Сергей Покуркин: "Мы дрались спина к спине с Приголовкиным"

Половину успеха любому интервью приносит правильный заголовок. Взгляните на этот — и представьте двух статных парней, окруженных пьяным (каким еще?) хулиганьем.

Для сюжета перед этим им было бы в самый раз спасти красивую девушку. Но, судя по всему, обошлось без нее. Хотя, конечно, кто знает…

Бывший линейный краснодарского СКИФа Сергей Покуркин вспоминает события того вечера с неохотой. Будто догадывается, что их вознамерились сделать прологом к этому разговору. Но выхода у автора, пожалуй, и нет.

Его тезка-друг еще с огненной юности, руководствуясь принципом журналисткой солидарности, напутствует верно: "Ты спроси-ка у него про драку, после которой нас дисквалифицировали". А одноклубник Игорь Чумак вспоминает о Покуркине сразу, как только речь заходит о том, кто в его родной кубанской команде первым пошел бы в рукопашную за друга.

Жаль лишь, что природа не добавила нашему суровому герою еще десяток сантиметров роста — с ними, уверен, его карьера совершила бы еще немало впечатляющих витков.

— Приятно было прочитать похвалу в свой адрес в интервью Чумака?

— Не только я такой, у нас вся команда была друг за друга. Если соперник был слишком груб, тот же Ваня Левин или Саша Степаненко мгновенно давали ему понять эту неправоту.

— Но вы-то выделялись даже в той компании.

— Ну что вы! Я был самым добрым. Можно сказать, родился таким.

— Как же тогда попали в гандбол?

— Я рос в приволжском авиационном городке под названием Ахтубинск. И в то время там служил Владимир Александрович Гладченко. Он стал энтузиастом, начавшим развивать там этот вид спорта. Привезли его туда летчики из ГДР, которые приезжали на стажировку. Вначале в гандбольную секцию пошла моя старшая сестра, а затем и я — в пятом классе.

Мне понравилось, начали ездить на соревнования, со временем попал в юношескую сборную России. А когда заканчивал среднюю школу, то получил приглашение от Геннадия Иосифовича Барышева в краснодарский "Университет", поступил там в одноименный вуз. Тогда же и Серега Приголовкин из Красноярска подъехал.

Поначалу было трудно — все-таки гандбольной школы мне не хватало. Но благодаря физическим данным постепенно пробился в состав. Самой яркой звездой там был, конечно, Валера Гассий. Через год после моего приезда он стал олимпийским чемпионом в Монреале.

Гассий был очень техничным, читал игру на раз. А здесь — я, у которого этого мастерства ноль, только огромное желание и здоровье. Представляю, что он обо мне думал, когда сбрасывал мяч в линию, а я не был готов к приему — просто не ждал. Но отдам Валере должное: он был терпелив, объяснял мне все тонкости взаимодействия полусреднего с линейным. С такими учителями, конечно, растешь гораздо быстрее.

— В 1979-м вы оказались на чемпионате мира в составе молодежной сборной СССР.

— Конкуренция была суровая, но все-таки я попал в состав вторым номером — после Саши Рыманова. Тренировки Спартака Мироновича вспоминаю до сих пор. Тогда мы, трое краснодарских ребят: Ваня Левин, Толя Скоробогатов и я — опоздали на первый сбор в Стайках под Минском, и он нам сделал отдельное занятие на стадионе.

Конечно, мы не были готовы к таким интенсивным нагрузкам — бегать и прыгать с блинами по 20 килограммов. Спартак Петрович загонял нас так, что у меня прихватило спину. Потом три дня не мог разогнуться. Но терпел.

Мы на этих тренировках умирали, но они мне нравились — именно тем, что надо было показывать характер и на полную катушку включать здоровье. Очень уж хотелось попасть на чемпионат мира.

Вспоминаю сейчас Мироновича с Максимовым и понимаю, что после их школы уже ничего не было страшно. Я в Европе играл в серьезном возрасте и чувствовал себя прекрасно, настолько хорошая была в нас заложена база.

— Чемпионская "молодежка" тогда у вас получилась на загляденье.

— Половина той команды уже через год-другой оказалась в "националке". Рыманов — раз. Потом Володя Белов, минские края Саша Каршакевич и Юра Шевцов, запорожские вратари Саша Шипенко и Коля Жуков.

Меня Анатолий Евтушенко тоже на сбор главной команды вызывал — всего раз, правда. Не выдержал я конкуренцию с Рымановым и Сергеем Кушнирюком. Все-таки они были ростом по два метра, что полностью отвечало защитной концепции главного тренера. Мои 188 для центра защиты не годились никак. Еще хотя бы сантиметров восемь, и тогда, думаю, все сложилось бы по-другому.

