Он выиграл 8 чемпионатов СССР, Кубок чемпионов, Кубок мира, серебро Олимпиады и чемпионата мира. А потом круто изменил судьбу, став видным тренером и функционером... в теннисе.
Спартак Миронович включил его в семерку своих любимых учеников. С пояснением: "Он первым из моих ребят попал в сборную Союза, сыграл на чемпионате мира, Олимпиаде". Семья Алексея Жука (заметным игроком и тренером стал и его старший брат Николай) перебралась в Минск из Новосибирска, когда мальчику было семь лет. Однако все свои громкие титулы полусредний-левша нажил не в "Политехнике" и СКА, а уже в Москве, в ЦСКА, куда переехал еще в юном возрасте. В столичном клубе Алексей Владимирович остался и по окончании карьеры. И заново нашел себя в теннисе, где участвовал в подготовке Елены Дементьевой и вот уже который год трудится старшим тренером — начальником команды.
— Фамилия у вас на редкость гандбольная. Сколько Жуков-гандболистов знаете?
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Полусредний Сергей, голкипер Алексей, разыгрывающий Владимир, мы с братом Николаем и мой племянник Володя, который играл в воротах в "Аркатроне". А вы сколько насчитали?
— Есть еще украинец Евгений Жук из "Пермских Медведей". Но давайте окунемся в вашу юность. В чем секрет минской 88-й школы, где вы учились? Почему столько классных гандболистов вышли именно оттуда?
— Думаю, секрет в тренере. Спартак Петрович Миронович — уникальный специалист. То направление гандбола, которое он проповедовал, было суперсовременным, авангардным. Оно строилось на индивидуальном мастерстве, технике, скорости. Многие ярчайшие ребята вышли и из других школ. К тому же мы довольно быстро переходили из базовых школ под крыло Школы высшего спортивного мастерства. Миронович охватывал практически всю вертикаль. Был играющим тренером "Политехника", тренером юниорской сборной республики, работал в ШВСМ и обычных школах. В частности, в 88-й. Думаю, талант Спартака Петровича здесь первичен.
— Вам ведь даже доводилось выходить вместе с ним на площадку.
— Это был небольшой период. Но очень запоминающийся. Установка была такой — не надо ничего бояться. Выходил, а кругом здоровые дядьки. Но не тушевался. Единственный вопрос, который меня волновал: как в быстрой игре "Политехника" осуществлять обратную связь? На тренировках в детстве мы почему-то называли его Сергей Петрович. Он так нам представился. Во время игры по имени-отчеству как-то не обратишься. Вот я и осмелился, и получился такой возглас: "Петрович, пас!" Это прошло. А в жизни, в быту я такого обращения никогда не позволяю.
— Миронович был сильным игроком?
— Да-да. В его действиях мы как раз увидели то, что он от нас требовал, — неординарность. И набор совершенно иных вариантов продолжения игры. Пас с отскоком, из-за спины, из-за головы, смена направлений, финт... Хотя это были уже не лучшие его годы. Он имел проблемы с коленями.
— Вспомните интересный случай, связанный со Спартаком Петровичем.
— Готовились к Спартакиаде школьников в Киеве. Буквально за две недели до турнира подворачиваю голеностоп. У Мироновича было упражнение. Бежишь, потом выпрыгиваешь, так, чтобы дотронуться мячом до баскетбольного кольца или положить его туда, потом бросаешь по воротам. До разрыва связок я спокойно клал мяч в кольцо. А после этого несколько лет не доставал. Мне тогда наложили гипс. Голеностоп был толще, чем колено. Никуда, мол, не едешь — чуть ли не крест поставили. Мы тогда жили в ШВСМ. В буфете поставили раскладушки — и человек пятнадцать ночевали в одной комнате.
Мне сказали: "Если хочешь, оставайся на сборах". Лето, каникулы... Приходил на костылях. Перед отъездом Спартак Петрович сообщил: "Леша едет с нами, будет сидеть на лавке, поддерживать". Я ведь был капитаном. Обрадовался. Набрал с собой эластичных бинтов. Очень сильно бинтовал, чтобы был монолит. На тренировке тренер сказал: "Стой здесь, обозначай в защите". Но мы завелись. И дело пошло. В общем, я опять стал лучшим бомбардиром. В финале проиграли украинцам при субъективном судействе.
