Он добился самых значимых спортивных успехов в семье, где в гандбол играли все пять братьев и сестер. Судьба могучего левого полусреднего с Кубани полна увлекательных подробностей.
В краснодарском СКИФе 80-х и начала 90-х годов Александр Степаненко выделялся не только самым внушительным ростом (204 сантиметра), но и статистикой лучшего бомбардира.
— С таким ростом вас наверняка зазывали не только в гандбол…
— Таким высоким я стал не сразу. Но как-то за одно лето вырос аж на двенадцать сантиметров, а потом и дальше рос, пока не остановился на отметке 2.04.
А звали действительно много куда: на футбол, волейбол, в легкую атлетику — диск с копьем метать. Но к тому времени, когда стал быстро расти, я был уже гандболистом. Дело в том, что моя краснодарская школа номер 60 (это Пашковка, район аэропорта) была знаменита гандбольными традициями. По сути, именно там истоки игры на Кубани.
Моим первым тренером был Виталий Павлович Крохин. Он стал для нас и наставником, и нянькой. Меня опекал с первых занятий, следил, чтобы не пропускал тренировки, часто заглядывал домой и разговаривал с родителями. Это настоящий тренер.
— А с Юрием Николаевичем Корчагиным поработать не довелось?
— Нет. Его вместе с Виталием Петровичем Сорокиным и Геннадием Иосифовичем Барышевым можно назвать патриархами кубанского гандбола. Эти великолепные тренеры работали с игроками прежних поколений, среди которых были настоящие звезды.
Я еще пятиклассником с открытым ртом следил за их игрой. Помню, нашу группу даже специально возили на тур чемпионата СССР в Челябинск, чтобы мы могли вживую посмотреть на лучших гандболистов страны.
Детскому спорту в те времена внимание уделялось огромное. Потому и результаты были выдающимися. Из высшей лиги можно было набрать игроков не на одну, а на две или три сборные СССР, и каждая претендовала бы на самые высокие места в любом турнире. Да и главные российские успехи были добыты на потом советской базе.
— Какая из команд чемпионатов СССР впечатляла вас больше других?
— Именно краснодарский "Буревестник", ставший потом "Университетом" и СКИФом. Когда есть свои, родные, как можно увлекаться кем-то еще? Команда была злая, сражалась до конца в любой ситуации. Фраза уже заезженная, но парни реально стояли один за всех и все за одного.
Хотя и другие команды были прекрасны: МАИ, "Кунцево", минский СКА, ЗИИ, "Гранитас"… Самобытные, не похожие одна на другую. А персонально из игроков моим кумиром был Валерий Гассий. К счастью, мальчишкой успел посмотреть на его игру воочию. Пластичный, думающий, прыгучий игрок с великолепным броском. Всегда был заряжен на атаку, словно натянутая тетива в луке.
Порой пересматриваю в YouTubе игры сборной СССР, которая победила на Олимпиаде в Монреале. Вся та команда состояла из образцов для подражания, была настоящей машиной.
— На смену тем великим игрокам пришло как раз ваше поколение. Помните, как начинали играть за СКИФ?
— В 17 лет. Но для начала меня отчислили даже из дублирующего состава. С ним работал тогда Александр Иванович Овсянников. И как-то после тура в Риге тренеры заявили, что играл я плохо, перспектив у меня никаких, есть ребята сильнее.
Месяца два на тренировки не ходил. А потом все изменила случайная встреча с Крохиным. Он сразу спросил: "Саня, как так? Что там вообще случилось?". Я ему и ответил на эмоциях: "Виталий Павлович, да лучше меня в команде никто не играл, и могу это доказать на площадке!". Он пообещал поговорить с Валентином Михайловичем Шияном, который тренировал тогда первую команду СКИФа.
Вскоре меня вызвали на тренировку дублеров. Шиян при встрече так пристально посмотрел: "Лучший, говоришь? Ну иди, доказывай!". В чемпионате дублеров тогда оставалось провести один тур, и проходил он в Краснодаре. В каждом матче я забрасывал по семь-восемь мячей, хотя ставили меня не на привычные позиции — и в центр, и правым полусредним. Естественно, за всем этим наблюдали Шиян и Крохин.
Сразу после того тура меня перевели в главную команду СКИФа. Короче, отчисление из дубля и зачисление в основу разделили пару месяцев. И, конечно, главную роль в таком повороте моей судьбы сыграл Крохин. Он не просто лепил из нас спортсменов, а воспитывал личностей, учил жить и сражаться.
