Его голос вы не могли не слышать. О его регалиях в родственном гандболу водном поло тоже наверняка в курсе. Истории комментатора "Матч ТВ" об обоих пластах жизни.
— Факультет журналистики — оригинальный выбор для действующего спортсмена. Почему в свое время решили подать туда документы?
— Выбор не случаен. В Советском Союзе была известная ватерпольная команда МГУ. Я — воспитанник школы "Трудовые резервы". К сожалению, ни той, ни другой организации уже нет. С моим тренером легендарным Константином Владимировичем Чичинадзе изначально решили, что больше всего по стилю мне подходит команда МГУ. И я нисколько не пожалел о решении.
Стоял выбор, на какой факультет идти. С математикой в школе у меня было не очень хорошо. А гуманитарные предметы давались довольно легко. С годами получил второе образование — в институте физкультуры.
— На журфаке учились полноценно или появлялись нечасто?
— Был ряд преподавателей, которые шли навстречу, делали скидки. Но учиться было интересно. И лекции я особо не пропускал. Хорошо запомнились слова преподавателя русской литературы. То ли на экзамен, то ли на зачет я пришел к нему несколько неподготовленным. Что-то мямлил. Попытался объяснить: вы знаете, был в разъездах, играю за команду МГУ. Он говорит: слышал про такую, ну и что? Я: не было времени на подготовку. На что мне было замечено: молодой человек, вам здесь не ликбез.
После этого понял, что надо серьезно подходить к делу. Потому что пробелы в образовании потом скажутся. Впоследствии мне пришлось взять академический отпуск на год в связи с подготовкой к Олимпиаде.
Диплом я защищал на кафедре истории партийной советской печати. Тема касалась освещения коллективизации в газете "Комсомольская правда" в тридцатые годы. А практику проходил в журнале "Спортивные игры". Что-то писал туда — правда, не на ватерпольную и гандбольную темы.
— Кто-то из ваших однокурсников стал известным журналистом?
— Конечно. Например, Олег Жолобов. С подачи другого однокурсника — Алексея Буркова — я и оказался на телевидении. В свое время он стоял у истоков появления современной спортивной тележурналистики.
Правда, теперь она исковеркана. Мэтры Николай Озеров, Наум Дымарский, посмотрев на сегодняшнюю спортивную журналистику, если бы не ужаснулись, то были бы близки к этому. Времена меняются.
— Кто вам предложил комментировать гандбол?
— Как раз Алексей Иванович. Единственное, чего я боялся, — это то, что гандбольный люд меня не воспримет. Настораживало, что могу быть некомпетентным. Я человек из другого вида, пусть и похожего. Везде свои заморочки, своя лексика, свой менталитет. Но постепенно удалось понять, что чувствуют ребята на площадке. Этому способствовало близкое общение. Приезжал на тренировки сборной России, смотрел, разговаривал и впитывал.
— Когда стартовали ваши гандбольные эфиры?
— Как спортсмену мне с гандболистами почему-то пересекаться не доводилось. А знакомство с игрой в качестве журналиста состоялось в 2000 году. Возможно, отдельные матчи на спортивных каналах НТВ-Плюс комментировал и до этого, но первым большим форумом стал чемпионат Европы-2000.
Наиболее ярким и запоминающимся событием был финал со шведами. Мне казалось, у нас не будет вообще никаких проблем. После первого тайма счет 15:9. Думал, сейчас этих шведов, как под Полтавой, разделаем. Но не тут-то было. Мы расслабились, шведы побежали... Несколько спорных свистков греческих арбитров — и счет уже ничейный. А во втором овертайме уступили. Хотя тот чемпионат должен был быть нашим.
— Во время чемпионата мира-2005 вам даже довелось поучаствовать в тренировке сборной России. Как отреагировала команда? Подшучивала?
— Все происходило серьезно. Во время турниров всегда стараюсь жить там, где размещается команда. На тренировки выезжал вместе с ребятами. В Тунисе случилась беда с травмами. На разминке, как всегда, побросал вратарям. А потом Анатолий Николаевич Драчев, который тогда тренировал команду, говорит: Серега, у нас не хватает человека. Стань, пожалуйста, в ворота. Давайте. К тому времени я хорошо был знаком с игрой Андрея Лаврова. Помню, кто-то выбегал один на один и не сумел мне забросить. Вот тогда смех пошел.