— Самое необычное упражнение от Спартака Петровича?
— Было интересное и довольно рискованное упражнение. Нужно было упасть на пол без рук. Словно при броске в падении. Вначале отрабатывали на матах. А потом перешли на площадку. Касаешься голенью, коленом, бедром, напряженным животом, потом грудью — такой перекатик, лодочка. Как пресс-папье. Это для того, чтобы не бояться в игре. Ну и для координации и силы. Кто-то рассекал бороду, кто-то сильно ударялся животом, не закрепив его. Колоссальные нагрузки, которые предлагал Миронович, нивелировались эмоциями. Все заводились, хотели показать друг другу, кто лучше.
— Вы рассказывали, что одно время играли сразу за пять советских сборных. Как успевали?
— Был такой год. Юношеская сборная, которая проводила турниры "Дружба". Вторая сборная. Студенческая. Потом вторая молодежная сборная. И национальная. А так каждый год ездил в несколько команд. А с восьмого класса стал играть в "Политехнике". В девятом, как сейчас помню, стал мастером спорта.
— Александр Лоссовик рассказывал: "По своей инициативе в ЦСКА приехал, кажется, только мой земляк Алексей Жук".
— В тот период в Минске — это 1975 год — я служил в армии. И играл за "Политехник". Практически на каждом туре был лучшим бомбардиром. Или одним из. Но иногда цифры чуть портило одно обстоятельство. Поскольку служил в армии, не имел права играть против киевского, львовского СКА и ЦСКА. Или "Политехник" не мог у них выигрывать. Такое решение принял Юрий Иванович Предеха, который тренировал ЦСКА. Мол, иначе в часть отправим. Если в туре участвовали армейские команды, моя результативность страдала.
Начали поступать предложения. Прежде всего от "Кунцево", потому что там играли наши минские спортсмены: Коля Шаюк, Паша Куявский. Звали и в МАИ. Я уже приглашался в сборную. Володя Максимов и Юра Климов, помню, обрабатывали меня на сборах в Стайках. А потом к моим родителям приехал Предеха: давайте, мол, сына в ЦСКА. В течение года обещал дать квартиру.
В плане финансового обеспечения "Политехник" в тот период был обречен. Играли чисто на энтузиазме. Получали институтскую лаборантскую ставку на двоих — по 35 рублей. Ха, наверное, только на пиво хватало. Стоял вопрос: поступать в институт или рассматривать вариант спортивной карьеры? В ЦСКА же давали машины, квартиры. Воинские звания позволяли иметь не 35 рублей, а 300. Просматривались стабильность, социальная защищенность.
Склонялся к тому, что надо ехать в Москву. "Политехник" был для Мироновича второй работой. Сборная Белоруссии, РШВСМ... Спартак Петрович тогда больше сосредоточился на работе с молодежью. А "Политехник" он тренировал вместе с Виталием Добровольским. Большинство игроков были возрастными. Совершенно не чувствовалось перспектив.
Миронович дал добро на переход. А буквально через несколько месяцев было принято решение провести контрольную игру между "Политехником" и СКА. "Политехник" в том сезоне занял предпоследнее место. Кто выигрывал, тот и представлял бы республику в чемпионате СССР. Победитель должен был играть переходные матчи в Тирасполе за право выступать в высшей лиге.
Многие ветераны "Политехника" — Гречин, Бойко — после института остались в армии. А несколько человек служили, в том числе я. Евгений Хайтовский заболел гандболом и создал командочку, которая играла в чемпионате Белоруссии. "Политехник" мы тогда победили.
Уточнение легенды. Нельзя забыть. Евгений Хайтовский — человек, задумавший минский СКА
В Тирасполь со СКА по какой-то причине не смог поехать. Команда проиграла. Но в ответном матче дома мы победили с более крупной разницей. Я, по-моему, забросил девять мячей. Помог оставить республиканскую команду в высшей лиге. И с легкой душой поехал в Москву. Если бы все это случилось чуть раньше, может, и остался бы в Минске.
— С ЦСКА вы выиграли восемь чемпионатов СССР, но всего один Кубок чемпионов. Почему не удалось взять больше титулов на евроарене?
