Воспитанник молдавского гандбола Геннадий Соломон переехал во Францию пятнадцать лет назад. Сезон-2019/20 он начнет во главе клуба сильнейшего французского дивизиона.
Впрочем, нам нет нужды дожидаться официального вступления бывшего соотечественника на престижный президентский пост, чтобы дотошно расспросить его о секретах успехов. Ведь их хватает как в его персональной карьере, так и у всего французского гандбола, в кулуарах которого Соломон давно человек не чужой.
Банковский расчет
— Как во Франции становятся президентами гандбольных клубов?
— Давайте уточним: пока я только вице-президент. А в полномочия президента "Шартра" вступаю 1 июля. На эту должность меня избрали на ассамблее клуба.
— "Шартр" вышел нынче в первый дивизион. Президентство в нем станет для вас основной работой?
— Вовсе нет. За эту деятельность зарплату получать не буду. Клуб у нас профессиональный. Но руководство в нем работает на общественных началах.
— Расскажите тогда о вашем основном роде деятельности.
— Я сотрудник банка "Credit Agricole". Работаю в его головном парижском офисе. Шартр всего в восьми километрах от столицы. Правда, очень часто бываю в разъездах по стране — моя работа заключается в наблюдении за региональными кассами. Поэтому в Париж езжу лишь раз-два раза в неделю, на электричке или на машине.
— Из гандболистов в банкиры — это интересный биографический поворот.
— Еще в начале своей гандбольной карьеры в СССР я поступил в экономическую академию в Кишиневе. На ту пору образование было для меня важнее спорта. А когда окончил вуз и понял, что со своим дипломом всегда смогу устроиться работать в финансовой сфере, сосредоточился на гандболе.
Однако с течением времени убедился, что гандбол вряд ли позволит нашей семье обеспеченно жить по завершении спортивной карьеры. Подумали с супругой: возвращаться домой или остаться во Франции — попробовать, что получится в обычной жизни? Вот попробовал — получилось. Реализовал то, о чем мечтал с юных лет.
— Ваш молдавский диплом был признан во Франции?
— Подал необходимые для этого документы. Специальная процедура длилась девять месяцев. Мой диплом прошел подтверждение. Когда устраивался на работу в банк, предоставил его и соответствующую справку. Начинать пришлось с самых низов — на кассе. Карьерный рост шел поступательно. Сейчас в зоне моей ответственности в сфере страхования 39 региональных отделений. Работы много.
Миссия Костантини
— Банковский менеджер высокого ранга и президент клуба по совместительству. Вы лучшая кандидатура в рассказчики о секретах успешности французского гандбола.
— Его подъем начался, когда во главе мужской сборной Франции стал Даниэль Костантини. Это были 90-е годы. Благодаря этому тренеру была выстроена та система, которая из года в год дает результаты, а французская школа считается одной из лучших в мире.
Дело не только в достижениях национальных команд. А еще и в том, что идет постоянный приток молодежи, готовой сменить лидеров. И в том, насколько популярной стала игра в стране.
Юридически Костантини был главным тренером сборной. Но фактически, подобно Владимиру Максимову в России, стал настоящим идеологом развития гандбола во Франции. Он заставил всех придерживаться единой методики воспитания детей и преподавания, добился проведения уроков гандбола в общеобразовательных школах — клубные тренеры проводили там по два-три занятия в неделю. Дети стали увлекаться игрой и пополнять гандбольные секции. Во Францию устремились легионеры, рядом с которыми росли местные игроки.
Плоды созрели через десяток лет. Молодежь, которая пришла в гандбол стараниями Костантини и его единомышленников, проявила себя на международном уровне — и среди мужчин, и среди женщин.
Это если вкратце. Выстроенная тогда система действует и сейчас, но она доработана и улучшена. У федерации тесная коммуникация со всеми клубами и специалистами. Все они так и придерживаются единой методики.
— Получается, гандбол во Франции расцвел благодаря инициативам одного человека?
— С него все началось. Костантини смог увлечь влиятельных людей, заинтересовал все клубы. Это была долгая и тяжелая работа по строительству пирамидальной системы, причем началось все сверху и докатилось до самого основания. На вершине пирамиды сейчас федерация, а в каждом регионе своя лига — управляющий орган, сопоставимый с региональными федерациями гандбола в России.
— Чтобы эта система работала, необходима серьезная финансовая поддержка.
— Совершенно верно. Ее во Франции обеспечивает в первую очередь государство. Практически все клубы имеют инвестиции в бюджеты со стороны либо муниципальных, либо региональных властных структур. Получается, что у всех есть финансовые возможности, чтобы воплощать гандбольную политику в реальность.
— Каким образом удалось заручиться такой государственной поддержкой?
— Во Франции она осуществляется для всех видов спорта. Так государство вкладывает средства в будущее — свое и своих граждан. Но важно еще и правильного распределить, применить эти инвестиции.
