Знаменитый детский тренер вспомнил для БЦ свои похождения в бытность игроком, ссоры с легендарными наставниками прошлого, старых друзей и учеников разных поколений.
Недавно Вилен Тимофеевич Копейкин выиграл со своими учениками 2006 года рождения бронзу первенства России. Это первые за два десятка лет медали для юных гандболистов из столичного Дворца пионеров на Воробьевых горах. А начиналось все в далеком 1964-м — и для Копейкина, и для знаменитой спортивной школы:
— Мой первый набор — ребята с 1948-го по 1953 годы рождения, несколько групп. В их числе были Толя Драчев и Юра Кидяев. А спустя год получилось так, что пришлось выбирать: или ехать с детьми в спортивный лагерь, или отправляться в сборную СССР.
Мне пришел вызов на сбор в Киев, ведь был одним из сильнейших в стране на позиции левого полусреднего. Журнал "Спортивные игры" публиковал список 33 лучших игроков. В 1965 году там была и моя фамилия. Вот в тот день я жизненный выбор и сделал — уехал с ребятами в лагерь. С тех пор прошло 55 лет, скоро будем юбилей отмечать.
Мои воспитанники регулярно становились призерами союзных соревнований, а я стал еще и тренером сборной школьников Москвы. Нас все боялись.
Дальше с парнями работали другие: отдавал их в МАИ, "Кунцево", ЦСКА… Они выигрывали Олимпиады, чемпионаты мира и Европы.
Вадим Валейшо был одним из лучших вратарей планеты. Коля Дрепекин сейчас работает на Кипре, Игорь Лозовой — в московском училище олимпийского резерва. Серега Толстых был большой талант.
— Родом вы с Украины, как и еще немало знаковых для российского гандбола фигур...
— Это мои старые дружки. Ныне покойный Володя Гладченко, работавший в Астрахани, из Запорожья. С Леней Коросташевичем, впоследствии перебравшимся в Волгоград, мы играли в сборной Черкасской области по баскетболу у Бориса Липчука, который потом стал знаменитым гандбольным наставником.
— Как получилось, что легендами вы стали легендами именно в России?
— О себе могу сказать легко: это была мечта моего детства. Стать не просто москвичом, а чемпионом СССР в составе столичной команды. И к ней я шел поэтапно.
А с Коросташевичем так вышло: случилась Спартакиада школьников, я работал со сборной Москвы, это ребята 1955 года рождения. Леня был главным судьей зональных соревнований, и ему дали четкую установку: сделать так, чтобы Копейкин в финал не попал. Ну а мы же друзья, так что он на это наплевал. В итоге мы свое место взяли, а Леню на Украине стали гнобить. И он вынужден был бежать из Чернигова в Волгоград.
— Украина стала родиной множества гандбольных талантов, но сейчас дела там обстоят хуже. Как думаете, почему?
— Сам не пойму. У украинцев был один из лучших теоретиков и практиков гандбола Евгений Иванович Ивахин. К нему я когда-то гонял на "товарняках" в Киев за тонкостями игры. И не только я. Много легенд там было. Но разъехались — кто куда...
В Черкассах остались только имена золотыми буквами. Толи Евтушенко да мое, хотя на физкультурном факультете учились многие талантливые ребята.
— Это же в Черкассах "появился на свет" Копейкин-гандболист, который поменял много городов, прежде чем осесть в Москве.
— Мог пойти совсем по другой дорожке… После войны, в 1947 году, мама привезла меня в Одессу — к отцу. Тот, вернувшись с фронта, бросил ее и женился на другой. А меня она так спасала от голода. Там я пошел в первый класс.
Послевоенная Одесса была страшным местом, бандитизм процветал. Вот и у нас во дворе банда была — "Серебряный сапожок". И года четыре я в ней состоял.
В 1951-м в Одессу приезжал московский цирк. Выступал знаменитый клоун Карандаш. А в его группе был молодой Юра Никулин. Толпа умирала со смеху. Окольными путями пробирались на представления. Весело было. Школу к тому времени я забросил.
