В советском ручном мяче 80-х Евгений Семак прослыл незаурядным голкипером по фамилии… Кучеренко. Он выступал за краснодарские "Урожай" и СКИФ, был хорош в "Динамо" из Астрахани.
А еще он, возможно, самый ярый в российском гандболе поклонник футбола и замечательный рассказчик, в чем вы можете убедиться вслед за нами.
— Давайте сразу разберемся: вы Семак или Кучеренко?
— Начинал спортивную карьеру как Семак. Но потом мама настояла, чтобы я взял фамилию ее второго мужа. А потом все родные умерли, и я вернул прежнюю фамилию. Так что я Евгений Семак.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Обычный пенсионер, ведь мне уже 63 года. Можно сказать, просто наслаждаюсь жизнью.
— Сейчас ваша фамилия больше всего известна благодаря Сергею Семаку. Но знаю, что вы могли добиться футбольных успехов гораздо раньше, чем он. Почему не сложилось?
— Можно сказать, стечение обстоятельств. В футболе я дорос до юношеской сборной Краснодарского края. Но как-то сломал руку. Когда сняли гипс, к нам в школу пришел только закончивший играть за краснодарский "Университет" Виталий Павлович Крохин. Он предложил желающим попробовать себя в ручном мяче. Мы были его первым набором.
— Дальше стандартно? Увлекло?
— Сильно увлекло! В гандболе я стал разыгрывающим. Но, в отличие от других занимавшихся, был маленьким и худым. Однажды к нам в Краснодар прилетела женская команда "Калининец" из Свердловска, выступавшая в высшей лиге чемпионата СССР. Проводили против нее контрольный матч, и так получилось, что у нас не оказалось ни одного вратаря.
Крохин отправил в ворота меня. Куда деваться — я встал и стал вспоминать, чему тренер учил на тренировках наших кадровых вратарей, старался повторить.
В общем, после того матча Виталий Павлович сказал, что я, вероятно, так и останусь в воротах: рост небольшой — 182 сантиметра, кисть тоже невелика, мяч удерживать сложно, в поле мне места не найти. Тренер пообещал, что отставание в обучении мы быстро наверстаем. Он заставлял думать, анализировать: за счет чего отбил, почему пропустил? Умений действительно прибывало с каждой тренировкой.
— Из разыгрывающих во вратари — нетривиально.
— Да. Так получилось. Уже через три месяца я с юниорской сборной РСФСР поехал на соревнования в Баку. То есть из футбольного полузащитника атакующего плана в итоге стал гандбольным вратарем! После попадания в сборную открылись какие-то перспективы. Но футбольные тренеры все равно недоумевали, приходили и просили вернуться.
— Ну а вы? Ведь футбол в Краснодаре тоже почитают…
— В 1976-м с юниорской сборной Спартака Мироновича выиграли "Дружбу" в восточногерманском Котбусе, победив в финале хозяев. После этого никуда возвращаться уже не захотел. Тот турнир был предтечей молодежного первенства мира — его впервые провели в Швеции через год…
А футбол для нашего города действительно всегда много значил. Им я занимался в юношеской команде "Кубани" под руководством Иллариона Аврамова и Петра Титова. И многое там получалось. Сейчас вновь вспоминаю и не могу понять, как же все могло так резко повернуться.
— Слышал, что однажды гандболисты СКИФа раскатали в футбол… футболистов "Кубани". Да еще с неприличным счётом. Так и было?
— Мы сыграли три матча. Первый раз все получилось спонтанно. Кажется, поляна центрального стадиона была закрыта, и мы играли на асфальте. Поделились и смешанными командами немного погоняли мяч.
Но потом нам предложили сыграть на малой арене в "дыр-дыр" — футбол на гандбольной площадке. Мы выставили команду. Конечно, Сергей Приголовкин (он прошел школу ЦСКА и красноярского "Автомобилиста и был у нас футбольным лидером), Леня Милиди, Гена Кислянский, Валера Гассий, я — таким был костяк. И представляете, мы выиграли тогда 12:6!