— Наверное, рановато закончил. Дело в том, что я перенес очень серьезную травму рабочей левой. Она случилась в 1981 году. Просто "вырвали" руку. После этого моя бросковая сила уменьшилась. Забрасывал не так много, как раньше. Все усложнилось.
Потом наступила смена поколений. Из Минска был приглашен Юра Захаров. Поначалу справлялся с конкуренцией, но в 1987 году Валерий Иванович Мельник сказал: мол, давай будем двигаться дальше. Имелись разные предложения. Можно было ехать в группу советских войск за границу, продолжать играть. А можно было пойти в академию на кафедру.
— Как известно, Анатолию Евтушенко нравились высокорослые гандболисты. Ваш рост — 187 сантиметров. Почему, несмотря на это, он любил вас как игрока?
— Левшей вообще было мало. Евтушенко проповедовал комбинационный гандбол. У нас в сборной было семнадцать комбинаций. Шло указание от разыгрывающего или от кого-то с лавочки: по "первой", по "второй", "маленькая", скрест. До моего появления в сборной на этой позиции выступали праворукие. А с левшой 17 комбинаций игрались и справа, и слева. Это улучшало наш гандбол. Со второго этажа, в прыжке, бросали Валера Гассий, Саша Анпилогов, Володя Максимов. А я — с опоры. Плюс финт у меня был классный.
— Комбинации придумывал Евтушенко?
— Евтушенко. Или они привозились из клубов. "Короткую" играли "маевцы" — Ильин, Махорин, Максимов. "Маленькая" и большой скрест — это ЦСКА. Такая комбинационность, наверное, и вывела сборную СССР в лидеры мирового гандбола. А потом соперники немножко разобрались. Предеха вел защиту. А Евтушенко проповедовал тактический гандбол.
Чрезмерная тактика впоследствии сказалась на результате. В олимпийском цикле сборная СССР делала ставку на высокорослых игроков. И все тоже стали их искать. А когда перед Олимпиадой в Москве ведущие команды предложили против нас защиту 3-3, это было неожиданно. Мы с Махориным финтастые — остальные же были игроками мощного плана. Против защиты 3-3 нашей сборной не хватало общей подвижности.
— Вы рассказывали, что перед финалом московской Олимпиады написали расписку, что готовы сыграть, несмотря на расслоение сетчатки глаза. Повреждение сильно мешало в игре?
— Наверное, нет. Я об этом даже не думал. Всю ночь после игры с югославами находился в медицинском центре. Мне проверяли глазное дно. Приехал рано утром, часов в пять. Вышел на балкон, смотрю вправо-влево, а все ребята не спят, тоже стоят. Бессонная ночь, волнение... Выход в финал — это событие. И, мне кажется, команда немножко перегорела. Мы рассчитывали на золото. Но вот как-то...
— Один из главных наших вопросов: насколько удобной, на ваш взгляд, была передача на Александра Каршакевича в драматичной концовке финала? Потому что есть разные мнения.
— С этими мнениями я уже сорок лет переигрываю концовку и просыпаюсь в холодном поту... Как выполнил — так выполнил... Помню, после этого на ужине в Новогорске Сашка Каршкакевич подошел ко мне: мол, знаешь, ты немножко низковато дал. Сказал и сказал. Но с этой фразой я живу по сей день.
Все было настолько быстро и молниеносно... При знаменитом белорусском "парашюте" Саша находился на позиции углового. Оттуда выпрыгивал, ловил мяч в прыжке и бросал. А на Олимпиаде я должен был "повесить" в пустое место. Атака начиналась от вратаря. Сашка бежал от центра. И нырнул за спину своему игроку. На пути мяча ведь еще и защитники стояли. К тому же он шел чуть ли не с центра площадки, а не из зоны атаки. Технически все вышло — но насколько... Вот как получилось.
Олимпийский траверс. 1980. Александр Каршакевич: "После финала было стыдно возвращаться в Минск"
— Видео этого момента в интернете просматривали?
— Нет-нет-нет. Не тянет. Чего смотреть? Расстраиваться от того, что можно было сделать по-другому?
— Многие игроки той сборной, в том числе и вы, отмечали, что команде помешали накачки со стороны руководства. Что именно вам говорили перед финалом?