— Но для Краснодара вашего роста хватало. Как признавался Сергей Приголовкин, его задачей было переправить игроков в центр, где с ними разбирались вы, Владимир Репьев и Евгений Трефилов. Кстати, каким игроком был нынешний главный тренер женской сборной России?

— Женя очень гармонично подходил для тогдашнего "Университета" — надежный, пусть и не выдающийся мастер. Мы играли хоть и добротно, но в чемпионате страны звезд с небес не хватали. Думаю, как женский тренер он, конечно, достиг большего.

— Вам нельзя было потерять обоих своих выдающихся вратарей. Историю Чумака мы знаем. В ЦСКА он сам не хотел, в Минск уехать не дали.

— А Андрей Лавров, когда вернулся из армии, даже не думал о переезде в другой город. В Краснодаре были все его родственники. Мои же родители, кстати, тогда жили в Риге, и поэтому меня приглашал "Целтниекс".

— Красивый город, советское зарубежье.

— Хотя я там и родился, но прожил всего год. Когда мне только предложили сменить клуб, отказался наотрез. И, как потом показали события, связанные с развалом Союза, правильно сделал.

Гладченко, естественно, тоже звал — как только создал в Астрахани "Зарю" и начал с ней играть в первой лиге. Но мне было уже неудобно уходить от людей, которые для меня так много сделали, и Владимир Александрович меня понял. Хотя и сказал: "В любом случае астраханские двери для тебя всегда открыты".

— Вы никуда не перешли, зато попали в историю, о которой сообщали даже в газетах. Имею в виду драку на первенстве России в Уфе.

— Не думаю, что вашим читателям тот случай интересен.

— Не скажите. Они чрезвычайно любознательны и любят всякие поучительные истории.

— Получилось так: встретились в одном ресторане краснодарская команда и бывшая команда Приголовкина из Красноярска. Мы с ними, считай, проводили дружественный вечер, делились секретами стремительной игры. И вот это обстоятельство почему-то сильно не понравилось завсегдатаям ресторана. Когда народ начал помаленьку рассасываться, местные захотели нас поучить уму-разуму практическим образом.

Сколько было участников драки? С нашей стороны человек шесть, а с другой, конечно, больше. Мы стали с Приголовкиным спина к спине на узенькой дорожке, хорошо, что по бокам были высокие сугробы. Они лишали инициативы наших визави. Бились, пока уфимские претензии не свелись к нулю.

Когда вернулись в гостиницу, у нас с Серегой даже синяков на лицах не было. Все-таки спорт — штука хорошая, в нелегкую минуту всегда придет на помощь.

Мы же, вдохновленные победой, решили продолжить праздник уже в гостиничном ресторане, что и стало роковой ошибкой. Сели в уголке, чтобы никто не видел. Но все-таки тренерам на нас кто-то указал.

— Но как же они догадались, что вы подрались?

— Так мы и без того были прилично навеселе...

— А-а…

— И дисквалифицировали нас потом не за драку, а за употребление спиртных напитков. Вначале было собрание в Уфе, потом в Краснодаре, в спорткомитете.

Дома все началось с шуточек. "Покуркин, сколько ты пил?" — "А что, я считал?" Ха-ха-ха. "Ну что, теперь, небось, свою меру знаете?" Ха-ха-ха. Мы расслабились, и здесь на рассмотрение собрания вынесли вопрос о нашем пожизненном отлучении от гандбола. И сразу стало не до смеха.

Однако Валентин Михалыч Шиян, который тогда тренировал перволиговый "Урожай", за нас вступился: "Давайте дадим парням шанс, игроки они с потенциалом. Влепим на первый раз по году условно и посмотрим, как они себя дальше поведут".

Зарплат тоже на год лишили, осталась только студенческая стипендия. Но, если ты живешь в общежитии, то с голоду не умрешь, да и на сборах нам все-таки выдавали талоны на питание.

— Пить тоже год было нельзя?

— Нельзя было попадаться. Хотя в то время существовала железная традиция: окончания туров чемпионата СССР команды отмечали. Причем серьезно, не по-детски. В этом стыдно признаться, но некоторые потом и на ногах-то стоять не могли.

— Есть вопрос, который давно не дает мне покоя. Одни источники выводят в самые пьющие команды страны московский ЦСКА, другие —запорожский ЗИИ. Вижу в вас человека с опытом, позволяющим стать третейским судьей.

