кстати, таких, как я, в школе было много. И к их родителям, как и к моим, часто приходили учителя — жаловаться и уговаривать…
— Действительно, как же заветы Ильича?
— А зачем мне его заветы?
— Да кто же знает? Повелось так с детства: нам говорили — мы делали.
— Что нам дал тот ваш Ильич, чтобы мы на него так молились? Ничего.
— Теперь понимаю, почему с каунасских трибун в адрес ленинградского "Большевика" кричали такое, после чего команду переименовали в романтичную "Неву".
— Не знаю. Когда играл, то ничего не слышал. Но с галерки вполне могли бы кричать. Очень даже может быть.
— "Гранитас" в двух сезонах останавливался в шаге от золота чемпионов СССР. В сезоне-80/81 года вы уступили минскому СКА одно очко, в сезоне-84/85 — четыре.
— Белорусы просто были лучше — думаю, стоит это признать спустя сорок лет. У них был очень хороший тренер, которого не было ни у одного клуба из СССР.
Понял это, когда стал ездить к Мироновичу в лагерь "Стайки", на сборы юношеской команды СССР. Армейцы — это были его солдаты, для них "Стайки" стали домом, куда жены приезжали в гости, чтобы показать папам детей.
— Жесткий режим необходим для великих побед.
— Это было девизом советских времен. Когда мы приезжали на сбор в Сухуми, то национальную команду селили на шестнадцатом этаже. И сразу же, словно по заказу, почему-то переставал работать лифт. И все эти двадцать дней четырехразовых тренировок мы спускались и поднимаясь по лестнице.
Евтушенко жил на первом этаже. Но сравнивать его и Мироновича, конечно же, не стоит. Девиз Спартака Петровича был таков: больше работаешь — больше сможешь. При нем не было такого, чтобы мы начали играть и через десять минут уже не было "дыхалки".
И СКА, и сборная СССР бегали по площадке шестьдесят минут. И когда соперники начинали падать на скамейку без сил, у нас они всегда оставались. Мы знали, что перебегаем любую сборную.
— Самое жестокое тренировочное упражнение Мироновича?
— Так называемая "дискотека" — когда ты полтора часа интенсивно работал с 20-килограмовым блином, при совсем малых паузах на восстановление. Перед этим, впрочем, полагалось еще пробежать кросс километров на десять.
Со мной согласятся многие ребята из той сборной: это было испытание не только физической силы, но и духа. По ходу тех "дискотек" частенько казалось, что ты дошел до точки. Но организм каждый раз находил какой-то маленький резерв. Мы умирали и снова рождались.
— Сегодняшние гандболисты выдержат такую нагрузку?
— Без шансов. Когда я заканчивал играть в оберлиге, тренер клуба из Нойхауса попросил провести такую тренировку, какие были в сборной СССР. Стал его отговаривать, но ребята тоже попросили — им стало очень интересно.
Говорю: хорошо, давайте, для разминки бежим "десятку", а потом начнем работать. Они сказали, что это очень много. Тогда мы пробежали два километра. Потом я раздал блины и запустил "дискотеку". Но через десять минут на парней стало больно смотреть. Они просто встали на пределе сил…
Миронович пробовал свои методы на ребятах из Минска, а потом они переносились и в сборную СССР. Минчане тренировались так регулярно, потому неудивительно, что в восьмидесятых СКА задавал тон не только в союзном чемпионате, но и во всем европейском гандболе. Если эта команда брала разгон, то пытаться ее остановить было бессмысленно.
— Один сайт в Беларуси определял недавно сильнейшего белорусского гандболиста. В финале голосования Александр Каршакевич минимально опередил Михаила Якимовича. Интересно узнать, кому отдали бы предпочтение вы.
— Это игроки с разных позиций — понять бы, как определяли, кто из них лучше… Если бы спрашивали о крайних, то без вопросов лучшим был бы Саша. Он абсолютно уникальный игрок.
Миша — такой же. Вспоминаю историю, которую Миронович рассказал о Якимовиче. У тренера спрашивали: "Где вы нашли такого?" — "Я собирал грибы в лесу и смотрю — сидит человек на бизоне. Вот и подумал: если этот парень сумел покорить такого могучего зверя, то он, наверное, и в гандбол будет хорошо играть".
Михаил Якимович: "Носить сетку с мячами в минском СКА я перестал совсем скоро"
— Интересная образность.
— Очень правильная для того, чтобы понять, каким игроком был Якимович. Я же с ним тренировался. Вот типичная картина. Миронович: "Якимович, тройной прыжок! Ты можешь на восемь метров прыгнуть?" — "А это куда?" — "Ну, вот сюда". — "Могу попробовать!" Прыгает. "Якимович, а можешь на 8.50? — "А где это?" — Вон там, на полметра дальше". — "Можно попробовать". Прыгает и 8.50. "А может, и на 9 прыгнешь?" — "Станьте там, чтобы видел, куда".