Пусть соперники были чуть техничнее, лучше работали с мячом, но суть всех игр одна: создание большинства на отдельном участке в зоне атаки для выведения партнера на позицию завершения. У гандболистов этот навык развит отменно, и на знакомой площадке мы действовали "на автомате", футболисты просто не успевали.
Они, конечно, обиделись. И пригласили нас на свою базу "Читук" — там сейчас обосновался "Краснодар". Очень хотели взять реванш, только уже на большом поле. Правда, играли мы поперек его. Однако ворота поставили стандартных футбольных размеров.
Тогда в версии "8 на 8" они отыгрались, вопросов нет. В воротах, по-моему, стоял Толя Скрипник, а менял его Толя Скоробогатов, самый высокий из нас.
Несмотря на удавшийся реванш, футболисты нас зауважали. А тогдашний тренер "Кубани" Виктор Корольков даже предложил Приголовкину, Милиди и мне перейти к нему в команду. Мол, потренируемся, обретем чисто футбольные навыки, и дело пойдет. Он же видел, что чисто физически мы были круче любого футболиста. Но мы отказались.
— Без раздумий?
— Вот уж нет. Собрались и крепко задумались. Помню, с нами еще и Гена Кислянский был.
Но что тогда представляла собой "Кубань"? Играла во втором дивизионе союзного чемпионата. А в гандболе мы были постоянно на виду, имели регулярные стимулирующие поездки за рубеж. Это был своеобразный бонус — пять-шесть заграничных турниров. Понятно, что и семьи одевали, и командировочные получали неплохие… Пожалуй, этот фактор тогда и стал решающим.
Хотя, возможно, рискнуть стоило. Всегда, когда смотрел матчи "Кубани", а потом и "Краснодара", представлял себя на позиции классической "десятки". Однажды, будучи в Тбилиси, оказался на скамейке ростовского СКА в его матче против "Динамо". Смог представить себя даже на месте Давида Кипиани…
— Сейчас на футболе бываете часто?
— Матчи "Краснодара" не пропускаю. Вообще ни одного.
— Если отрешиться от клубных пристрастий, какие российские команды нравятся вам больше других?
— "Краснодар" и "Ростов". У ростовчан рациональнее тактика. У краснодарцев упор на комбинационную игру. Эти команды именно играют, а не работать на поле выходят.
— В вас не было внутреннего противоречия: за кого болеть — "Кубань" или "Краснодар"?
— Главное, что этого противоречия нет сейчас, потому что нет "Кубани".
Знаете, я был свидетелем того, как Сергей Николаевич Галицкий с нуля строил "Краснодар" и всю клубную инфраструктуру. В свое время был в числе руководителей завода железобетонных изделий и принимал активное участие в строительстве стадиона. Нашим рабочим было полезно набраться опыта у турецких коллег, которые ставили там трибуны.
Тогда и познакомился с Галицким. Болел еще за "Кубань", но по ходу той стройки вложил в арену часть души и стал болельщиком "Краснодара".
— Какое впечатление осталось от сотрудничества с Галицким?
— Давайте расскажу историю. Накануне сдачи стадиона один из подрядчиков опаздывал с прокладкой кабеля. Работали даже ночью. Под вечер я привез рабочим лотки, в которые кабель укладывали, прежде чем закопать. А когда вернулся утром, все было уже готово. И работяги находились под сильнейшим впечатлением от случившегося ночью: Галицкий прямо на площадку сам доставил им еду… на вертолете. Я этого парня сильно уважаю.
— Говорить на футбольную тему и не задать дежурный вопрос я не могу: Месси или Роналду?
— Криштиану — пример идеального атлета, который наверняка останется в истории величайшим бомбардиром и владельцем множества титулов. А Лео — он не футболист, а творец.
Хотя сейчас смотрю на Мбаппе и диву даюсь: он с места стартует, как Усэйн Болт! А техника! Просто гениальный парень. Думаю, именно он в будущем подвинет всех.
— Вы с таким увлечением говорите об игре, в какой началась ваша карьера, что напрашивается еще вопрос: футбол или гандбол?
