В роли рассказчика — декан факультета физкультуры, профессор кафедры теории и методики спортивных игр Краснодарского университета физкультуры, спорта и туризма.
А еще Василий Тхорев — многолетний руководитель комплексных научных групп гандбольных сборных СССР и России. Сначала мужской, потом женской. В молодые годы будущий профессор проявлял задатки восходящей звезды ручного мяча.
— Вообще-то мимо гандбола я мог и проскочить. Занимался различными видами спорта: баскетболом (играл в сборной Краснодара), боксом, легкой атлетикой.
А потом к нам в нашу школу пришел тренер Артур Погосян. Он набирал ребят в гандбольную секцию. Так я оказался в его группе. Потом тренировался у Александра Павловича Долгого. А уже от него попал в сборную Краснодара к Валентину Михайловичу Шияну. Вот тогда и увлекся игрой действительно всерьез.
— У Шияна, кажется, невозможно было заниматься несерьезно.
— Да, это требовательный тренер. И компания в то время у нас подобралась очень хорошая. А самое главное, что сразу начали выигрывать. Если в баскетболе в плане результата получалось далеко не все, то здесь было наоборот. Скрывать не буду: именно поэтому гандбол и заинтересовал больше других видов. Интерес остался на всю жизнь.
— Как совмещали спорт с учебой? Учились ведь наверняка хорошо.
— Для аттестата с медалью не хватило совсем чуть-чуть. Была одна лишняя четверка. Мог бы, наверное, и без нее обойтись, если бы не сдавал экзамены досрочно. Но из-за Спартакиады школьников нам разрешили это сделать раньше остальных, и немного не хватило времени на подготовку
— По физкультуре-то четверки не было?
— Нет, конечно. Наши преподаватели физкультуры были молоды и очень активны. Мы вместе с ними своими руками построили школьный стадион. Рядом был кирпичный завод, откуда можно было натаскать необходимые для этого материалы.
Учителя были молодцы: с лучшими спортсменами занимались дополнительно. Каждую перемену мы проводили на улице. Устраивали бои на бревне — это было здорово. Короче, проявляли максимум активности. Представляете, на Спартакиаду школьников в Киев из нашего класса поехали трое. Мой сосед по парте был в сборной РСФСР по боксу, а еще один парень прыгал с шестом.
— После школы пошли в институт физкультуры?
— Если бы! Поступил в краснодарский "политех". Меня даже отобрали в экспериментальную группу одаренных. Вступительные экзамены по физике и математике сдал отлично и только за сочинение отхватил трояк.
Правда, времени толково учиться не было. Привлекался в юношескую, молодежную сборные РСФСР и даже во взрослую команду. Так что пропускал много занятий. А если начинаешь учебу с отсутствия в аудитории, смотрят на тебя косо.
Так что месяца через три попал я на ковер к декану. Он посмотрел на посещаемость нашей "одаренной" группы — 95 процентов пропусков пришлись на одного студента. Декан покачал головой и сказал, что дальше так не пойдет.
— И отчислил будущего профессора?
— До этого не дошло. За меня похлопотали гандбольные тренеры. Тогда переводиться из одного вуза в другой можно было только после года обучения, а я даже первую сессию сдать не успел. Помогло письмо наставников замминистра просвещения РСФСР Мухиной. Та, как выяснилось, запомнила меня по той самой Спартакиаде школьников СССР 1972 года в Киеве.
— Вы там чем-то особо отличились?
— Ага, во всех смыслах. Наша сборная РСФСР была сформирована на основе группы Шияна. На той Спартакиаде все было очень строго. И у меня в тумбочке комсомольский контроль нашел вино и шампанское. У спортсмена-комсомольца школьного возраста в тумбочке — алкоголь!
Вино я купил для домашней коллекции. А шампанское было вообще чужое. Его положил парень из команды — в его тумбочке не нашлось места. Бутылку дал ему в дорогу отец со словами: "Если выиграете, то отметите".
— Последовали разборки?
— Вино мне простили, поверили про коллекцию. А шампанское — как объяснишь? Комсомольский актив нашей делегации сразу принял решение: из сборной отчислить, с членством в комсомоле разобраться по возвращении.
К счастью, тренеры нашей сборной Валентин Михайлович Шиян и Александр Павлович Панов ситуацию разрулили. Попросили помощи как раз у Мухиной, присутствовавшей тогда в Киеве.
— Помогла?
— Еще как. Наказание переделали в условное: мол, посмотрим на дальнейшие поведение и игру. А мы как раз встречались со сборной Эстонии. Выиграли 17:15, а я забросил девять мячей! Замминистра под впечатлением сказала, что меня надо простить: "Этот мальчик не может пить алкоголь. В присутствии тренеров — точно. Снимите с него все наказания".
— Получается, тот матч против эстонцев вас спас?
— В некоторой степени. Мухина потом и вспомнила обо мне при оформлении того перевода из "политеха" в "инфизкульт", разрешила его " в порядке исключения".
