Двукратный олимпийский чемпион и чемпион мира живет в немецкой глубинке, где даже карантин не так строг. Воспоминаниями и наблюдениями он делится из земли Саксония-Анхальт.
— Удивительно, но обнаружить ваши интервью в интернете оказалось задачей невыполнимой…
— К обстоятельному общению с вашим братом, честно говоря, не привык. Вспоминаю, что только в 2003 году у меня был большой разговор с корреспондентом краснодарской "Независимой спортивной газеты". Там тогда вышел рассказ обо мне под заголовком "Виртуоз фланговой атаки". Мама потом прислала мне в Германию тот номер газеты. Так что ничего удивительного в том, что вы не нашли каких-либо моих интервью в сети.
— А каков интерес к вам со стороны немецких СМИ? Вы ведь по-прежнему человек гандбольный.
— Чаще всего задавали вопросы, когда был игроком клуба первой бундеслиги "Вупперталь". Но и сейчас журналисты обращаются за комментариями постоянно. В основном они представляют региональную прессу. Пусть мой "Ашерслебен" играет только в четвертой по статусу лиге, интерес к команде чувствуется.
— В Германии вы живете уже почти 25 лет. Получается, половину жизни…
— Все верно. Только я всегда поправляю собеседников: не "живу в Германии", а "работаю в Германии". Для меня есть разница. Все-таки все члены нашей семьи остаются гражданами России.
— Разговор сам собой вырулил на семейную тему.
— С будущей женой Галиной мы познакомились в Волгограде, на центральной набережной. Дело было в 1987 году. Приехал на Волгу в составе краснодарского СКИФа. Жили в гостинице "Турист".
При туровой системе соревнований посреди недели всегда выходной. И вот вечером мы всей командой вывалились на набережную, где как раз развернулась дискотека. Там с Галей и столкнулся. Она была легкоатлеткой, училась в институте физкультуры. По окончании вуза по распределению оказалась в Сочи, и я постоянно наезжал к ней из Краснодара. Так наши отношения завязались в семейный узел.
Дочка Женя родилась еще в советскую пору, в 1991-м. Когда семья переехала ко мне в Исландию (там был мой первый заграничный клуб), и жену, и дочь отправили на углубленное медицинское обследование. У Жени обнаружили врожденный порок сердца и предложили сделать операцию.
Мы с Галей, конечно, сильно переживали, но все-таки решились. И все прошло хорошо. Оперировали Евгению специалисты, которые проходили обучение в США, на самом передовом оборудовании. В спорт Женя не пошла. На сегодня у нее два образования: менеджер по туризму и социальный работник.
В семье разговариваем только на русском. Если дети переходят на немецкий, я их одергиваю. Младший сын Андрей пошел по гандбольным стопам отца. Но история у него непростая. Он родился в 1997 году, когда я выступал за "Вупперталь".
Сначала Андрей решил заниматься футболом. Начинал он в Бернбурге, где я оказался после Вупперталя и Ростока. Но, когда опять переехали, на этот раз в Ашерслебен, друзья переманили Андрея в гандбол. Они упирали на то, что от отца ему достались нужные гены.
Через какое-то время я связался со Славой Горпишиным, давним своим товарищем, который живет и работает в Хильдесхайме. У них в городе хороший гандбольный интернат. К тому же сын Славы Сергей — ровесник моего Андрея. Он поехал в интернат "Хильдесхайма" и неплохо там себя проявлял.
Знаменитый "Магдебург" два раза в год проводит что-то наподобие дня открытых дверей, чтобы просматривать детей и отбирать в свою систему лучших. На один из таких наборов мы тоже решили отправиться. На то время Андрей уже играл за так называемую команду B-Jugend, в ней были мальчишки 14-15 лет.
Так вышло, что тренер нашего "Хильдесхайма" перед просмотром переговорил с Беннетом Виггертом, легендой "Магдебурга", который тогда работал с молодежной командой клуба из третьей лиги. Андрей хорошо себя зарекомендовал у того на глазах. Еще и мне удалось пообщаться с Бенно, ведь в свое время мы играли друг против друга. В общем, он заинтересовался сыном и взял его в систему "Магдебурга".