— Футбол — мое увлечение и страсть на всю жизнь. Хороший футбол — это сказка. А гандбол — это и есть моя жизнь. И в этой жизни у меня остались хорошие наследники: Андрей Лавров, Игорь Чумак, Николай Жуков, Виктор Шпонько, Василий Дубоносов. Все эти ребята так или иначе были со мной рядом, чему-то учились, все играли на очень высоком уровне.
— Рассказывают, что вратарем вы были неординарным: могли и в атаку сбегать, и передачи в линию отдавали, и сами забрасывали. Это в вас футбольный код срабатывал?
— Вы точно все выразили! Действительно, сидел во мне дух футбольного плеймейкера, который и сам не прочь забить. В воротах я играл не так, как все. Делал много далеких перехватов, начинал атаки.
— Наверняка при таких авантюрных манерах случались и ошибки. Доставалось от тренеров?
— Однажды Геннадий Иосифович Барышев сказал нам на тренировке: ребята, вы проживаете сейчас свои лучшие годы, вот и живите!
Он заметил во мне склонность к перехватам, броскам от ворот до ворот, подключениям в атаки. И Барышев специально оставлял меня отрабатывать эти элементы после тренировок! Он мои желания только поощрял.
А ошибки, конечно, были. Например, однажды в Каунасе в игре против "Гранитаса" столкнулся с Колей Ешуговым. Мяч у Йонаса Каучикаса я перехватил, но из-за столкновения выронил. Это была моя ошибка, потому что слишком поздно крикнул, когда пошел на перехват. Обычно кричал так, что разбегались и свои, и чужие. Никому не хотелось попасть под вратаря. Это сейчас, если голкипер чуть заденет при выходе полевого игрока, его дисквалифицируют, а тогда такого правила не было.
— Кто-либо из тогдашних вратарей действовал в похожей манере?
— Ничего подобного ни у кого не видел. Перехватывать — перехватывали, но в атаку никто не бегал, конечно. Хотя сам я хотел быть похожим на вратаря сборной ГДР Виланда Шмидта. Он примерно моего роста, как и киевлянин Сергей Кочергин, а также румын Корнел Пену. Вот на этих ребят и ориентировался, старался брать из их игры лучшее, но делать при этом свое. Так и формировалась школа.
— Нынешним вратарям ваши знания не интересны?
— Честно говоря, надеялся задержаться в "Чеховских Медведях" после приглашения Владимира Салмановича Максимова в 2006-м. Планировалось, что параллельно буду помогать и в сборной. Могло получиться продуктивно.
Однако, как часто бывает, возникли проблемы с финансами. Утвердить ставку тренера по вратарям Максимову не удалось, и я вернулся в Краснодар. Успел совсем немного поработать с Димой Павленко и Ромой Сураевым.
Павленко все схватывал на лету, ловил движения, которые я ему прививал. До сих пор консультирую Диму через социальные сети. Если не видел матча, он присылает ссылку. Просматриваю, а потом мы с ним все обсуждаем. Очень толковый и талантливый парень, только стабильности не хватает. И массы. Сейчас ему 30 лет, и я уверен, что скоро он заиграет просто здорово и играть будет долго.
— Вы рассказали о победе на "Дружбе-76", но на победном первом молодежном чемпионате мира через год вас не было…
— Меня просто не взяли. После контрольной игры против ЦСКА Спартак Петрович Миронович сообщил, что я в Швецию я не еду, хотя билет в Стокгольм на меня был заказан. В те минуты в номере в Новогорске я как раз пришивал на костюм буквы "СССР". Конечно, было обидно, ведь я в той сборной почти все матчи от звонка до звонка отыграл...
Команда у нас была мощнейшая. Тот спарринг у основного состава ЦСКА мы выиграли с разницей в три-четыре мяча. Мое мнение: против включения меня в состав выступил главный тренер первой сборной Евтушенко, потому что я был воспитанником Виталия Павловича Крохина и Валентина Михайловича Шияна. Отношения между тренерами были непростыми, от того я и пострадал. Хотя золотая медаль с того чемпионата мира у меня есть.
— Это как?
— Привез краснодарец Володя Репьев. Вместе с программкой, где в составе сборной СССР значилась и моя фамилия. Так что условно в Швеции я тогда побывал.
— В первую сборную не вызывали?