Но Адольф Борисович Ходос, тогдашний заведующий кафедрой анатомии и декан педагогического факультета, брать меня не очень-то хотел. Замминистра и эту проблему разрешила. И перед самым наступлением 1973 года я уже сдавал на новом месте первую сессию. Врезалась в память подробность: 20 декабря получил стипендию в "политехе", а 24 декабря — уже в институте физкультуры.
— А сессию как прошла?
— С приключениями. Первым экзаменом была история спорта. Читал ее преподаватель Рашат Каримович Акчурин, приглашенный из Ташкента. Все технические предметы давались легко, а с гуманитарными всегда были проблемы. Я что-то наплел ему по билету, и он собрался ставить мне три балла.
"Вы знаете, три — мало, ведь я привык получать только хорошие оценки", — возразил я ему. Он задал легкий дополнительный вопрос о первом участии советских спортсменов в Олимпийских играх и согласился: "Ладно, уговорили — ставлю четыре". Тогда я уж совсем обнаглел: "У меня традиция сдавать экзамены только на "отлично". А зачетка же еще пустая! А Рашат Каримович — человек восточный, "Традиции надо уважать. Пять баллов!"
Аудитория была в шоке. После того экзамена практически все предметы я сдавал досрочно и отлично. Потому что играл в гандбол, и матчи по срокам совпадали с сессиями. Так и закончил институт физкультуры вместо политехнического.
— За какую команду играли в студенческие годы?
— За "Урожай", вместе с Володей Репьевым. А на сборы даже СКИФ приглашал.
Вот в "Урожае" я и получил травму колена, которая поставила крест на моей карьере. Таких технологий лечения, как сейчас, тогда не было…
С "Урожаем", по сути, молодыми пацанами мы вышли в первую лигу и там в первый же год выступлений попали в первую шестерку. Правда, были усилены Шияном и Пановым, которые сами выходили на площадку, да и Виталий Крохин еще играл.
У нас даже дважды были переигровки с "Буревестником" (потом — "Университетом") за титул чемпиона РСФСР. В сезонах по разу друг у друга выигрывали, а вот в переигровках мы дважды терпели поражения, чемпионами так и не стали.
— Какими персональными достижениями можете похвастать?
— Дважды ставился лучшим бомбардиром первой лиги. Анатолий Николаевич Евтушенко меня даже на просмотр в сборную СССР приглашал. Вместе с Женей Трефиловым ездили на сборы сначала в Москву, потом в Эшеры.
Но громкой карьеры у меня не получилось из-за колена. Когда не можешь играть в полную силу, о каких-то высотах можно уже не мечтать.
— В аспирантуру питерского университет имени Лесгафта пошли по призванию?
— По распределению. Вот никогда не думал, что двинусь по научной стезе! Пятерых человек из нашего краснодарского выпуска отправили в Ленинград. А поступил я один, хотя и меня туда брать не хотели, потому что в дипломе было написано, что был зачислен в "политех", а выпустился из института физкультуры. Но все-таки закрыли на это глаза, дали возможность попасть на кафедру спортивных игр к Юрию Ивановичу Портных. Что ему во мне понравилось.
– Играть закончили?
— Нет, провел еще полноценный сезон за "Неву" в первой лиге. Передвигался по площадке пешком, но бросок-то остался. Хотя там был уже не спорт, а физкультура. В 23 года пришлось закончить, но потом вернулся ненадолго во вторую команду "Невы". Мы тогда боролись за выход в первую лигу с волгоградским "Каустиком", который только возглавил Леня Коросташевич. Они нас обыграли. Так что моя спортивная карьера закончилась во всех смыслах неудачно.
— Зато могли на учебе сосредоточиться…
— Да как здесь сосредоточишься? Жил я на Комендантском аэродроме, университет Лесгафта — в другом районе города возле Адмиралтейства, а зал "Большевик", где играла "Нева", — в третьем. Две тренировки в день отрабатывать так или иначе приходилось, и уйму времени тратил дорогу.
Хорошо, Портных не торопил, дал мне относительную свободу. Я лишь ближе к окончанию аспирантуры спохватился, что надо что-то делать. И взялся за ум. Хорошо, что материал для кандидатской собрал без проблем. Все оформил, написал, до защиты диссертации оставались пару недель. И тогда случилось непредвиденное…
— Снова приключения?
— Вопрос жизненной важности. Я к тому времени женат был, ребенок родился. А семья оставалась в Краснодаре — бывал там только наездами.
И вот звоню домой, сообщаю, что у меня через две недели защита, а в ответ слышу ультиматум: либо я немедленно возвращаюсь, либо могу совсем не приезжать. Конечно, семья всего важнее. Срочно уехал в Краснодар.
Так что с защитой диссертации "Индивидуальные тактические действия гандболистов и пути повышения их эффективности" опоздал на два с половиной года.
А к тому времени, как я защитился, в Краснодаре на базе нашего вуза для клуба СКИФ была организована комплексная научная группа. Ее возглавил Адольф Борисович Ходос, который сразу взял в КНГ и меня…
Вторая часть. Василий Тхорев: "С такой мотивацией, какая была у девчат перед Рио, не сталкивался никогда"