А когда начали отрабатывать игру шесть на шесть, Анатолий Николаевич сказал: стань на краек. Мяч до меня, конечно, редко доходил.
Анатолий Драчев. Выговор вместо премии, обещание сыграть за ГДР и батюшка на установках в Сиднее
В матчах за сборную журналистов России я довольно легко принял гандбол как свой вид спорта. Если бы гандболист залез в воду и попробовал себя в водном поло, из этого мало что получилось бы. Хотя и немногие ватерполисты, думаю, построили бы успешные карьеры в ручном мяче.
— Сейчас у нас на сайте популярен такой формат, как комментаторские байки. Какие веселые истории случались в вашей практике?
— Их много. На чемпионате мира-2001 в Италии был на грани того, чтобы не комментировать. Жили мы в предгорье. До гор, где можно покататься на лыжах, было недалеко. В один из выходных решил рвануть. Опыта было мало. Пару-тройку раз спустился. А на относительно пологой трассе, ощущая, будто что-то из себя представляю, несколько расслабился, и одна лыжа наехала на другую. Не знаю, сколько метров пролетел. Падение было страшным. Хорошо, сотрясение мозга оказалось легким. Меня подташнивало. А на следующий день — комментарий. Чувствовал себя неважно, но оклемался.
С того турнира запомнились еще два события. Конечно, первое золото сборной России. А второе — это Евгений Васильевич Трефилов, который был на скамейке в костюме с галстуком. Больше его в таком наряде во время матчей не видел! На мой взгляд, тогда он был менее эмоционален.
Чемпионат мира-2003 я по каким-то причинам пропустил. А в 2005-м в Санкт-Петербурге снова комментировал. Там мы организовывали студию. После триумфа пришел Трефилов. И сказал: смотри, поехал — выиграли. Не поехал — проиграли. Если на следующий турнир не поедешь, мы же проиграем. Смотри, мол, Серега! И что вы думаете? 2007 год, Франция, какое место? Снова первое.
Еще история. Мужской чемпионат Европы 2002 года в Швеции. Группа в Хельсингборге попалась довольно легкая. У датчан была крепкая команда, но не та, что сейчас. Сыграли вничью. Еле-еле, с преимуществом в мяч, победили сборную Израиля. С португальцами — тоже ни шатко ни валко. Закончился предварительный раунд, пару дней отдыха. Было время, что называется, расслабиться.
Собрались в номере поговорить по душам со старожилами команды Андреем Лавровым и Сашей Тучкиным. Я же примерно их возраста. Естественно, дело было не за чаем. Засиделись. Вдруг открывается дверь, входит Владимир Салманыч Максимов, окидывает наши персоны взглядом. Ничего не говорит и уходит.
Так мы ломали невезуху, рушили пирамидку, которая складывалась не таким образом, как хотелось бы. Потом вроде бы игра пошла. Но свинью подложили шведы. Они должны были обыгрывать команду Дании, но, что называется, сыграли в поддавки.
Эта история Максимовым потом не вспоминалась. Если кто-то думает, что спортсмены ангелы, то глубоко ошибается. Им тоже надо расслабляться. Есть крылатое выражение, которое приписывают Бобби Халлу: "После хорошей игры не грех выпить пятнадцать кружечек пива".
— Вы долго вели спортивные новости. Курьезов тоже было много?
— Предостаточно. Поначалу на утренних выпусках на НТВ суфлер был только у ведущих политических новостей — Жанны Агалаковой или Андрея Норкина. Я же все читал с бумажки. Это было несколько несмотрибельно. Глаза с камеры переводил на текст, потом обратно.
Позже другая беда — когда не совпадали темп моего чтения и темп отображения текста на суфлере.
А еще бывало, что куски давали не в той последовательности. Начиная читать про футбол, понимал, что на картинке идет хоккей. Нужно было моментально переключаться, находить переход. Мол, то же самое было и в хоккейном матче, а к футболу вернемся чуть позже.
Один раз на "РЕН-ТВ" вдруг заглючил компьютер. Я не мог перенести текст на суфлер. Более того, даже не сумел его распечатать. Прихожу в студию без бумажек. Во время рекламной паузы рассказал коллеге об этом. Смотрю, он бледнеет. Спрашивает: и как ты будешь работать? Говорю: пока не знаю.