— Однажды пригласили на сбор во вторую команду, но в первую — нет. Хотя в одном из сезонов получил призы лучшему вратарю на трех из шести туров.
— В чем, на ваш взгляд, была проблема?
— Евтушенко делал ставку на высоких вратарей. В то время как раз подоспели в Запорожье Александр Шипенко и Николай Жуков, в Минске Анатолий Галуза. Хотя и Толя в первую сборную не попадал.
Потом уже настало время Андрея Лаврова. Возможно, Евтушенко был прав… Хотя Лавров, например, говорил, что не представлял, как я мог не попасть в сборную. Мы с ним много общались после того, как он из армейского строя в гандбол вернулся и вскоре взял свое первое олимпийское золото.
— Лавров был самым талантливым вратарем из тех, с кем вы играли и работали?
— Андрей уникален. При росте 196 сантиметров он делал упражнения, которые исполнит не каждый акробат. Сразу не получалось, но постепенно усваивал все. На тренировках у нас с ним ходили по рукам по четыре теннисных мяча, как у профессиональных жонглеров. У меня с координацией всегда неплохо было, а у него — еще лучше!
Перед Сеулом немного поработали с Андреем над ошибками. Он не мог исправить их самостоятельно, да и мне времени не хватало, чтобы совсем их убрать. А если бы получилось, Лавров мог сыграть еще сильнее!
Помню, убирали с ним разножку при бросках с задней линии — как могли, даже ноги связывали. Сначала эластичным бинтом, потом резиновым жгутом. Почти убрали, но не совсем…
Лавров превосходно действовал при бросках с близкой дистанции, мог легко ликвидировать быстрый отрыв, но при угрозах сзади и с флангов небольшие прорехи были. Мало кто это видел, но Андрей знал.
Отмечу еще Николая Жукова. Природа одарила его щедро. Какая была голова! Он провел в Краснодаре совсем немного времени. Но все схватывал мгновенно, понимал, что от него требуют, и сразу же воплощал это на свой лад.
Были матчи, когда ему просто невозможно было забросить! Коля был гениальным голкипером. И, если бы не регулярные нарушения режима, мог бы войти в историю, как и Лавров.
— Если оглянуться на спортивную карьеру, какой ее эпизод всплывает в памяти как самый значимый?
— Таких два. Первый — победа с юниорской сборной на той "Дружбе", когда наша интернациональная команда показала отменную игру. Эмоции от того успеха до сих пор остаются ярчайшими.
В решающем матче играли против сборной ГДР. Нам достаточно было ничьей, и хозяева действовали предельно жестко — чего стоит только удар пяткой в лицо Валерию Богдану. Поддушивали судьи, но мы все равно победили.
А второй эпизод случился в последнем матче моей профессиональной карьеры, когда выступал за астраханское "Динамо". Это было в гостях у "Гуммерсбаха", в Кубке кубков. В концовке я перехватил мяч, побежал в атаку, сыграл в пас с Андреем Тюменцевым и заработал семиметровый. Тюменцев его реализовал, и "Динамо" выиграло. Жаль, не смогли пройти дальше. А немцы смотрели на меня с изумлением, раньше они такого не видели.
— За Астрахань вы играли после четырех лет простоя?
— Именно так . В 27 лет психанул и решил из гандбола уйти, работал в сфере, со спортом никак не связанной. А в 31 год пришел к Шияну и спросил: "Что делать, Михалыч? Хочу вернуться".
Тренер и посоветовал обратиться в Астрахань, к Владимиру Гладченко. Тестирование я прошел в контрольном матче против молодежной сборной СССР. Тогда Владимир Александрович и пригласил в свою команду. "Динамо" как раз впервые вышло в еврокубки, собрался хороший состав, позвали на помощь нас с Юрием Кидяевым.
— И вот так сразу вошли после простоя в тренировочный график?
— Ха, пришлось потерпеть. Сдавали тест Купера, Бежал, сил практически не было, еле ноги передвигал. А когда пробегал мимо Тюменцева, тот подколол: "Смотри-ка, старикан за выживание борется". И у меня после этих слов второе дыхание открылось, потом даже темп сбросил — с таким запасом уложился в норматив.