— Поставлю на армейцев. Когда приезжал на сборы к Максимову перед Спартакиадой народов СССР, то некоторых из них видел, что называется, в деле. Никакой Краснодар там и рядом не стоял. Хотя в общем зачете мы, думаю, за тройку могли бы и побороться. ЗИИ железно второй, там тоже имелись люди, которые в этом деле толк знали.

— При упоминании о Запорожье сразу же на ум приходит Леонид Беренштейн. Этот юркий и техничный разыгрывающий ставил задачи перед любой обороной.

— Ну, не знаю. Мне с ним было играть несложно. Он не любил контактной игры. Если сразу встречал его жестко, Леня потом пробирался к воротам через кого-то другого.

Вальдемарас Новицкий из "Гранитаса" — тот да, другое дело. Он жесткой игры не боялся. Наоборот, приветствовал и с охотой шел в любой стык. С ним всегда было интересно бороться.

Что касается чужих вратарей, то они нас никогда не пугали. Натренировавшись на своих, можно было играть с любой командой — Андрей и Игорь в мастерстве всех намного превосходили.

— Каким игроком был будущий спортивный журналист Приголовкин?

— Очень толковым. Его не зря называли Башка. Голова варила, а для разыгрывающего это первое качество. Очень прилично видел поле, мог обыграть, хорошо сбрасывал в линию. Считаю, должен был добиться намного большего. Жаль, рано решил закончить со спортом, выбрал в жизни другую дорогу.

Но зато у нас появился отличный журналист, который комментариями по телевизору здорово оживляет гандбол. У него же отец — генерал, из тех, кто всегда имел свое мнение. И Серега такой же, самый начитанный и языкастый. Вечно с газетами ходил, интересовался, что происходит в мире.

— Находка для любого комсорга.

— Я, кстати, одно время исполнял эти обязанности. Но, признаюсь, ни одного собрания на тему международного положения не провел. У нас все больше бытовые поводы находились.

— Ну, это понятно. "Вчера члены нашей команды были обнаружены в ресторане "Плакучая ива", и теперь нам необходимо отреагировать на их поведение". Так?

— Вроде того. Все-таки режим не был визитной карточкой нашего клуба. Можно было и не следить ни за кем специально. Тренерам обстановку докладывали — ресторанов в Краснодаре тогда было не так уж много. Тот, который мы предпочитали, назывался "Курени". Это на острове, случайные люди не заглянут, готовили вкусно: хачапури, шашлыки…

— Эх, молодость... Кто-то из вашего поколения замечал в ностальгических интервью: если бы не нарушения режима, то многие могли бы продлить спортивную карьеру лет на пять…

— Вот не согласен. Некоторые из того самого поколения и на седьмом десятке по поляне бегают. Например, Серега Рыбаков. Да и я, считай, долго играл, пока проблемы не появились.

Это все вопросы генетики и здоровья, которое наработал. В те времена на тренировках у Мироновича и Максимова можно было здоровье или набрать, или потерять совсем.

У Владимира Салмановича три-четыре тренировки в день, и все на полную катушку. Россия большая, новых людей всегда наберешь, так что шел естественный отбор.

Все теперь твердят, что, мол, раньше спортсмены употребляли — ну а как еще можно было снять напряжение после таких тренировок? После союзного тура приезжали домой, и команда какое-то время расслаблялась. Выгоняли вчерашнее, вечером шли, потом снова выгоняли и через три дня опять брались за работу.

— Следует признать, Краснодар проторил собственный чемпионский путь, в 1991 и 1992 годах команда выиграла последние титулы чемпионов СССР и СНГ.

— Я успел поучаствовать только в нашей победе в розыгрыше Кубка ЕГФ в 1990-м и сразу уехал за рубеж. Время было такое.

— Португалия тогда считалась маршрутом экзотическим.

— Представители "Порту" увидели меня в еврокубковых матчах в Испании. Пригласили. Я, само собой, отказываться не стал. В 1990-м в этой стране играли только четыре советских игрока: Виктор Чикулаев и Володя Болотских в Браге и мы с Сергеем Усатым в Порту. А в следующем году наши были уже почти в каждом клубе.

— И как вам пришлась Португалия?

— Райское место. Играть, тренироваться и жить было намного легче, чем в Союзе. Но, если честно, мне не хватало таких партнеров, какие были в СКИФе. Знаете, когда у команды нет боевого духа и соперник не трепещет еще до игры, то первой она стать не может. Вот поэтому впереди была Брага, а не мы.