— Почему этого не было до Костантини?
— Думаю, дело в амбициях. Просто не было человека, который пришел бы и сказал: почему Россия и Швеция могут, а мы не можем? Ко времени прихода Костантини в сборную гандбол во Франции популярным не считался. Деньги были, а вот людей не хватало.
Костантини убедил всех в правильности предложенного курса. Он много работал над общим воспитанием игроков, детально разложил игру на составляющие: ведение, нападение, защита, бросок, позиция, а потом и построил систему подготовки для каждого из возрастов. И эта машина работает до сих пор. Все вокруг нее закрутилось, интерес к игре стал расти, в клубы пришли частные деньги.
Бывает, клубы умирают
— Во Франции единая школа? Нет такого дробления, какое было в СССР или сейчас в России: краснодарская школа, астраханская, ставропольская, тольяттинская, волгоградская?..
— У нас такого сейчас нет. Разница между самыми авторитетными школами — в Нанте, Монпелье, Тулузе и Шамбери — только в специалистах, которые занимаются воспитанием игроков. Там работают тренеры более высокого уровня, чем в других школах. Но методика едина.
— Давайте подробнее о финансах. Как они распределяются?
— Федерация получает деньги непосредственно от министерства спорта. Клубы — из региональных и местных бюджетов, где есть средства на спорт. Но замечу: в клубы первой и второй лиг, где гораздо больше частных спонсоров, местные власти вкладывают не так много, как в команды рангом ниже. У клубов первой лиги финансирование по государственной линии составляет менее 40 процентов бюджета, во втором дивизионе — от 40 до 80 процентов, а у клубов третьей и низших лиг — практически 100 процентов.
— Есть примеры, когда французские гандбольные клубы умирали вместе со сменой руководства региона или спортивных предпочтений властей? Такие истории не редки в России.
— К сожалению, и во Франции они случались. Все зависит от предпочтений конкретных политиков — ведь всякая мэрия может распределять спортивный бюджет на свое усмотрение. Впрочем, у клубов первого дивизиона проблем такого плана нет — это мощные машины, которые от государственного финансирования зависят меньше. Да и рискованно для политиков "обижать" такие клубы — ведь избиратели могут не понять и ответить на следующих выборах.
Но клубам важно искать спонсоров, и желательно не одного, а многих, чтобы снизить любые риски. Вон македонский "Вардар" целиком и полностью зависел от Сергея Самсоненко. Возникли у того проблемы, и судьба клуба оказалась на волоске.
Кухня без секретов
— Эдуард Москаленко в интервью БЦ рассказывал о модели финансирования "Шамбери". 4,5 миллиона евро собираются так: основной спонсор дает 200 тысяч, муниципалитет — 130 тысяч, а все остальные деньги — вклады нескольких тысяч мелких спонсоров.
— Это очень интересный вариант. "Шамбери" — один из немногих клубов, где работает система с многочисленными мелкими инвесторами.
— Вы как будущий президент "Шартра" можете на примере своего клуба рассказать о бюджете, зарплатах и прочей внутренней кухне? Если, конечно, это не закрытая информация.
— Информация не закрытая. Более того, мы обязаны ее предоставить, например, по запросу СМИ. Бюджет клуба — 3,5 миллиона евро. Регион и мэрия обеспечивают 2 миллиона, 1,5 миллиона — средства спонсоров. Получается, у нас 55-60 процентов государственных средств, и 40-45 процентов — частных. Самый крупный из 39 спонсоров дает 150 тысяч евро, самый мелкий — 5 тысяч.
— Как зарабатывает сам клуб? Билеты, атрибутика, какие-то активности?
— У нас всего две статьи доходов: первая — билеты и абонементы, вторая — все, что связано с буфетом. На атрибутике не зарабатываем. Получается, за сезон билеты приносят "Шартру" около 100 тысяч евро, а буфет — 30-40 тысяч. В совокупности не дотягиваем даже до 150 тысяч.
— У клуба собственный зал, или вы его арендуете?
— Арена принадлежит муниципалитету, но мы пользуемся ею бесплатно. Зал распределен между разными игровыми командами. Наши траты связаны с тем, что на каждый гандбольный матч стелется тарафлекс, а затем его убирают. Это обходится клубу в 20 тысяч евро за сезон. Но это обязательное требование профессиональной лиги — на другом покрытии матчи первого и второго дивизионов проводить нельзя.
— Трибуны в Шартре всего на полторы тысячи человек. Но местные власти собирались строить новую арену...
— Да, строительство уже идет. Арена будет тоже универсальной, но ориентированной в основном на гандбол. Вместимость — 3500-4000 зрителей, срок ввода в эксплуатацию — 2020 год.
— Сможете заполнить эти трибуны?
— Без проблем. Сейчас билеты на наши матчи разлетаются за десять минут, всегда аншлаги. Соответственно, с новым залом наш собственный доход увеличится в три-четыре раза и, по плану, составит примерно полмиллиона евро.