Второй раз отец женился на солистке оперного театра. Она тоже прошла войну — наград было больше, чем у него. Только умерла рано. Три года меня "ломала": хотела, чтобы запел, заставляла торчать в опере.
Короче, отец понял, что я пропадаю, и всю банду сдал куда следует. А я уехал в Черкассы, где в пятом классе занялся акробатикой. Это здорово помогло впоследствии. Мог все: перевороты, сальто, фляки. Благодаря этому потом на площадке творил в воздухе, что хотел.
И сейчас говорю молодым гандбольным тренерам, что надо обязательно включать в программу подготовки акробатику. Есть у меня даже мечта: иметь отдельного тренера по акробатике и специалиста по вратарям. Увы, сегодня школа не может себе такого позволить.
В седьмом классе пошел в баскетбол. Спустя два года играл за взрослую сборную области, был кандидатом в сборную Украины. И вот как-то мой детский тренер Надежда Жила попросила отвезти ребят 1943 года рождения на турнир в Станислав, нынешний Ивано-Франковск.
Там и влюбился в гандбол. Подглядел у парней на соревнованиях финты, дома пытался их повторить. В 1958 году стал первым чемпионом Украины по гандболу "7 на 7" — до этого играли "11 на 11". Черкассы тогда вынесли всех — Киев, Запорожье, Львов и так далее.
Но Липчук гандбольные дела нам запрещал. По вечерам, после баскетбольной тренировки, оставался в "Спартаке" один, просил уборщицу, чтобы не выгоняла. Там залом была бывшая церковь. В дальней части сохранился алтарь, он был задернут занавеской. Вот на ней я рисовал ворота и бросал, бросал... До полуночи занимался.
Как наступила весна — решил укреплять руки. Нашел гирю весом шесть с половиной кило. Броски отрабатывал у мамы на огороде, весь его перепахал.
Меня заметили, когда в гандбол играли еще 11 на 11. Поехали на зональные соревнования в Кременчуг, тогда этот город назывался Хрущев. Соперники у нашего "Химика" были мощнейшие: команды Одессы, Запорожья, Днепропетровска, Львова, Киева. Рубились на славу, меня опекали персонально и очень жестко.
Кончилось тем, что абсолютно все соперники захотели меня переманить. Киевлян тогда тренировал Борис Гельман. Сказал: приезжай, комнату дадим, на завод устроим, будешь в сборной Украины, осенью поедем играть в Данию. Одесситы напирали на то, что я там все детство провел — мол, родной город.
— Но вам пришлась по душе...
— ... команда из Днепропетровска. Парни здоровые, компанейские — две гитары, песни по вечерам. А я же натуральный хохол, петь очень любил. В Черкассах учился тогда на третьем курсе факультета физвоспитания. Ректор строго наказал: Копейкину никаких документов не отдавать. Чувствовал, что скоро свалю.
Свой аттестат зрелости удалось вызволить хитростью. Сбежал в Днепропетровск. А там тогда, в 1961-м, был настоящий гандбольный бум. Играли все: транспортный институт, горный, наш металлургический, университет, техникумы. Такие драки на площадке были…
Мне сделали серьезную рекламу, ждали настоящую звезду. Ясное дело, обеспечили поступление без экзаменов. Надо было форму поддерживать, пока суд да дело. Так на воротах стояли кандидаты наук, профессора. Каждый хотел, чтобы я ему забросил, или самому пас отдать, например.
Очень повезло, что присоединился к сборной Днепропетровска по метанию копья. Полгода занимался. Опилочная дорожка, набивные мячи, метания, турник, штанга… В гандболе после этого спокойно мог с центра площадки забрасывать.
Весной 1962 года выиграли отбор на вторые Студенческие игры, проходившие в Тбилиси. Причем финал украинской зоны был в Черкассах, и тамошней командой сошлись в решающем матче.