Тренировались лишь раз в день, вечером. А рядом океан, природа, погода. Такое чувство, что ты в отпуске. Не надо нигде по-советски прятаться. Хочешь выпить — пожалуйста. Хочешь покурить — да ради бога. Никаких нянек, которые следят за тобой и говорят, что надо делать. Никого не интересует, какой ресторан и в какой компании ты посещал, главное — выдавай результат на площадке.

Мы его в принципе и давали — дошли до четвертьфинала еврокубка, проиграли только немецкому "Валлау".

Жаль, через два года португальская сказка закончилась. Случился конфликт между руководством клуба и главным тренером. Тот решил уйти и захватил с собой пятерых лучших португальских игроков. Руководство рассудило: раз уже невозможно бороться за медали, то зачем нужны россияне? Сэкономили, короче. Случилось это в мае-июне, когда все клубы были уже укомплектованы. Так что пришлось возвращаться домой.

— Из рая — в лихие 90-е?

— Именно. Отыграл год в Краснодаре, уже в чемпионате России. Но денег в команде не было, пришлось заняться челночным бизнесом. Турция, Эмираты, одежда, аппаратура — тогда многие этим промышляли. В принципе нормальный приработок, да и без наездов со стороны ребят в кожаных куртках обходились. Так уж получилось, что многих из них я знал раньше.

Ну а потом на туре в Питере нарисовался немецкий менеджер Вольфганг Гютчев. Он был в хорошем контакте с Максимовым, пристраивал российских ребят в Германию. Немец был впечатлен моей игрой и пообещал, что обязательно продаст.

Слово сдержал, через два месяца я приехал в Бад-Хомбург. Клуб из этого города имел амбициозные планы по выходу в дивизион выше. Думал, мне 35, еще сезон попылю. Через год вышли в четвертую лигу — контракт переподписали, еще через год — в третью, снова перезаключили. И так далее. Короче, задержался здесь до сих пор.

Лучшим результатом у нас было второе место в третьей лиге. Спонсоры же посчитали его неудовлетворительным итогом финансовых вливаний и ушли. Таким образом, клуб постепенно вернулся туда, где и начинал. В пятую лигу.

— Как же долго вы там играли?

— До 45 лет. А потом еще в двух клубах, расположенных неподалеку, был играющим тренером. Так что последний раз выходил на площадку в пятьдесят.

— Ну, если здоровье позволяет, то можно покуситься и на рекорд Рыбакова.

— В том-то и дело, что уже не позволяет. Поставил искусственный бедренный сустав, а с ним шутки плохи. Можно заниматься спортом, но спокойными видами — вроде бега, велосипеда или плавания, где нет единоборств. Заедет тебе кто-нибудь коленом в сустав, и ага — будешь ставить новый, но только не по страховке, как раньше, а за свой счет. Не хотелось бы, даже при всей любви к гандболу.

Могу на тренировке ребятам кое-что показать, в защитке постоять, но не более.

— Эта работа хорошо оплачивается?

— Нет. Жить только за счет спорта можно, начиная с третьей лиги. А в четвертой-пятой надо иметь и другой заработок. Я, например, работаю на винном складе.

— Звучит!

— Особенной романтики здесь, поверьте, нет. Утром привозят большие партии вина, а мы формируем из них более мелкие. Механический процесс, удовлетворения не получить. Его ищу по вечерам, в гандбольном зале. У нас в команде те пацаны, которых начинал тренировать еще детьми, как только сюда приехал. Они, конечно, не профессионалы, но я их все равно люблю.

— А от просмотра матчей российского чемпионата удовольствие получаете?

— Удовольствием это не назвать. Иногда откровенно жалкое зрелище. Обидно за разваленный спорт. Но верю в лучшее. Болею за родную краснодарскую команду.

— Думал, скажете: особенно за Трефилова.

— За Женю болею персонально, потому что к женскому гандболу отношусь совсем не так, как к мужскому. Пусть девочки не обижаются, но эта игра не для них. Слишком уж она жесткая и травмоопасная.

Интересуюсь ею лишь потому, что там Трефилов. Переживаю за него. Знаю, что недавно была операция. Летом поеду в Россию, постараюсь встретиться.

— Подскажите, чтобы был не таким эмоциональным. Столько ведь здоровья оставляет на скамейке.

— Думаю, теперь крик ему противопоказан.

— Представляете, сидит он на скамейке — весь такой спокойный и изредка роняет девушкам что-то вроде…

— "...Голубушка, ну сделай, пожалуйста, так, как я просил"? Нет, такого представить не могу. Во всяком случае, пока…