— Это было. В раздевалку заходили член ЦК КПСС Замятин, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Пастухов, замминистра Сыч. Ну что им там делать? Не говоря уже о наших гостренерах и президенте федерации. Была зажатость. Все боялись взять на себя инициативу, придумать индивидуальное продолжение комбинации. По "первой", по "семнадцатой", по "восьмой"... Мол, лишь бы не я напортачил. Потому что "вы должны, вы обязаны, родина смотрит на вас". Там ведь игру разбирать надо было. Тем более все складывалось хорошо, вели три-четыре мяча.
У меня есть и свое предположение. Перед Олимпиадой передернули состав. Сашка Каршакевич ворвался в сборную, как ярчайшая комета. Четырнадцать игроков были определены заранее. А с приходом Каршакевича кто-то оказался лишним. Вот это очень сильно начало давить. Человек шесть-семь сто процентов проходили: Чернышев, Ищенко, Кушнирюк, Белов, Новицкий, Кравцов, Кидяев... А все остальные могли попасть, а могли не попасть.
К тому же с появлением Саши передернулся порядок исполнения пенальти. Раньше бросали Володя Белов, потом я, Анпилогов. А потом стало так: Белов, Каршакевич, Анпилогов, я. С начала Олимпиады очередь до меня не доходила. А в финале сказали: "Леха, давай!" Я забросил один. А второй — нет. Все-таки в составе немцев играл лучший вратарь мира — Виланд Шмидт. Может, это был нужный пенальти. А может, забрось кто-то до меня — и не надо было бы играть дополнительное время.
— Самый памятный еврокубковый выезд в составе ЦСКА?
— Запомнилась история. Поехали в Швецию. После завтрака решили бросить по десять марок в игровой аппарат. Вдруг получится выбить три вишенки или три звездочки. Руководитель делегации, его зам, главный тренер, как правило, выходили чуть позже. Появляются они через пять минут и видят: стоит команда возле аппарата и смотрит, как один наш парень играет. А у того выпадает джек-пот. Как посыпались монеты... Словно из рога изобилия. Чтобы выиграть еще, нужно было бросать снова и снова.
Предеха говорит игроку: "Подойдите сюда!" А он: "Сейчас, Юрий Иванович, подождите". Тот опять: "Сюда!" То ли проявилась зависть, то ли надо было показать руководителю делегации, что "руссо туристо облико морале". А деньги продолжают сыпаться. Наконец, Предеха говорит: "Соберите все и зайдите ко мне в номер!" Тот зашел. — "Вы чего позорите нас в присутствии руководителя делегации?" — "Ну, вы что, Юрий Иванович, просто бросил, больше не буду". — "Значит, так, чтобы никто не знал: купите мне и руководителю делегации по зажигалке". Обстановка разрядилась. Предеха был жестким тренером и серьезным организатором. Он прилично нас драл.
— В начале девяностых вы неожиданно возобновили карьеру — в 38 лет...
— Нет, карьеру я не возобновлял. По окончании выступлений организовали тренировки ветеранов. У нас был хороший календарь. Этим делом активно занялся Чернышев. По примеру хоккейной команды назвались "Звездами России". Ко Дню победы проводили турнир. В 1993 году пригласили немецкую команду оберлиги, за которую выступали Юрий Кидяев и Василий Баран. Потом, летом, они позвали нас. Организовали четыре матча с клубом второй бундеслиги. Два мы выиграли, а в двух до пятидесятой минуты вели. После последней игры команда Кидяева и Барана предложила подписать контракт.
В итоге съездил туда на месяц в отпуске. Помимо гандбола, читал лекции в местном университете. Последняя игра была в конце декабря — жесткая, с таким же, как мы, лидером. В концовке мне как дали "по организму"...
В России тогда сокращались спортивные структуры, армейские в том числе. Был развал. Думал: может, закончить работу в ЦСКА и остаться в Германии? А когда прилично врезали, понял: нет, зачем это нужно? Завтра такие же матчи будут. Ну, поиграю год, а дальше что? Все заработанные деньги отдать за место в академии?
В Москве — какая-то перспектива, стабильность. К тому времени я уже был подполковником или полковником. Спасибо, ребята, я домой. Купил машинку бэушную. Ехали через Польшу и Беларусь. Кстати, с приключениями.