— Бюджет в 3,5 миллиона — стандарт для клуба второй лиги?
— Нет, у нас был один из самых больших бюджетов в дивизионе. Совет директоров "Шартра" ставил перед клубом задачу выиграть вторую лигу и подняться в первую. Мы задачу решили и теперь будем выступать в элите.
Верхняя граница бюджетов не установлена, а нижняя определена федерацией. Для клубов второго дивизиона она составляет 900 тысяч евро. Этот бюджет должен быть подкреплен финансовыми гарантиями, иначе клуб не будет допущен к выступлениям.
В первом дивизионе минимальный бюджет — полтора миллиона евро. Даже если команда стала победителем второго дивизиона, но не может гарантировать бюджет для первого, повышения в классе не произойдет.
— У "Шартра" проблем в этом плане не будет?
— Всем финансовым критериям мы соответствуем. В следующем сезоне наш бюджет составит 3,8 миллиона евро. Мы предоставили специальной комиссии все гарантии, получили допуск и строим планы на выступление в первом дивизионе.
— Контракты игроков — тоже открытая информация?
— Ее публично не разглашаем. Да и средние цифры, которые можно вывести, далеко не всегда отражают картину. Потолка зарплат у французских клубов нет. Никто не запрещает подписывать такие контракты, как с Миккелем Хансеном, который получает в "ПСЖ" по 80 тысяч евро в месяц.
— В "Шартре" уже пять лет играет Сергей Кудинов. Он русский или уже француз?
— Конечно, русский. Он и в сборную России привлекался, и паспорт у него российский. У Кудинова есть вид на жительство во Франции, но французом он не стал. Сергей отвечает всем спортивным и человеческим качествам, которых ожидает клуб от игроков. Он в составе "Шартра" получил повышение в классе, а с ним — и новый контракт на три сезона.
С прошлого лета играет за наш клуб украинец Сергей Онуфриенко, который прошел через "ПСЖ". У нас была возможность его переманить, чем мы и воспользовались. Еще два сезона он будет игроком "Шартра".
Платите денежки
— Входит ли в перечень требований к клубам первого дивизиона наличие собственной академии?
— Это не обязательно. Но клубы элитного дивизиона могут создавать академии для игроков от 17 до 21 года. У нас такие гандболисты играют в дочерней команде, которая выступает в четвертом дивизионе.
Четыре года назад в "Шартре" приняли решение создать подобную школу. Пытаемся находить молодые таланты в своем регионе и за его пределами. Но добиваться пополнения главной команды игроками из такой академии каждый год практически невозможно. Хотя для клуба они обходятся гораздо дешевле, чем поиск готовых мастеров.
— Допустим, я житель Шартра. У меня есть дети, которые хотят заниматься гандболом. Как я могу отдать их в секцию?
— Каждый год в начале сентября в центре города проводится презентация всех спортивных ассоциаций, которые функционируют в нашем регионе. Каждая готовит стенд, на котором себя рекламирует.
Гандбол выставляет надувные ворота, мячи. На эту выставку приходят родители с детьми, знакомятся с видами спорта, получают всю необходимую информацию, причем там же можно и записаться в понравившуюся секцию.
Вот так и приходят в гандбол. Плюс, как я уже говорил, наши тренеры обязаны проводить уроки и в общеобразовательных школах, откуда тоже приглашают детей в группы, которые базируются в комплексе, где играет "Шартр". Основная команда проводит матчи в основном зале, а есть еще малый, как раз для занятий гандболом. Набираем детей возрасте с шести лет.
— Для родителей это бесплатно?
— Нет. Каждый занимающийся гандболом должен приобрести у федерации соответствующую лицензию. Ее стоимость колеблется в зависимости от возраста. За шестилетних детей придется заплатить шестьдесят евро в год. А взрослые, которые играют в любительских чемпионатах и турнирах, платят вдвое больше. Лицензии продает наш клуб.
— И в каком количестве их покупают?
— Мы обеспечиваем тренировочный процесс для шестисот любителей.
— Этого достаточно для города с населением в 120 тысяч?
— Десять лет назад у нас было всего лишь полторы сотни лицензий. Теперь вчетверо больше, и это очень хороший показатель. С нынешним залом мы достигли максимума и продавать лицензий больше просто не можем. С вводом в строй новой арены возможности возрастут.
— Кому достаются деньги за проданные лицензии?
— 20 процентов идут в клубный бюджет, а 80 — национальной федерации. Получается большая сумма. Чем больше людей занимаются гандболом в стране, тем для него это выгоднее.
По таким законам живут и другие виды спорта. Это обычная экономическая модель — постоянный поиск клиентов. Возможно, когда-нибудь к этому придут и в России.
Фото: личный архив Геннадия Соломона, Сергей Приголовкин, instagram.com/kudinov18, ouest-france.fr, lechorepublicain.fr.