Но вскоре Виггерт возглавил главную команду клуба. На смену ему пришел тренер, который сразу дал понять, что Андрей ему не особо и нужен. Сын выходил или на короткие отрезки, или в ничего не решавших матчах. Промучился год и решил уходить.
Тогда я почувствовал, что он сильно разочаровался. Что бы ни делал, как бы ни старался, на подходе к большой команде ему не дали ни единого шанса. Сейчас он играет под моим началом в "Ашерслебене".
Стараюсь дать ему толчок в гандбольном развитии. Надеюсь, что-то у него получится. А пока Андрей подал документы в полицейскую академию. Она базируется в нашем городке. В команде играют сразу четверо профессиональных полицейских.
— В прошлом году вы отметили 50-летний юбилей. В России об этом многие вспомнили?
— Как-то и не верится, что уже пятьдесят. Если честно, чувствую себя моложе. А звонили тогда многие, и это очень приятно. Стас Кулинченко, Олег Ходьков… Федерация гандбола поздравила в сообщении на своем сайте.
Я доиграл до 42 лет, а с командой на тренировках регулярно бегал до середины нынешнего приостановленного сезона. Те же полицейские, играющие за "Ашерслебен", не могли приходить на каждое занятие. И мне приходилось дополнять состав на тренировках.
Голеностопы у меня еще во времена активной карьеры были слабые — тренировался, играл в бандажах и тейпах. А здесь после одного занятия три-четыре месяца назад вообще не смог ступить на ногу. Посоветовали сделать операцию, чтобы не было проблем в более серьезном возрасте. Пришлось почистить сустав. Сейчас все в порядке, недавно возобновил пробежки.
— Это вопреки действующему в Европе режиму самоизоляции?
— Вы знаете, Ашерслебен невелик, население около 28 тысяч. И порядки у нас не такие строгие, как в мегаполисах. Да, рекомендовано сидеть по домам, но прогулки по двое разрешены. Мы еще и гуляем с супругой. А с сыном можем себе позволить бегать по дорожкам вокруг зоопарка.
— Как у вас сейчас с работой?
— Как и везде, чемпионат приостановлен, тренировочные залы закрыты. Руководителям гандбола в земле Саксония-Анхальт делегированы полномочия: завершать сезон досрочно или ждать развития ситуации. Пока решения нет. Все занимаются в домашних условиях и выходят на пробежки.
А я ведь еще работаю учителем физкультуры в частной общеобразовательной школе. Но и там сейчас все закрыто.
Разве мог я, выпускник Краснодарского инфизкульта, вообразить, что когда-нибудь буду работать учителем в немецкой школе? Конечно, нет. Попал на эту работу очень нетривиальным путем. Однажды ко мне с вопросом "не хочешь ли поработать с детьми в школе?" обратился обербургомистр Ашерслебена Андреас Михельманн. Он уроженец города, наш болельщик. А сегодня еще и… президент Немецкого гандбольного союза.
Школу тогда только открыли, в ней было лишь два класса. Работаю там уже десять лет. Школа постоянно расширялась, а я так и оставался единственным учителем физкультуры. Постепенно это стало забирать больше рабочего времени, чем тренерские дела в "Ашерслебене". Но я ни о чем не жалею и продолжаю трудиться в двух местах.
— Ученики знают, что их "физрук" — двукратный олимпийский чемпион?
— Многие знают. Кто-то расспрашивает, кто-то "гуглит" информацию про герра Филиппова, а потом тоже задает вопросы. У нас в школе есть традиция — проводится специальный олимпийский урок для учеников пятых классов. И тогда я с удовольствием надеваю костюм и достаю олимпийский факел. Они остались у меня после эстафеты олимпийского огня Сочи-2014 в родном Краснодаре.