Смотрю: сидит Александр Васильевич — черкасский тренер, старый знакомый. Меня подзывает и говорит: Виля, хотя ты и ренегат, но прошу — забей для меня семь голов. А говорил они исключительно по-украински, со смаком. Отвечаю: так я ж против вас играю! А он: это ничего. Ну а я всегда свои семь-восемь забрасывал…
На тех играх в Тбилиси, между прочим, команды технических вузов были сильнее, чем парни из физкультурных институтов. За МАИ выступали Витька Зязин, Володя Кривцов. Мы потом в Москве сдружились. У хозяев играли гандболисты сборной Союза. За Ленинград гонял Юра Климов. В Минске тогда разыгрывающим был Спартак Миронович.
В итоге заняли третье место, обыграв по ходу дела команду МАИ. Анатолий Евтушенко, который тогда ее тренировал, подошел и сказал: приезжай в Москву в любое время. Вернулся я, значит, в Днепропетровск. И понял, что команду перерос.
А одесситы все это время продолжали звать к себе. Решил попробовать. Отец, между прочим, не знал, что я приехал. Перевелся в Институт инженеров морского флота, мне там сразу общагу обеспечили и все прочее. Пришел на второй курс, а Миша Жванецкий в то время был на пятом. Они как раз занимались всякой самодеятельностью, создавали команду КВН.
— Но и морским инженером вам стать было не суждено.
— В Одессу приехала сборная Вооруженных сил по гандболу 11 на 11. Тренировал ее Юрий Предеха, он же был там основным разыгрывающим. Они готовились к каким-то международным соревнованиям и напросились сыграть с нашим "Водником".
А у меня был друг Юра Русаков, с Молдаванки. Шел в университете на красный диплом. Умер пять лет назад… Так вот мы с ним на пару вояк и разорвали. А там такие знаменитости были!
Предеха сразу: переходите ко мне, научу играть. Юркины родители — в слезы: куда собрался? А меня-то и остановить было некому. Мама думала, что я в Днепропетровске, отец, как уже было сказано, тоже не в курсе. И вот забрал я документы из института, пошел в военкомат.
В начале ноября был уже в "учебке", в Бельцах. В этом молдавском городе в годы войны стоял батальон моего отца. Он потом защищал Одессу. Про него написано много, заметки храню до сих пор: "Благодаря 162-му зенитно-пулеметному батальону под командованием капитана Копейкина Тимофея Григорьевича ни одна бомба не упала на центр Одессы. Мы ему благодарны за спасение нашего любимого оперного театра".
Тираспольский СКА был командой знаменитой — серебряные призеры союзного первенства. На тренировки приходил даже Бабаджанян, командующий Одесским военным округом, будущий маршал.
Нагрузки у Предехи были серьезные, чего уж там. А я вдобавок проводил занятия для генералов и полковников — три курса института даром не прошли.
И все было нормально, пока мы не поехали на первенство Советского Союза в Таллин. Предеха там с кем-то из ребят поссорился, кого-то избил — он по отношению к игрокам вообще вел себя жестко. И выступили там неудачно. Вернулись в Одессу, и я сказал ему: больше у тебя играть не буду. Я неуживчивым был. Но он не поверил: куда ты, мол, денешься?
И я сам себе порвал мениск на левой ноге! Тоже ведь дурак — надо было на правой, она не толчковая. Словом, из армии ушел. Еще в Днеропетровске познакомился с девушкой по имени Наташа. Вылечился, уехал к ней в Подмосковье, на 33-й километр Горьковского шоссе, женился.
— Родные хоть знали обо всех этих похождениях?
— Маме я позвонил, когда попал в СКА. Прислала в Одессу посылочку. Помню, конфеты там были вкусные.
А с отцом так получилось: когда лежал в госпитале, пришел в хозчасть, попросил одежду — домой сходить. Нас спокойно отпускали на выходные, но с условием, чтобы в понедельник, в восемь утра, были на построении.
