Знаменитый в прошлом российский гандболист Вячеслав Горпишин в одном из интервью, улыбаясь, назвал своих детей золотыми. Он имел в виду, что Сергей и Татьяна родились в годы, когда их отец выигрывал топ-титулы: в 1997-м (чемпионат мира) и в 2000-м (Олимпиада). Впрочем, у Горпишина-старшего была такая карьера, что когда бы его отпрыски ни появились на свет, их вполне можно было окрестить золотыми, ну или в крайнем случае серебряными или бронзовыми.
Сергею до отцовских высот пока далековато. Но перспективу в линейном, которого, как и когда-то папу, уже признают крепким защитником, не увидеть нельзя. Молодой (всего 20 лет), статный (200 см, 100 кг), с российским паспортом… И что немаловажно, с хорошей школой: этот улыбчивый парень уже успел запастись опытом в "Айнтрахте" (Хильдесхайм), "Шпринге" из минорных немецких дивизионов, попробовал себя в "Эрлангене" из первой бундеслиги, а в январе перебрался в "Римпар" из второй…
— Как воспринял последние перемены в жизни?
— Могу выступать за два клуба: и за "Эрланген", и за "Римпар". Или тренироваться с командой первой бундеслиги, а играть за команду второй. Как молодому гандболисту мне важно иметь игровое время. "Римпар" — хорошая команда, причем часто задействует линейного. Контракт у меня по-прежнему с "Эрлангеном", а в нем дополнение. Теоретически утром могу сыграть за одних, а вечером за других. По крайней мере мне так объясняли. А вот за вторую команду "Эрлангена" выступать уже запрещено. Пока тренируюсь с "Римпаром", так что каждый день езжу по сто километров туда и обратно. Но мне сказали: если будет слишком тяжело (а у меня ведь еще и универ), в любое время могут забрать назад. Учусь, кстати, на инженера в Эрлангене.
— Ты сам захотел играть в "Римпаре", или так решил клуб?
— Мне предложили такой вариант. В "Эрлангене" хотели заниматься со мной дальше, но сказали, что не уверены, смогу ли я много играть. Тем более поменялся тренер. А "Римпар" тоже располагается в Баварии. Между клубами хорошие отношения. Мог бы, конечно, отказаться. Но смысл сидеть на скамейке? Поговорил с папой. Он тоже поддержал этот вариант.
В одну сторону еду примерно час пятнадцать. Но когда бывают пробки, нужно чуть больше времени. Иногда ночую у ребят из команды. Ко мне здорово относятся. Да, тяжеловато. Но привык. Отцу говорил: раньше ненавидел проводить за рулем и тридцать минут. А сейчас добираюсь к вам четыре с половиной часа…
— "Римпар" — уже четвертый твой клуб за три года…
— Так получилось. Я ведь не мог знать, что позовет клуб первой бундеслиги. Летом мы ведь добавили еще год по моему контракту со "Шпринге". Тем более тренер Олег Кулешов и мой отец как его помощник много меня учили. Но через неделю пригласил "Эрланген". Потренировался три дня, и тренер Роберт Андерссон сказал: ты мне нужен сейчас. Этот клуб первым протянул руку, а я ее сразу ухватил. Любой молодой игрок сделал бы на моем месте то же самое. Хотел поступать в университет в Ганновере, но все бросил и стал искать квартиру в Эрлангене… Точно так же и сейчас не знаю, что будет через год. Один звонок может многое изменить в жизни.
В апреле еще смотрел бундеслигу по телевизору, а в октябре уже играл против "Фленсбурга". Просто что-то нереальное! Рад, что труд окупился. Тяжелее всего, кстати, пришлось против Вайнхольда из "Киля". Есть даже фотка, где он лежит на полу, я на нем, и мы смотрим друг на друга. Мне только двадцать. В третьей лиге можно было сказать: я выше, тяжелее других… А в бундеслиге многие игроки фактурнее меня, да и опыт другой. Надо работать больше, чем остальные, чтобы добиться того же.
— Отец все так же продает машины и параллельно помогает Кулешову в "Шпринге"?
— Нет, машины он продавал раньше. Сейчас занимается рекламой. Делает из резины "клише", на которое накладывается краска. Он начальник цеха. Фирма — один из главных спонсоров клуба. Днем папа работает, а вечером едет в зал. Ха, с ним и Кулешовым было очень интересно тренироваться. Они много знают. Причем, если другие должны давать сто процентов, то я — сто пятнадцать, чтобы отец был счастлив. Несколько раз на занятиях даже выходили с ним вместе на площадку. Всем было весело, когда мы вдвоем стояли в защите или атаковали. Кстати, всю команду тренеры научили материться по-русски. Основные фразы пацаны знают.
— Вспомни веселую историю из детства, связанную с отцом.
— Маме не нравилось, когда мы с папой куда-то шли вдвоем. Она думала, что он не следит, чем я занимаюсь. Однажды поехали на каникулы в Москву. Мама готовила, а мы пошли гулять, отец возил меня на коляске. И вот он с кем-то заговорил, отвлекся буквально на секунду — и кто-то из детей ударил меня прямо в лоб. Я не заплакал. Пошли к маме. Еще на лестнице он сказал ей: что бы ни было, не переживай, все хорошо. А потом поднимаюсь я, весь в крови. Мама орала: Славик, я больше тебя никуда не отпущу с нашим сыном! Но все-таки отпустила нас в "Шпринге", и все получилось.