— Гандбол прошлого нравится вам больше теперешнего?
— Безусловно! Потому что раньше было намного больше индивидуально сильных игроков. Ну кто сейчас может сравниться с "пиковыми" Владимиром Максимовым, Валерием Гассием, Василием Кудиновым, Александром Тучкиным?
Салманыч выпрыгивал и видел три варианта продолжения атаки. А сейчас и один далеко не все могут разглядеть. Бегать быстро научились, а думать — нет. Скорость решений раньше была намного выше. Понимаете, практически все игроки прошлого умели предугадывать следующее действие на площадке по положению рук, ног, корпуса, взгляду… Сейчас таких игроков в мире единицы.
— И когда все это потерялось?
— Старшие ребята учили нас всему, что знали сами. Главным там был анализ. И наше поколение выиграло в мировом гандболе все титулы. Следующее поколение уже мы учили анализировать, драться, терпеть. Это было поколение Кудинова, Атавина, Тюменцева, Тучкина, Лаврова. Они умели абсолютно все. Могли переиграть любого соперника.
А дальше пришел развал Союза, все лучшие уехали за рубеж. Преемственность поколений оказалась нарушена. Остались ведь только те, кто никуда не мог уехать в силу незвездной квалификации.
Им тоже нужно в ноги поклониться за то, что они не дали нашему мужскому гандболу в сложные времена зачахнуть вконец. Но детей они учили уже лишь тому, что умели сами.
Так что теперь надо заново возрождать ту преемственность, без которой не получится ничего. Хотелось бы, чтобы детские тренеры изначально учили подопечных правильно. Пока этого нет, а без школы ничего не бывает.
— Конечно, не могу не спросить у вратаря, против кого ему было играть сложнее всего?
— "Университет", а потом СКИФ моего времени довольно мало пропускали. Одним из важнейших компонентов игры там были взаимодействия вратаря с защитниками. На тренировках мы пытались моделировать действия соперников.
Допустим, знали, что у тбилисцев много бросал Саша Анпилогов. Продумывали действия против него до мелочей. Обычно он всем командам заливал по червонцу, а нам — по два-три. Это потому, что ставили его в такие условия, в каких он бросал так, как нам нужно было.
Но были и такие умельцы, против которых ничего невозможно было смоделировать. Очень тяжело было противостоять минскому СКА с его неординарными игроками. Вроде и знал всех, как облупленных, а все равно они забрасывали!
— Если, предложить вам по аналогии с футболом назвать лучших в гандболе…
— Сложный вопрос. Могу только по поколениям, да и то вспомнить всех нереально. Когда начинал играть на высоком уровне сам, лучшими безоговорочно были Владимир Максимов и Валерий Гассий. В следующем поколении — Талант Дуйшебаев и Василий Кудинов. Там вообще было много великих, просто с Василием очень сблизился, когда за Астрахань играл, он для меня стал просто родным.
Из современных игроков выделю Миккеля Хансена. Прекрасный гандболист, все умеет. Иногда кажется, что это игрок из нашего времени, в современном гандболе он выглядит инопланетянином. Хансен напоминает мне Вальдемара Новицкого, только бросок у датчанина жестче.
А в нашем чемпионате хочу отметить Антона Отрезова. Очень талантливый парень. Но игроки нашего времени все равно были умнее. Это даже доктора наук подтверждали.
— В каком смысле?
— Говорю чистую правду. Когда хоронили и поминали Геннадия Иосифовича Барышева мы, его воспитанники, пообщались с сыновьями нашего тренера — доктором медицинских наук Александром Барышевым, и доктором физико-математических и биологических наук Михаилом Барышевым.
Саша начинал вратарем, часто бывал с нами на сборах. И вспомнил о тех временах: "Для меня было большим удовольствием общаться с такими интеллектуальными спортсменами, которые могли поддержать разговор на любую тему. Наверное, тогда и понял, что не стоит мне соперничать с вами на гандбольной площадке, все равно до такого уровня не дорасту. Вот и пошел людей лечить".
Такими были люди в наше время. Равняйся, нынешнее племя!