— Расскажите.
— Когда отправились первый раз, в августе, у нас была общая виза. Летели на самолете военно-транспортной авиации. В Германии восемь человек купили машины и обратно пошли караваном. На немецко-польской границе нас останавливают, а мы даем ксерокопии визы. Основная-то группа в самолете. Нас — в каталажку. Просидели часа четыре. Позвонили в Кассель, там подтвердили, что именитые спортсмены играли в гандбол. Нас выпустили.
А второй раз, в декабре, нарвался на бандитов в Польше. Настоящих, с автоматами. Мы ехали с Бараном. Нас распотрошили, но отпустили. Мы предполагали такую ситуацию. Поэтому отдельно положили двести марок. Они просили четыреста. Мы сказали, что больше нет.
Отличный выезд у нас был и в Украину. Серега Кушнирюк организовывал. Там играли и девчонки из "Спартака": Макарец, Турчина... Посидели, повспоминали, потанцевали, выпили. Играли в киевском дворце спорта, собралось довольно много народа. Помню, забрасываю. И по залу объявляют: "Мяч забросил заслуженный мастер спорта по гандболу, заслуженный тренер России по теннису Алексей Жук". Все удивились. Спросили, не ошибка ли это.
— Ваш брат Николай говорит, что вы порой называете себя "Три З"... И уточняете, что на постсоветском пространстве таких только двое: вы и Владимир Максимов.
— В гандболе, наверное, да. Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер и заслуженный работник физической культуры. Иных званий в российском спорте нет. Кроме нас, других таких спортсменов не знаю.
— За гандболом сейчас следите?
— Вид, конечно, освещается не очень хорошо. Спасибо новому президенту федерации — он подтянул телевидение. Ну и спасибо сборным, в частности, женской, которая своими результатами постоянно напоминает о гандболе.
Иногда собираемся у меня в кабинете. Сын Андрея Лаврова занимается теннисом. Когда приезжает из Франции в Россию на лето, у меня бегает. Так тогда приходят Андрей, иногда Сашка Тучкин, Женька Чернышев, Женька Трефилов. Посидим, поболтаем...
Обсуждаем не гандбол, а скорее текущие события. Андрей был сенатором — как, чего? Интересно послушать. Как дела у Тучкина в Перми? С Чернышевым какие-то армейские байки рассказываем — он тоже в ЦСКА работает. Трефилова хвалим. Молодец. Сравниваем его с Карполем. Только так с женщинами надо.
— Вы тоже таких методов придерживаетесь?
— Нет-нет. Когда люди на голову садятся, можно применить жесткость. Но теннис — вид, аналогов которому нет. Раньше думал: человек проиграл, надо разобрать по горячим следам. Смотрю: через десять минут он уже улыбается, бегает, веселится. Потому что сегодня ты проиграл, а в понедельник уже новый турнир начинается. Календарь ведь круглый год. Теннисисты играют 25-30 турниров. Понятий "главный старт сезона", "пик формы" нет. Теннис трудно сравнить с каким-то другим видом. Каждая неделя — новая Олимпиада, новый "мир".
— В то же время вы отмечали, что в чем-то теннис и гандбол похожи.
— Как я интегрировался в теннис? Поначалу пришел как функционер, опытный организатор. Получил предложение возглавить теннисное подразделение, поскольку оно было развалено. Теннис занимал 39-е, последнее, место в ЦСКА. Мне давали всего год на исправление. Иначе вид закрыли бы. Тогда только начинался ельцинский теннисный бум.
Когда немножко разобрался, увидел, что ребята почему-то не занимаются физподготовкой. С моей точки зрения, подход был не совсем профессиональным. Я организовал группку. В гандболе и теннисе задействованы практически одни и те же группы мышц. Верхний плечевой пояс. А работа ног вообще такая же — хаотичная, с резким изменением направления. Я просто "достал" все упражнения, которые нам давал Миронович. Вскоре все начали отмечать, что атлетически люди стали другими.
В сам теннис я не лез и сейчас не претендую. Для технических вопросов есть специальные тренеры. Потом ко мне начали обращаться более известные теннисисты. Уже лет 10-12 работаю с ближайшим резервом сборной. Ну и тружусь в ЦСКА. Хотя основная работа — все же организационная.