Тогда, кажется, Олег Ходьков внезапно позвонил и спросил, готов ли я участвовать в эстафете. Откликнулся с удовольствием и получил уйму положительных впечатлений. В той эстафете участвовали многие краснодарские звезды гандбола: Андрей Лавров, Эдик Кокшаров, Стас Кулинченко.
— Часто бываете в родном городе?
— Нет. Мама Нина Павловна умерла восемь лет назад. В Краснодаре у меня оставалась только она. Есть родственники во Владивостоке и Владимирской области.
С радостью приезжал бы чаще, чтобы повидать друзей детства и гандбольных соратников. Но не могу себе это позволить из-за занятости. Школа работает до начала июля, а в августе начинается подготовка к сезону моей гандбольной команды.
— Краснодарское детство было у вас сугубо гандбольным?
— Занимался с пятого класса. Тренировки у меня проходили параллельно в трех видах: два занятия в неделю по футболу, два — по гандболу и еще тренировка по борьбе.
Футбол быстро как-то сам собой отвалился, а борьбой во дворце культуры железнодорожников занимался довольно долго, были даже успехи. Помню, тренер приходил беседовать с мамой, уговаривал, чтобы я не оставлял ковер, а напоследок в дверях бросил: "Ваш сын никогда не станет спортсменом".
Мой первый гандбольный наставник — Александр Павлович Долгий. Потом тренировался со старшим возрастом у Леонида Семеновича Милиди и попал к Александру Викторовичу Фролову. У него я изначально был разыгрывающим, но со временем он перевел меня на левый край. Потом допытывался, почему он так поступил, а он всегда отшучивался: "Не перевел бы тебя на край, не стал бы ты олимпийским чемпионом".
До попадания в СКИФ у меня был еще "Буревестник", вторая краснодарская команда. Там Фролов помогал Александру Ивановичу Овсянникову. А через год оттуда позвали в СКИФ, где работали Валентин Михайлович Шиян и Виталий Павлович Крохин.
Была еще и срочная армейская служба в подмосковной "Искре", дочерней команде ЦСКА. Тренером там был Евгений Васильевич Чернышев, играющим тренером — Юрий Константинович Кидяев, а начальником команды — Николай Николаевич Томин. Три олимпийских чемпиона в штабе одного клуба — дух захватывало!
Играл там с Талантом Дуйшебаевым, Павлом Сукосяном, Владом Каларашем. Предлагали оставаться с перспективой перехода в ЦСКА, но я наотрез отказался и вернулся в Краснодар.
— Вопрос с подковыркой, который может и задеть: считаете себя именно двукратным олимпийским чемпионом?
— Да, подтекст понятен… Действительно, в Барселоне-1992 я не был ни разу заявлен на матчи олимпийского турнира. Однако считаю, что награды достоин. Валера Гопин на нашей позиции был сильнее и опытнее. Но представьте и меня 23-летнего — рвался в бой, был полон сил и энергии, хотелось многое доказать. Дали бы шанс, ничего не испортил бы, честное слово.
Спустя время после той Олимпиады услышал от одного деятеля: мол, он тоже был членом олимпийской делегации СНГ в Барселоне, и, значит, тоже может считать себя олимпийским чемпионом. Вот эта демагогия возмутила до глубины души.
Я попал в число пятнадцати сильнейших игроков уже не существовавшего Союза и гордился этим. И пусть весь турнир мы со Славой Горпишиным и Андреем Миневским провели на трибуне, причастности к той блистательной команде у нас никто не отнимет.
Тогда, несмотря на потерю нескольких важных игроков, у нас сложился прекрасный коллектив. Уже выход в финал был колоссальным достижением. Но наш гандбол жил тогда под девизом "Есть одно место — первое". И в финале ребята превзошли великолепных шведов.
— В сравнении с другими олимпиониками за границей вы оказались довольно поздно — в 1994 году. Кстати, почему Исландия?