Старшина спрашивает фамилию — называю. А кем вам Тимофей Григорьевич Копейкин приходится? Отвечаю: отцом. Тот за голову хватается — да это же наш батя, вместе войну прошли! И говорит мне тот старшина: а ведь отец твой здесь! Тот сердце периодически подлечивал. Встретились, обнялись. Рассказал ему, что да как. Так и помирились.
Да, меня ведь чуть из госпиталя не выгнали — организовал секцию: толкание ядра, метание из-за головы, прыжки на одной ноге. Занятия проводил под окнами начальника этого самого госпиталя. Такой скандал был!
— Ваша неуживчивость сказалась и в отношениях с Анатолием Евтушенко, главным тренером МАИ.
— Говорю же: очень повезло, что стал детским тренером. Это полностью изменило мою жизнь.
Играл за МАИ, ездил на турниры. Спустя год, в 1964-м, думал, что на соревнованиях в Тбилиси буду основным. А Евтушенко вдруг вместо меня Володьку Кривцова ставит. А вместо моих друзей Сашки Игнатьева и Славы Зотова — ребят, которые старше нас на шесть лет.
Ну, мы обиделись, пошли "отметили" это дело. Вернулись в гостиницу, Евтушенко нас увидел и говорит: вот, мало того, что опоздали, так еще и выпили. Я хватаю стул — и на него. Ребята у меня на плечах повисли…
Назавтра меня отправляют в Москву. Председатель студенческого комитета МАИ говорит: что же ты наделал? Оказывается, они меня вместо Евтушенко хотели ставить, а теперь дело на дисквалификацию повернуло.
Команда в Тбилиси провалилась. И по возвращении тренер устроил судилище. Требовал моей пожизненной дисквалификации. Заступаться за меня пришли Алексей Викторович Ракитин, председатель союзной федерации гандбола, и ее ответственный секретарь Николай Георгиевич Суслов. Такие вот величины.
И спрашивают они у Евтушенко: Толя, зачем ты таких жестких мер требуешь? А он отвечает: он сказал, что теперь в любой игре забросит моей команде восемь мячей. Те — в смех. Говорят: так возьми его персонально — зачем парню жизнь ломать?
В общем, отделался я условным сроком и ушел в "Спартак", к Владимиру Ильичу Ковалеву. Это был уже 1965 год. И вскоре выпало нам играть с МАИ. В раздевалке — похоронное настроение. Спрашиваю: в чем дело? Отвечают: да мы их никогда не обыгрывали.
А за победу в чемпионате Москвы, кстати, давали звания мастеров спорта. Говорю: так давайте выиграем, только помогите.
Наверху я был хозяином положения — и акробатика помогла, и тренировки у Предехи. Он нас заставлял на мостике, при отклоне, мячом доставать пол и возвращаться в исходное положение. Сейчас редко можно увидеть в мировом гандболе такой отклонение, какое было у меня, у многих ребят из Одессы.
В общем, обыграли мы МАИ с разницей в семь мячей, я свои восемь положил, хотя держали меня персонально Витька Зязин и Володя Гусев. Евтушенко хитрый, после матча подошел, руку пожал: я тебя уважаю, ты — боец.
Но вскоре с игровой карьерой я завязал и сосредоточился на тренерском деле...
Стены "кабинета" Вилена Тимофеевича, небольшой комнатушки, обклеены фотографиями. На них — его воспитанники разных лет, звезды мировой величины и те, кто только начинает свой путь.
Через московский Дворец пионеров прошло много гандбольных поколений. В этих стенах успели поиграть не только столичные парни — легендарный февральский турнир собирал участников со всей страны.
— У меня здесь побывали все: чемпионы мира, победители Олимпиад. Но после распада СССР возникли проблемы с финансированием, и турнир закрылся. В прошлом году традицию удалось возродить с помощью Дмитрия Олеговича Рогозина, это тоже мой ученик. Приезжали минчане, петербуржцы…
Надеюсь, Рогозин найдет время еще раз посетить родной зал и родного тренера, за которого в свое время так здорово заступился. Очень жду его в гости, хотя прекрасно понимаю, как человек занят.
