На прошлой неделе Владимир Плеханов спас жизнь потерявшему сознание пассажиру авиарейса Самара — Москва. И это послужило поводом для беседы со специалистом широкого профиля.
Владимир пришел в спортивную медицину пять лет назад после работы травматологом в больнице. Параллельно с занятостью в "Астраханочке" он трудится в "Скорой помощи", причем в той ее части, которая отвечает за медицину катастроф.
— Пассажир, которого вы спасли, пытался выйти на связь?
— О нем я знал немного — имя, возраст и конечный пункт его с супругой путешествия. Их путь пролегал в Белград. Они также знали только мое имя. Это моя работа, поэтому ничего экстраординарного здесь не вижу. К тому же я человек простой, к такому вниманию не привык. Мой WhatsApp завален сообщениями, причем с благодарностями пишут и незнакомые люди. У меня нет инстаграма, но именно там мой отец увидел пост, в котором было рассказано об этой ситуации, и под ним много хвалебных комментариев. Папа горд за меня.
На первой тренировке после возвращения в Астрахань команда встретила меня аплодисментами. Но, повторюсь, геройства в этом не вижу. Ежедневно тысячи медиков спасают жизни десяткам тысяч человек.
— А бывали еще случаи, когда вам приходилось проводить реанимационные мероприятия?
— В январе этого года похожая история произошла с Влатко Джоновичем. Мы летели в Германию, и тренеру стало плохо. Он не мог говорить и жестами показал, что ему нехорошо, благо я сидел рядом. К счастью, он не потерял сознание, пульс был нитевидным, лицо покрылось холодным потом. Ему не хватало воздуха, на лице был виден страх смерти. Провел с ним те же мероприятия, что и в этот раз. До конца полета находился рядом, периодически измеряя давление и пульс. Показатели были нестабильны. Переживал о последствиях, ведь Влатко тогда только переболел коронавирусом. Но все обошлось.
Я почти десять лет тружусь в Центре медицины катастроф, поэтому повидал много всего. Иногда приходится даже летать на вертолете в отдаленные села.
— После случая с датчанином Кристианом Эриксеном на футбольном чемпионате Европы-2020 в медицине стали уделять больше внимания проблемам спортсменов с сердцем и наличию специального реанимационного оборудования у врачей.
— В нашем спортивном комплексе дефибриллятор был и остается всегда заряженным и готовым к использованию. Но, как гласит правило, перед включением дефибриллятора необходимо сделать ЭКГ. Ведь если сердце не подает никаких признаков жизни, то устройство использовать нельзя. На двери моего кабинета висит плакат с призывом обследовать сердце, на котором изображены умершие из-за проблем с этим органом футболисты: "Потрать 90 минут — спаси жизнь". Основная причина смертей на площадке — нарушение сердечных ритмов.
Дважды в год гандболистки проходят УМО, по итогам которого двух-трех отправляют на дополнительные обследования. Например, на холтеровское мониторирование. Вообще я выступаю за привлечение к работе со спортсменами отдельного специалиста — врача-кардиолога.
— А как вы пришли в медицину?
— В 1995 году окончил школу с серебряной медалью. В лихие 90-е родители посоветовали поступить на медика. Успешно сдал экзамены, прошел на бюджет. По окончании медицинской академии поступил в ординатуру на кафедру общей хирургии, где осваивал специальность врача-хирурга. Там же преподавал студентам общую хирургию. Спустя время на нашей кафедре не оказалось практикующих травматологов. Я прошел первичную специализацию и следующие десять лет трудился в больнице травматологом-ортопедом. Опыт этой работы пригодился в "Скорой помощи", куда перешел в 2012 году.
В 2004-м защитил кандидатскую. Собираю материал на докторскую, регулярно печатаюсь в журналах. Пишу в том числе на тематику спортивной медицины.
— Какими судьбами очутились в "Астраханочке"?
— Геннадий Андреевич Лебедев дважды звал в клуб, но я долго не решался. Потом он сказал: "Приходи, попробуй". Геннадий Андреевич умел убеждать. Это было в декабре 2015 года. О гандболе я знал, но в основном о мужском, ведь Астрахань — кузница чемпионов.
Сразу же начал осваивать специальность "Лечебная физкультура и спортивная медицина". Она привлекла своей многоликостью. Считаю, профессию спортивного медика можно сравнить с деятельностью врача общей практики, семейным доктором. Нужно знать буквально все. В том числе иметь сведения о детском травматизме, ведь имеем дело и с молодыми спортсменками.
Здесь пригодился опыт работы в детской поликлинике. Спортивная медицина — понятие собирательное. Ее составляют травматология, кардиология и многие другие направления. Работа в гандбольном клубе заставляет познавать новое, окунаться в неизведанные прежде сферы. Это очень интересно. Например, сейчас учусь на остеопата. Этому врачебному направлению в нашей стране всего 30 лет.
Главная задача — обеспечить максимальный функционал здоровья атлетов. Не секрет, что многие профессионалы выходят на площадку не полностью здоровыми, и великие спортсмены любят рассказывать о таких случаях. Доктор должен следить за тем, чтобы имеющийся ресурс здоровья позволял перенести тренировочные и игровые нагрузки.
В правилах гандбола разобрался быстро. Но на первых порах успел схватить желтую карточку за то, что выбежал на площадку без сигнала арбитра. После этого начал четче следовать указаниям судьи, чтобы не подставлять команду.