— Что ставите выше — свои гандбольные титулы или работу с Еленой Дементьевой?
— Не ставил бы на весы. Это совершенно разные этапы. Конечно, гандбол — моя жизнь. Вид, который дал мне путевку. Сформировал как личность и спортсмена, помог в получении образования, социального статуса. Предеха ведь тогда выполнил все обещания. Через полгода мне дали квартиру.
Стабилизировалось внутреннее состояние. Не думал о том, что надо идти в общежитие или гостиницу, — шел к себе домой. Образовалась семья. За счет гандбольных результатов я и в дальнейшем улучшал социальные вопросы. Мы получали машины, меняли их, имели хорошие зарплаты.
Начав работать как организатор, раскрылся в другом качестве. Уже 27 лет возглавляю теннисную команду. И вроде никаких претензий. Ни ту, ни другую части моей жизни я ни на что не променяю. О каждом периоде есть что вспомнить.
Там я был спортсменом, а здесь мне самому довелось поработать с выдающимся спортсменом. Великой теннисисткой и личностью. Максималисткой, не терпящей никаких послаблений. Благодаря Лене увидел совершенно другой, уже профессиональный, спорт. Мы в свое время прикидывались любителями, хотя проводили две-три тренировки в день, а в сборной — и по четыре. А здесь открылся профессиональный спорт — интересный, современный, элитный. Земля и небо.
— Дементьева добилась бы успехов в гандболе?
— Однозначно. Потому что человека, более одаренного природой, я в теннисе не видел. Тем более с таким ростом — метр восемьдесят один. Нашла бы себя и в гандболе, и в баскетболе. Мощная, прыгучая, скоростная, смелая, умная, с характером.
— Большим любителем тенниса был экс-президент России Борис Ельцин. Доводилось общаться?
— Нет. Хотя, конечно, видел его. А вот с нынешним президентом общался.
— Это когда?
— В 2005-м он посещал ЦСКА. Я проводил открытый урок во Дворце тенниса. Он был с руководителем ЦСКА Смородской, министром обороны Ивановым и министром спорта Фетисовым. Я ему докладывал, представлялся. Там произошел интересный казус.
— Какой?
— С Фетисовым-то мы знакомы. В одном доме жили на Фестивальной. В свое время у нас даже была одна форма на двоих. Товарищеские отношения. Конечно, мы тогда целый день готовились. И вот появляется свита. Я подхожу полустроевым: мол, товарищ президент, команды и школа работают согласно расписанию, старший тренер — Алексей Жук. Запомнилось, что он хорошо выглядел.
И вдруг возглас: "Здорово, Леха!" Поворачиваюсь — Славка стоит. На это приветствие президент обратил внимание. Посмотрел полувопросительно. А Фетисов такой: "Владимир Владимирович, олимпийский чемпион по гандболу".
Ну, немножко ошибся. На лице президента я прочитал непонимание: вроде во Дворец тенниса зашел... Вот такой казус. "Здорово, Леха!" Потом нас отвлек Иванов, спросил, теннисисты какого возраста на корте.
А второй раз встречались в 2011 году вместе с главными тренерами ЦСКА по видам спорта. Тогда президент выходил на лед. И перед тренировкой в "Мегаспорте" общался с общественностью ЦСКА. Было несколько проблемных вопросов, и он нас заслушал.
— В прошлом году вы были на праздновании 85-летия Анатолия Евтушенко. Удалось пообщаться один на один?
— Конечно. Он мне часто звонит. Поскольку в Австрии работает в клубе, где тренируются третья ракетка мира Доминик Тим. Как и я, он занимается физподготовкой. Работал с Домиником, пока ему не исполнилось 14-15 лет. Раньше, когда приезжал в Москву, говорил: "Ну, дай, мне провести тренировку с Леной Дементьевой".
А что касается 85-летия, мы, ветераны, организовали праздник в хорошем ресторанчике. Поздравили, пообщались, попели... Считаю, Анатолий Николаевич — это выдающаяся фигура своего времени. Так же, как Миронович, Максимов, Турчин и Трефилов.
Фото: juniortennis.ru, theplace.ru, cska.ru.