Другая история. Еще не было известно, на какой я буду выступать позиции. И вот стал в ворота — все должны попробовать. Папа сидел на трибунах прямо за мной. В одном из моментов повернулся к нему, стал что-то рассказывать, а мне в контратаке забросили мяч. Папа извинялся, говорил арбитру, что отвлек меня… Даже здесь рассказывал, как я должен отбивать мячи. Это еще одно доказательство, что где бы я ни играл, он всегда будет давать советы.
— Как насчет советов по игре в защите?
— Дает, конечно. Да, гандбол изменился. Но отец много знает про игру. Почти всегда наши мнения совпадают. Всю жизнь вместе, вот и думаем одинаково. Самый запомнившийся совет: главное, чтобы много было не в ногах, а в голове. Он же не так давно только закончил. В конце карьеры был медленнее других, но знал, где стоять. Как еще он там говорит? Чем больше получаешь по морде, тем легче и быстрее можно что-то выучить.
— Реально ли выиграть хотя бы пятую часть того, что выиграл отец?
— Не знаю… Но буду стараться. И папа это знает. Самое главное, чему он учил: не сдаваться. Кстати, когда повзрослел, посмотрели с ним вдвоем на "ютюбе" финал Олимпиады-2000. Заметил, что отец с тех пор не поменялся. А еще — что я все больше на него похож. И мимикой, и движениями… И мама обращает внимание, что я так же вожу машину, общаюсь с людьми. И так же треплю ей нервы.
— Постоянные сравнения с отцом давят?
— Немного. Его первым клубом в Германии тоже был "Эрланген". Он объяснил: где номер 15 и фамилия Gorpishin на спине, там должно быть какое-то качество. Мол, я должен с гордостью надевать эту майку. Специально выбрал такой номер. Двоякая ситуация. Нас сравнивают — это минус. Но плюс в том, что отец мне помогает. Стремлюсь быть не хуже его.
— Бывал ли когда-нибудь на родине отца в Кишиневе?
— Два-три года назад ездили на неделю к бабушке с дедушкой. А то они редко меня видят. Папа показал школу, где учился, площадку, где занимался.
— Обратил внимание, что Молдова небогатая страна?
— Заметил. Да и читал. Знаю, что там бывают конфликты. Разница с Германией видна. Конечно, больно и неприятно, однако я слишком мал, чтобы что-то изменить. Но бабушке с дедушкой стараемся помогать.
— Россия тебе ближе, чем Германия?
— Конечно. Когда пошел в садик, мог разговаривать лишь по-русски. Дома общались только так, смотрели московские каналы. Родители даже переживали, выучу ли немецкий. В Германии я вырос. Меня всегда спрашивают: кем себя больше чувствуешь? Говорю: у меня русские гражданство, душа и кровь. Но есть и документы, позволяющие жить и работать в Германии. Только голосовать не могу. Шучу, что в этом смысле наполовину немец. Ведь местные жители не слишком хотят участвовать в выборах. А так считаю себя скорее русским, чем немцем.
Вообще в Москве нам больше нравится. Все как-то быстрее. В Хильдесхайме живет сто тысяч. А в Москве в любое время есть чем заняться. Родители рассказывают интересные истории, показывают места… Какой-то особенный город.
— Но ты ведь одно время выступал за сборные Германии младших возрастов?
— Да. Все началось, когда мне было лет тринадцать. И продолжалось три-четыре года. Сначала играл за город, потом за район, федеральную землю, и вот пригласили в сборную Германии по своему возрасту. Но у меня не было немецкого гражданства, в матчах не участвовал, мог только тренироваться с командой. Люди узнали, что я есть на этом свете. Плюс и в том, что там можно было многому научиться.
— Чем запомнились топ-турниры, в которых ты участвовал в составе молодежной сборной России?
— Полтора-два месяца мы с ребятами провели вместе. Появилось совсем другое понимание слов "семья" и "команда". Это вообще великие слова. В памяти осталось это, а не победы и поражения. Пацаны меня, кстати, тоже научили материться. Через два-три дня уже все знал. А еще шутили надо мной. Когда играли в футбол, называли именами немецких футболистов. Если становился в ворота, был Нойером. Выходил в центр — уже Швайнштайгер. Но это все по приколу. Все были для меня как братья. На чемпионате мира-2015 в Екатеринбурге мы проиграли в 1/8 финала бразильцам, не были готовы. На чемпионате Европы-2016 хорошо проявили себя в первом матче с исландцами, но потом сдали. Там у нас, по-моему, собралась "группа смерти".
— В немецкой прессе пишут, что скоро тебя вызовут во взрослую сборную России…
— С 1 по 9 апреля сбор в Македонии. Конечно, очень рад и горд, что дают такой шанс. Это что-то особенное. Мне снова протянули руку — и ее надо ухватить. Нужно показать, что отец — это отец, а я — это я.