Благо выпуск был небольшим. То, что наговаривал машинистке, довольно хорошо сохранилось в памяти. Когда все закончилось, коллега и операторы не могли ничего произнести. А потом один говорит: двадцать пять лет на телевидении, но такого еще не видел. Все получилось без запинки, ни разу не залез на другой сюжет.
Еще история. Начал работать на НТВ. Эфиры шли рано утром. Приезжал на работу часа в два ночи, готовил выпуски в шесть, семь, восемь утра. Потом ехал спать. И в таком графике работал довольно долго. Агалакова и Норкин менялись по неделям, а я был один. Меня бросили в воду: выплывет ли?
Настолько устал, что слово "баскетбол" произнес с запинками и погрешностями. Кураторы новостей после эфира меня уже ждали: Сергей, почему вы все время работаете, вы знаете, что в слове "баскетбол" сделали три ошибки? Мол, будем настаивать, чтобы ваше руководство нашло еще кого-то. После этого моим коллегой стал Миша Решетов.
— В 1988 вы как в составе ватерпольной сборной СССР поехали на свою первую Олимпиаду в Сеул. Что поразило больше всего?
— Олимпиада сама по себе. В сборной я уже успел поиграть прилично. К тому времени три раза победил на чемпионатах Европы. Не сказал бы, что все было словно в дымке — но что-то близкое к этому. С трудом вспоминаю тот полуфинальный поединок с американцами. Мы уступили мяч. Хотя до этого очень легко их обыгрывали.
По сути, в памяти не осталось ничего, кроме большого разочарования. Ехали стать олимпийскими чемпионами. Думал тогда: на фиг мне нужна эта бронза? Но все познается только с годами. Сейчас понимаешь, что это тоже великое дело, очень ценная награда.
В 1984 году вместо Олимпийских игр нам предложили сыграть турнир под названием "Дружба" на Кубе. Если бы мы попали в Лос-Анджелес, то даже не сто, а двести процентов взяли бы золото. Для примера такой факт: за месяц до Игр проводился представительный турнир в Будапеште, где мы обыграли все команды, включая шесть участников Олимпиады. Будущих чемпионов сборную Югославии одолели с преимуществом в три мяча.
Кстати, государство совсем недавно приравняло ту "Дружбу" к Олимпийским играм. Призерам того турнира президент Путин назначил стипендии. Но с оговоркой, что ее получат только люди, достигшие пенсионного возраста или имеющие страховую пенсию. До сих пор не могу понять, почему так. На мой взгляд, здесь какая-то несправедливость. Безумно жаль ребят-боксеров, которых на Кубе засудили.
Намного яснее вспоминается Олимпиада в Барселоне. Мы ехали туда не в роли фаворитов. Были темной лошадкой. В полуфинале играли против итальянцев. Уже говорил: важно, чтобы никто не страдал от судейских ошибок. Но в концовке в определенной степени мы стали жертвами этого. Итальянцы обыграли нас с разницей в мяч. И в итоге стали олимпийскими чемпионами.
— Вальдемар Новицкий рассказывал, что за победу в Сеуле игрокам гандбольной сборной выплатили по три тысячи долларов. Сколько получили ватерполисты за бронзу?
— Расценки были одинаковы для всех и устанавливались Госкомспортом. Три тысячи за победу, полторы — за второе место и тысяча — за третье.
— С трех победных чемпионатов Европы интересные истории привезли?
— Да. В 1983 году турнир проходил в Риме. На стадионе "Форо Италико", который строил еще Муссолини, поставили сборно-разборные трибуны. Вместимость под десять тысяч. На второй или третий день играем с итальянцами. Поздний вечер. Темное небо. И уходящие в них трибуны. В итоге выиграли.
Итальянцы были командой одного игрока — Джанни Де Маджистриса. После финального свистка один из наших парней показал ему средний палец. Обзор был хороший, многие зрители это увидели. Что тут началось... С трибун в нас полетело все: монеты, зажигалки... Просто град. Хорошо, до рукопашной не дошло. Ситуация была очень близка к тому. Понятно, что наш игрок сглупил. Надо отдать должное, он извинился. Джанни долго приходил в себя: почему ты показал, какое имел право? Но потом все уладилось. Мир, дружба, жвачка.