При министре образования Фурсенко, если помните, закрыли школы олимпийского резерва: мою (а мы этот статус заслужили в 1976 году потом и кровью), краснодарскую и другие. Дмитрий Олегович тогда помог спасти нашу школу от полного уничтожения.
Нынешнее начальство Дворца пионеров, хочу лишний раз сказать о нем добрые слова, делает для нас все, что возможно. Оплачивают поездки. В конце июня собираемся на крупный турнир в Швецию с детьми 2006-2007 годов рождения. На этот турнир все ездят за свой счет.
С родителями учеников взаимопонимание великолепное, они тоже сильно помогают. У нас пять комплектов формы. На недавних соревнованиях в Павловской они подарили форму еще и команде из города Бор Нижегородской области.
Там тренирует великолепный парень — Миша. Место ужасное: наркомания, пропащие дети. А он мальчишек держит, как может. И они неплохо играют, к слову. Белгородцам тоже форму подарили. Хорошие у нас родители, короче.
— Своих учеников, молодых тренеров, сами подбираете?
— Хочу сделать из них таких же фанатов гандбола. Вот Егор Белоусов — он из Владивостока приехал. Стас Алинцинович — из Долгопрудного, серебряный призер соревнований в Абу-Даби, сейчас играет в первой лиге за "Салют". Нина Тиматей — врач по образованию. Она настолько влюбилась в гандбол, что бросила медицину.
Руслан Пономарев работает у меня методистом и тренирует парней 2004 года рождения. Они не попали в финал первенства России, пропустив вперед ребят из "Тушино", а на днях обыграли их здесь, став чемпионами Москвы. Лена Максименкова, мастер спорта по гандболу, взяла со своими детьми серебро.
Так что общими усилиями потихоньку вытягиваем школу наверх.
Сейчас у меня на практике студенты института физкультуры. Там ведь Юра Котов работает, тоже мой воспитанник. Он десять лет был здесь директором, пока не подули ветры перемен. Его скушали.
Кандидат наук, готовит хорошие программы. Думаю, они могут помочь и сборной. Знаю, что с Эдиком Кокшаровым он уже встречался.
— Что стараетесь передать ученикам, помимо технических навыков?
— Наше поколение особое — мы были фанатиками, не могли работать спокойно. Если я закалялся купанием в проруби, то и пацанов заставлял лезть в холодную воду. Денис Кривошлыков подтвердит, он был у меня в сборной.
Толика Драчева, одного из лучших советских разыгрывающих, впоследствии пятикратного чемпиона СССР, как-то поймал за курением. На месяц запретил ему заниматься в зале. Так он на балконе бегал, прыгал, просил: пустите. Но я выдерживал назначенный срок...
— Получается, пока остаются фанатики, гандбол живет?
— Конечно! Но вот меня, например, здесь ценят, а где-то тренерам очень трудно…
— Вам скоро исполнится восемьдесят. Что заставляет продолжать работать?
— Так я без гандбола умру. Это и есть моя жизнь. Как говорят в армии, если человек расстегнул ремень — он долго на пенсии не протянет. Так и у меня. Поэтому и зарядку делаю, и с пацанами работаю. Пусть ноги болят — а что делать? Без этого не смогу. Точно.
Многие говорят, что и школа без меня долго не проживет. Но я считаю, что оставлю хорошее наследие.
О былых временах и своих учениках Вилен Тимофеевич может рассказывать часами. Показывать фотографии и вспоминать. Вот Дмитрий Житников на каком-то турнире. А вот Максим Бессонов: "Смотри, в каком прыжке!". А вот и сам Копейкин, еще молодой, отправляет мяч в баскетбольное кольцо.
Но в зале уже ждут дети — начинается тренировка. Легендарный тренер частью истории становиться не спешит. И это здорово.