— Каково было семнадцатилетнему новичку во взрослой команде?
— Конечно, другая работа, другие тренировки, все в новинку. Нужно было доказывать свою состоятельность. А "физики" особой не было. Приходилось заменять ее злостью, стремлением стать лучше.
Во взрослой команде ходил такой шуточный афоризм: "Играть не можешь — пить не будешь". Ни капли спиртного, даже пива, пока не научишься играть. Смех смехом, но обидно же!
— Первый матч за СКИФ помните?
— Еще бы! Это была игра против ЦСКА в Москве. Мы крупно уступали, и меня выпустили в концовке, чтобы получил представление, как играют на таком уровне.
В атаке мне постоянно противостоял Евгений Чернышев. Он все время выставлял чуть вперед колено, и я об него бился. Ему уже со всех сторон стали кричать: мол, хорош пацана молотить. А он отвечал невозмутимо: так пусть бежит вправо, влево, куда угодно, но только не на меня.
Хотя в самой концовке армейцы великодушно расступились — иди, забрасывай. Я оказался с глазу на глаз с самим Николаем Томиным, бросил и… неудачно! Таким образом, я сорвал тогда ритуал "прописки". Это когда салага в честь первого гола получал от всей команды кроссовкой по мягкому месту. Не доставил партнерам такого удовольствия.
— Закрепились в основе быстро?
— Конечно, это надо было заслужить. Но мне отчасти повезло. Тогда половину ключевых игроков СКИФа призвали в армию. И на один из туров чемпионата мы приехали вообще вдевятером. То есть в резерве на скамейке оставались всего-то вратарь и полевой игрок.
У тренеров фактически не было выбора, кого ставить. Хороших результатов от нас никто не ждал. Но мы выступили довольно успешно. И это был важный эпизод в становлении команды.
— А как у вас складывались отношения с армией?
— Весело. В 1983-м я принес в краснодарский военкомат справку, что являюсь студентом института физкультуры. Но у военных как раз тогда была разнарядка: набрать сотню призывников ростом не ниже 195 для службы в морской пехоте на острове Русский.
Подошли ко мне четыре здоровых прапорщика, плюнули на справку, забрали сумку со спортивной формой и отвели на медкомиссию. Но там дали маху. Двое из опекунов пошли покурить. И медсестра как раз вызвала меня на осмотр. Я поднялся, но рванул мимо кабинета — прямиком на улицу. Слышал позади топот погони, но куда там! Поймал такси — и домой. Собрал в другую сумку запасную форму — и на тренировку.
Но вцепились в меня тогда серьезно. Та бригада здоровяков в погонах потом и в институт нагрянула, и ко мне домой. Отбиваться от них помогали и в вузе, и в команде.
— На том армейские истории и закончились?
— Если бы. В сезоне-1987/88 мы играли финальный тур чемпионата в Минске. И ключевой в споре за серебро с ЦСКА стала наша игра с минскими армейцами. Московские конкуренты наблюдали за ней в полном составе. В перерыве еще ничего не было ясно. И тогда, проходя в раздевалку, я подшутил над тогдашним рулевым ЦСКА Мельником: "Валерий Иванович, сердце аж прыгает, за вас волнуюсь — вы хоть третьими станете?". А их по раскладу еще и астраханцы обойти могли. У Мельника по лицу пошли красные пятна: "Да я тебя в Кантемировской дивизии сгною!". Тогда я и понял, что шутка вышла совсем неудачной…
Матч белорусам мы в итоге проиграли с разницей в мяч при "чудесной" работе арбитров. ЦСКА стал-таки вторым. А СКИФ впервые за семнадцать лет завоевал бронзу. Та медаль для меня самая дорогая и ценная.
А Мельник, кстати, ту реплику не простил. В Краснодар по мою душу приехал офицер из Москвы, Уговаривал перейти в ЦСКА, уверял, что это прямая дорога в сборную. Но удалось и в тот раз с армией разминуться.
— СКИФ затем и чемпионом СССР становился, и Кубок ИГФ выигрывал. А та бронза действительно дороже?
— Да. Потому что она отлита из крови, пота и слез. В то время шло лишь взросление команды, закладывался базис будущих успехов.
— Слышал, что через пару лет после одного из матчей против тех же минчан вами всерьез интересовались уже не из Москвы, а из-за границы.
— Действительно, я забросил тогда десяток мячей. И практически на руках у меня был контракт с клубом немецкой бундеслиги. Но я от него отказался.