— Был еще случай в судейской практике: матч казанского "Синтеза" и волгоградского "Спартака", который вы обслуживали, закончился дракой.
— Это просто-напросто стечение обстоятельств. Тот игрок, с которого все началось, довольно спокоен по натуре. Эти команды издавна враждуют в воде. Ничего не предвещало такого развития событий. Но, по-хорошему, ребята там и не подрались. Никто никому не попал. Обошлось без кровопролития.
Упреки в адрес арбитров? На мой взгляд, они были несправедливы. Допустим, вы стоите на светофоре, и в вас кто-то врезается. Вы виноваты или кто? Или возьмем хоккей. Кто виноват, что вспыхивает драка? Предвзятого судейства не было. В какой-то степени то ЧП даже популяризировало водное поло. О нем наконец-то заговорили. Это шутка. Хотя в каждой шутке есть доля правды.
Все вспоминают случай на Олимпиаде в Мельбурне в 1956 году. Драка между сборными СССР и Венгрии. Я делал об этом фильм, беседовал с участниками событий. Драки стенка на стенку, как ее преподносят, там не было. Просто один советский ватерполист "скользячкой" попал по брови венгерскому игроку и рассек ее. А тот начал специально растирать кровь по лицу перед публикой.
— Какая из команд-соперниц была самой наглой?
— Всегда было неприятно играть с югославами. Здоровые ребята. Сборная Венгрии в мое время утратила мощь. Игроки славились такими мелкими пакостями. Например, засовывали палец ноги в плавки, а руками показывали, что они тебя не держат. У соперника руки подняты, а ты не можешь плыть.
— Что представлял собой чемпионат Советского Союза по водному поло?
— Очень сильное зрелище. Уйма самобытных команд. В высшей лиге были двенадцать клубов.
Вспоминается случай. Чернобыльская катастрофа случилась 26 апреля 1986 года. Практически сразу после аварии в Киеве проходили зональные соревнования Кубка СССР. Мы играли в открытом бассейне. Но никто не стал отменять турнир. Как и "Велогонку Мира". Потом этот бассейн просто-напросто закатали в асфальт, сделали автостоянку. Провели в Киеве дня три — правда, без каких-либо последствий. Возможно, радиация туда в значительной степени еще не дошла. Тогда это замалчивали. Но мы знали. Приехав, увидели, что машины постоянно поливают тротуары, дети ходят в головных уборах.
— Играть в Италию вы уезжали по линии "Совинтерспорта". Как все происходило?
— Хорошо помню отъезд. Это было в 1991-м. От первого контракта с "Ромой" я должен был платить определенную сумму "Совинтерспорту". Там мне выдавался зарубежный паспорт в обмен на общегражданский. Когда возвращался, рассчитывался в кассе и менял паспорта.
Помню, в составе "Ромы" в декабре играл в Салерно в открытом бассейне. Чтобы не шел пар, воду охладили. Хотя на улице плюс пятнадцать, она была просто-напросто холодной. Местные ребята к этому, возможно, привыкли. "Рома" претендовала на высокие места. "Салерно" боролся за выживание. Сыграли вничью. А в серии пенальти практически ничего не было видно, бросал деревянной рукой — неприятные ощущения. Попал в штангу. Матч мы проиграли.
А в Сиракузах в похожих условиях воду не охлаждали — играли в таком тумане, что противоположные ворота со своей половины не просматривались.
В тему холодной воды: в восьмидесятые приехали со сборной СССР в Югославию. Резко похолодало, пошел дождь. Бассейн на морском побережье. Вода огорожена бетонными дамбами. С плюс тридцати температура снизилась до градусов двенадцати. Вода стала такого темного цвета. Помню, доктор посоветовал смазать пятки финалгоном. Потому что у меня в первую очередь дубели именно пятки. Но это мало помогло.
— Плавки под водой у вас когда-нибудь слетали?
— Они не слетали — их рвали. Раньше материал был не очень прочным. Особенно в семидесятые. Так называемые силоновые плавки были на вес золота. Страшный дефицит. Их шили в Тбилиси. Они были довольно плотными. А наш ширпотреб никуда не годился. Но играли ребята — а куда деваться? Главное — прочнее веревку завязать. Рвались часто.