— Кто в "Астраханочке" следит за восстановлением травмированных игроков?
— Работаем в связке с массажистом Кириллом Луниным и тренером по ОФП Натальей Курбановой. Чаще всего составляем недельные планы, но отталкиваемся от состояния игроков. За процесс восстановления отвечаю все-таки я.
У нас классные условия для реабилитации. Скоро должен получить лицензию кабинет физиотерапии, функционирует процедурный кабинет, проводим карбокситерапию, озонотерапию, LPG-массаж. Есть клинический медицинский экспертный аппарат (KME), с помощью которого следим за функциональным состоянием спортсменов и выполняем коррекцию найденных нарушений. Таких аппаратов в России не больше пары десятков.
— Как контролируете соблюдение антидопингового законодательства?
— Пару недель назад нам прислали обновленный список запрещенных веществ на 2022 год. Следим за изменениями. Заинтересовал запрет на использование всех ранее известных путей введения препаратов глюкокортикостероидного ряда в соревновательный период, а не только внутривенного, внутримышечного, перорального или ректального.
Девочки относятся к этому ответственно, особенно молодые. Всегда спрашивают, можно ли принимать даже простые противовирусные. Также легитимность препарата проверяется на сайте РУСАДА.
Однажды пришлось оформлять ретроактивный запрос на терапевтическое использование запрещенного препарата, который бригада "Скорой помощи" ввела спортсменке, выступающей за национальную сборную России. Получили разрешение на его использование на международном уровне. Те препараты, которые запрещены, но должны находиться у нас в кабинете, специально помечены наклейкой "Запрещено ВАДА". Например, преднизолон, применяемый при противошоковой терапии.
— За кем остается последнее слово, когда принимается решение по участию гандболисток в матчах?
— Радует, что Денис Энверович Сайфулин подходит к этому важному вопросу скрупулезно. Наверное, сказывается то, что он сам недавно был игроком. Главный тренер советуется со мной, но последнее слово за доктором. Конечно, девочки иногда обижаются, но мы не будем ничего делать во вред ни им, ни команде.
— Влатко Джонович привнес в вашу работу что-нибудь новое, европейские веяния?
— Он всем интересовался, хорошо осведомлен о работе спортивных медиков. Много внимания уделял питанию. Я отвечал за составление меню в гостиницах, и зачастую приходилось его корректировать, причем в сторону увеличения стоимости. Влатко всегда хвалил мой выбор.
— За пять лет плотной работы со спортсменами научились на глаз определять характер травмы? Например, разрывы "крестов" или менисков…
— Нет, сделать это сразу практически нереально из-за защитного напряжения мышц. Но по выраженности болевого синдрома можно предположить такой вид повреждений. Только под местной анестезией в остром периоде при введении новокаина можно, например, выявить симптом "переднего выдвижного ящика". А вот через пару недель определить тип травмы реально даже на расстоянии.
Да, приходилось оказывать экстренную травматологическую помощь прямо на площадке. Вправлял и закреплял жестким тейпом фалангу пальца Дарье Богдановой (тогда еще Чаплыгиной) в матче Лиги чемпионов. После этого возникло несколько похожих ситуаций. Это более эффективный метод, чем ждать и ехать в травмпункт с уже отекшими тканями.
Все эти годы веду статистику. Могу подтвердить, что спортсменки с вальгусными голенями (Х-образные ноги) чаще травмируют передние крестообразные связки. В Европе проводится много исследований, посвященных этой проблеме.
— Бразильянка Дебора Нуньес, бесславно покинувшая Астрахань из-за нарушения карантина, чаще оказывалась в лазарете, нежели на площадке. Помимо карнавального поведения, замечали за ней типичные для латиноамериканцев приступы лени и симуляции травм?
— Изначально Дебора произвела классное впечатление, прекрасно отыграв на Кубке губернатора. Потом травмировала голеностоп — неполный разрыв одной из связок. Хорошо помню тот эпизод, так как приезжал забирать ее с тренировки на "Скорой". Она восстановилась, но затем посыпались другие повреждения и болезни. Доверие тренеров начало пропадать, а потом случилась та история с нарушением карантина. Для нас это был первый опыт взаимодействия с карантинными мерами.
Наверное, случаи симулирования имели место, но с уверенностью говорить об этом не возьмусь. Наше общение проходило на английском, который мы оба знаем на троечку. Поэтому мог просто чего-то не понять, или Дебора не совсем верно объясняла. Кстати, она приехала к нам уже с оперированными коленями. Причем обоими. Но эти травмы бразильянка получила за три-четыре года до переезда в Россию.
— Врач команды — чаще всего взрослый, опытный человек, с которым можно поделиться тем, о чем не поговоришь с тренером. В "Астраханочке" так?
— Да, я заслужил доверие девочек — прежде всего тем, что не рассказываю лишнего. Самая распространенная ситуация: кто-то из команды находится в процедурном кабинете, и девочки начинают спрашивать, что там стряслось с их подругой. Но я не имею права рассказывать — врачебная тайна. Естественно, тайны из этого не выходит, так как девочки делятся проблемами друг с другом, но знают, что доктору можно доверить свои секреты. Поэтому, бывает, разговариваем по душам. Иногда помогаю решать бытовые вопросы, даю, можно сказать, пилюлю от всех проблем. Так что спортивный медик должен быть еще и психологом.
Фото: Дмитрий Марочкин; пресс-служба "Астраханочки".