Остановить этого игрока, когда он набирал скорость, было просто невозможно. Если надо, он прошиб бы стену — даже не сомневаюсь. Как полусреднего ставлю его выше Тучкина — другого выдающегося армейца из Минска.
— Я еще не спросил вас о самом крутом советском голкипере.
— Для меня это Саша Шипенко из ЗИИ. Надо сказать, в той команде была очень сильная вратарская линия. Коля Жуков выдавал просто выдающиеся матчи. Но, к сожалению, он свой талант пропил. Хороший парень, который всем нравился — и такая беда.
Мне кажется, что все, кто его знал, хотели Коле помочь, вывести его на правильный путь. Дали ему квартиру, начал жить нормально. Но с ним надо было все время сидеть, как с маленьким ребенком. И чем-то заниматься, потому что если этого не было, он опять — рраз, срывался и уходил в загул. Но, такая, видимо, ему была уготована судьба.
Шипа же, помимо высокого класса игры, еще и очень хорошо взаимодействовал с защитниками. Я всегда знал, что мне надо делать и какой угол закрывать, потому что другой страховал Саша. Я даже мог туда не смотреть, чувствовал спиной, что он там. С другими вратарями такого взаимопонимания не было: "Если я сказал, что там буду, значит, буду". И поэтому Шипенко для меня лучший.
— Как вам давался после чемпионата СССР легионерский хлеб?
— Мы с Новицким поехали в испанскую Малагу. Там было действительно очень хорошо. Мы жили в одном доме, тренировались только в полдесятого вечера, потому что днем стояла жуткая жара.
Ощущения непривычные: весь день ничего не делаешь, а почти ночью едешь на одну-единственную тренировку. В сборной Союза мы в это время уже давно заканчивали третье-четвертое за день занятие…
Жаль, команда просуществовала недолго. Не стало спонсоров, закончились деньги, и всех отправили по домам. Такая судьба ждала многие клубы.
В то время, когда мы приехали, чуть ли не вся сборная СССР равномерно распределилась по всей лиге ASOBAL. А сейчас как дела у испанских команд? Три хорошие, а остальные тоже живут от спонсора до спонсора и никаких серьезных задач перед собой не ставят, борются за четвертое место.
…После Испании я переехал в Германию, в "Байер" из Леверкузена. Был там единственным легионером из СССР. Тренировки были уже двухразовыми.
После первой тренер меня спросил: "Что бы ты хотел выпить?" Говорю: "Бокальчик пива был бы в самый раз". Тот удивился: "В четыре часа у нас вторая тренировка". — "Эй, с такими нагрузками, как у вас, можно выпить и три-четыре бокала без ущерба второму занятию".
— Вы были в чем-то правы, коли отыграли там до 42 лет — невозможно представить нечто подобное в чемпионате СССР.
— Слушайте, я читал, что в России Павел Сукосян получил контракт с клубом в возрасте 55 лет. В таком возрасте раньше на пенсию шли, а не в ворота. Хотя, конечно, чтобы бегать по площадке, здоровья надо немного больше.
— К сожалению, полевые игроки в вашем возрасте здоровьем не блещут. Вот и ваша приятельница Сигита Стречень говорит что после всех спортивных нагрузок и операций на коленях передвигается с трудом. Но не жалеет, что жила именно так — в большом спорте, со всеми его стрессами и перегрузками.
Сигита Стречень: "После Олимпиады-80 на меня смотрели как на преступницу"
— Соглашусь с ней, несмотря на свои 35 операций. Скажу больше, вернись я в прошлое, то в 18 лет снова поехал бы на стайковский сбор к Мироновичу. И снова прошел бы этот путь вместе с ребятами из сборной СССР.
Уверен, они тоже были бы не прочь повторить тот путь. Мы любили гандбол, честно себя ему отдавали, и нам есть что вспомнить. Победы, медали, пьедесталы — разве это плохо? Такие эмоции стоило пережить.
Но не подумайте, что я живу одними лишь воспоминаниями. Спорт и сегодня есть в моей жизни. Разве что гандболом теперь не занимаюсь, потому что на одной ноге не побегаешь. Зато таскаю железо.
— Успешно?
— Рекордов не ставлю, но на последней тренировке десять раз выжал свой вес — 125 кило.
— Интересно, каким же был ваш рекорд в расцвете карьеры.
— Тогда мы такими весами не баловались — они вредны для нашего вида, закрепощают бросковую руку. Вот "дискотеки" — дело другое. Когда надеваю на гриф 20-килограммовые блины, всегда вспоминаю те времена…