А купальники раньше вообще рвались на ура. И девушки вынуждены были их переодевать непосредственно в бассейне. А то и выходили в двойном купальнике. Кстати, одно время по правилам водного поло играть нужно было в двух плавках. Чтобы, если одни рвались, неприличный вид скрывали другие. Раньше с этим была беда.
— На Олимпиадах вам порой доводилось совмещать комментирование и арбитраж. Как справлялись?
— Такое было один раз. В Рио-де-Жанейро. У меня была договоренность: если из-за судейства не смогу комментировать тот или иной матч, отработает кто-то из коллег. Обычно без соответствующей аккредитации на комментаторскую позицию на Олимпиадах не пускают. А в Рио совершенно беспрепятственно проходил с аккредитацией судьи.
Единственная трудность возникла в последний день мужского турнира. Я должен был судить матч за третье место и комментировать финал. После игры нужно было стрелой бежать на позицию, которая находилась под самым потолком. Это довольно далеко. Сбросил с себя судейскую рубашку и помчался. У меня было минут десять максимум. Вдруг на моем пути возник какой-то волонтер: мол, с этой аккредитацией нельзя. Пришлось без всяких слов отодвинуть его и рвануть дальше. Услышал какой-то возглас — и больше ничего. Наверное, у меня была такая скорость, что волонтер решил не состязаться.
Вообще, надеюсь, при комментировании гандбола не портил и не порчу общего впечатления от игры. Если откровенно не поливают, наверное, все более или менее достойно.
Хотя стараюсь не читать рецензии на свои комментарии. Ты в принципе знаешь, что сделал не так. Но, к сожалению, уже ничего не можешь поменять. Если будешь еще и сам себя грызть изнутри, из этого ничего хорошего не получится.
Или взять огульную критику. Смысл читать нелицеприятные выражения о себе? И матчи, которые комментировал, тоже не пересматриваю. А еще мне, наверное, претят излишние эмоции, которые свойственны ряду наших комментаторов. Не поддерживаю громкие "ура". Стараюсь вести трансляции ровно.
Подчеркиваю: я не специалист. Специалист — это Сергей Николаевич Приголовкин. Мы с Артемом Шмельковым, можно сказать, любители. Как бы глубоко я ни погружался в гандбол, все равно многих нюансов не знаю. А в плане самой концепции игры, конечно, можно провести аналогии с водным поло.
— Лет десять назад много шума наделала история, как Дмитрий Савин комментировал футбольный матч подшофе. Вам доводилось выходить в эфир не в лучшем состоянии?
— Комментария Дмитрия не слышал. Но не только на него ссылаются. И Васе Уткину это вменялось. Было что-то похожее и в моей практике. В Чехове проходил матч Лиги чемпионов. И одновременно кого-то чествовали в бассейне неподалеку.
Думая, что в полном порядке, отправился на гандбол. Мы должны были комментировать с Артемом Шмельковым. Перед матчем прямое включение. Но так сложилось, что оно не пошло. После этого понял: лучше мне не комментировать, а доверить все Артему. Это было давным-давно. Хорошо, что приехали вдвоем, и он помог. Иногда нельзя переоценивать свои силы. Надо останавливаться на чем-то одном. Это касается всего в жизни.
— Сейчас вы порой комментируете лошадиные бега. Максимальное количество часов, которое проводили в эфире?
— Там я не один. Есть сокомментатор, корреспонденты. В среднем это длится четыре-пять часов. Нагрузка нормальная. Когда открылся канал "Конный мир", как опытного работника меня направили туда. Было безумно сложно. Не понимал ничего. Но постепенно втянулся. Сейчас уже, наверное, не представлю себя без канала.
Для начала требовалось понять, что скачки и бега — это разные соревнования (а есть еще выездка, конкур). Точно так же, как жокеи и наездники — разные люди. Поначалу путался. Но потом отложилось, что жокей — тот, кто в седле, а наездник — в качалке. Причем именно в качалке, а не в коляске.
А есть ведь уйма пород и мастей лошадей. Здесь, на мой взгляд, в отличие от того же гандбола очень важны цифры. С какой резвостью бежит лошадь, сколько побед, какие крупные старты выигрывала? При подготовке к трансляциям конного спорта надо перелопатить намного больше материала, чем в гандболе.
Фото: waterpololegends.com, wsportlo.ru, из личного архива Сергея Наумова.