— Почему?
— Долгая история. Каждый настоящий спортсмен думает о победе на Олимпиаде. Была такая мечта и у меня. И перед Играми в Сеуле на меня приходил вызов в сборную СССР. Но в клубе мне о нем даже не сказали!
Потом узнал, что на вопрос главного тренера национальной команды Анатолия Евтушенко о причинах неявки Степаненко на сбор наставник СКИФа Шиян ответил, что этот игрок в сборную не стремится. Получается, что к тому сеульскому золоту меня даже не подпустили, не дали шанса…
— Причина?
— Думаю, дело в истории с выборами главного тренера СКИФа. Игрокам предложили тогда проголосовать за двух кандидатов — Шияна и Гассия. Выборы завершились в пользу Валентина Михайловича, а я голосовал за Валерия.
Тогда капитан команды Ваня Левин еще собрал нас в раздевалке и сказал, что выборы прошли, а теперь мы должны отдавать на площадке все, что можем, невзирая на то, чью сторону занимали. И мы, конечно, бились в каждом матче. Но выиграть долго не получалось. А Шиян почему-то думал, что мы его "сливаем"…
Череда неудач прервалась только победой над ЦСКА. Перед игрой нам пообещали за победу хорошую премию. И даже армейцы потом спрашивали, чего такого мы съели, что так летали.
— Премию выплатили?
— Шиян всегда выполнял то, что обещал. Но играли мы не за деньги, а за собственное имя.
— После несостоявшейся для вас Олимпиады-88 карьера в сборной так и не сложилась?
— Точно. И моей главной победой в форме с гербом СССР осталось золото молодежного чемпионата мира 1985 года в Италии.
Раз уж о нем вспомнили, расскажу про тот турнир забавную историю. Там во время одного из матчей нашу раздевалку обокрали. Забрали спортивные костюмы. Хозяева воров не нашли, и списали вину… на местных коммунистов. Это они, мол, очень хотели разжиться формой с советской символикой. А пропажу компенсировали просто. Пригласили в спортивный магазин и сказали, что мы можем выбрать там экипировку взамен. Инцидент был исчерпан.
— Мы отвлеклись от темы бундлеслиги. Ехать туда вы отказались...
— Да. Хотя в СКИФе делали все, чтобы это случилось. Только в душе у меня после той истории перед Сеулом надолго засела обида. Думал: раз меня не пустили к олимпийскому золоту, то и вам денег не видать. Так что остался в Краснодаре. А в 27 лет — сразу после победы в чемпионате СССР — завершил кареру.
— Ведь можно было еще играть и играть!
— Для этого нужно было переезжать в Минск или Москву. Но мне в гандболе уже ничего не хотелось. Видимо, просто устал.
В Москву все же уехал. Но не играть в гандбол, а чтобы открыть там бизнес. Так потихоньку и отошел от спорта, сосредоточился на своем деле. Работаю с младшими братьями в краснодарской строительной фирме.
— У вас ведь вообще уникальная семья. Наверное, в мировой практике не сыскать других примеров, когда пятеро братьев и сестер были бы гандболистами.
— Не берусь судить в таких масштабах. Но все мы действительно в свое время поиграли. Я всем, чего достиг в гандболе да и в жизни, обязан тренеру Крохину. Жаль, что мои братья с Виталием Павловичем не работали. Он и им мог бы многое дать.
А сестра Ольга занималась у Александра Ивановича Тарасикова. Она тоже была крупной, упрямой, волевой. И тоже играла на позиции левой полусредней. Принципиальная, жесткая. Пошла в бабушку, в прибалтийскую породу — ведь по материнской линии родня у нас эстонская.
В основном составе "Сельхозтехники" Ольга играла с класса с девятого. Потом переехала в Ужгород, а в итоге осела в Испании. И Бэлу туда перетащила. Младшая сестра тоже была левой полусредней. Но играла она недолго — сосредоточилась на учебе, когда рухнул Союз.
Левым полусредним был и Сергей — самый высокий из нас. Выделился только Юрий, ставший вратарем, причем очень неплохим.
— Кто продолжит в гандболе фамильные традиции Степаненко?
— Пока не знаю. Вот Егор, сын Юрия, перешел в ручной мяч из футбола. Прыгучий, левша — то, что нужно. В гандболе и Александра, дочка Сергея, она тоже левша. Но прогнозировать, получатся ли из них настоящие игроки, не возьмусь.