— Ну, тогда же работало правило нашей федерации, согласно которому за рубеж можно уезжать в возрасте не моложе 25 лет. В 1994 году мне как раз и исполнилось двадцать пять. За победу в Барселоне-1992 получил квартиру, но зарплаты в СКИФе были мизерными.
В Исландии оказался, скорее всего, по инициативе тренера Вигго Сигурдссона, который в те годы умудрялся попадать на стажировки к Владимиру Максимову. Вигго тренировал "Стьярнан", и именно туда меня сосватал Вольфганг Гютшов — агент, известный по работе со многими игроками сборной тех лет.
Поначалу я полетел в Исландию без семьи. Первое, что вспомнилось, когда увидел землю из иллюминатора, — кадры из фильма "И на камнях растут деревья". А в аэропорту меня встречал — не поверите! — теперешний президент этой страны Гвюдни Йоханнессон.
"Я чуть-чуть разговаривать русски!" — поприветствовал он меня. Гвюдни — дипломированный историк, изучал в университете русский и время от времени помогал "Стьярнану". Я, конечно, полюбопытствовал, зачем ему русский в Исландии. Он ответил, что очень интересуется нашей классической литературой и историей.
Потом с Гвюдни сблизилась вся наша семья. Он сильно помог в организации операции дочке, буквально не отходил тогда от нас. Познакомил со своей семьей: мы знали его маму и бабушку. С его средним братом, Патрекуром, мы играли друг против друга в чемпионате Исландии, а младшего я тренировал в системе "Стьярнана". Когда переехали в Вупперталь, Гвюдни навещал нас в Германии. Короче, скажу я вам, исландцы выбрали своим президентом очень правильного человека.
От Исландии остались только приятные воспоминания. Приветливые, располагающие к себе люди. Да и с соотечественниками мне на острове тоже везло. Недавно с ужасом узнал о кончине Алексея Труфана…
Мы в Исландии сразу сдружились, хотя до этого даже не были знакомы. Леша оставил в исландском гандболе значимый след. Он познакомил меня с нашим замечательным тренером Борисом Залмановичем Акбашевым и его сыновьями. Часто вспоминаю слова Акбашева: "Ты всегда должен быть лучшим. Не будешь лучшим, станешь не нужен никому".
— В 1995 году в Исландии прошел чемпионат мира — турнир, не самый удачный для сборной России, но неплохой для вас.
— Я уже обжился на острове, играл там, как дома. Не помню причины, по которым турнир пропускал Валера Гопин. Я получил много игрового времени и стал вторым бомбардиром чемпионата, забросив 69 мячей.
Но турнир запомнился прежде всего безобразным судейством норвежцев в нашем четвертьфинале против немцев. Вот вы вспомните матчи, в которых Владимир Максимов получал бы красную карточку? Это был как раз такой случай. Настолько те судьи вывели нашего тренера из себя.
Мы проиграли три мяча и оказались в итоге только пятыми. Чемпионами планеты тогда впервые стали французы. А по мотивам той их победы была собрана сборная мира для двух выставочных матчей на острове Реюньон — родине Джексона Ричардсона и Даниэля Нарсисса.
От России пригласили Андрея Лаврова и меня. Оказаться в той компании было потрясающе: Магнус Висландер и Стаффан Ольссон, Стефан Штоклян и Фредерик Воль, тренеры Даниэль Костантини и Бенгт Юханссон…
— Ну а потом было приглашение в Германию.
— И здесь без Исландии не обошлось. В "Вупперталь" мы поехали вчетвером: тренер Вигго Сигурдссон, работавший со "Стьярнаном", молодые Дагур Сигурдссон, Олафур Стефанссон да я.
Кстати, Дагур и Олафур называли себя воспитанниками Бориса Акбашева, он тренировал их с детских лет. "Вупперталь" в ту пору переживал слияние двух команд в одну, и коллектив у нас подобрался очень приличный. Помимо меня, легионером был еще Миша Васильев, наш олимпийский чемпион 1988 года.
В первый же сезон вышли в главную бундеслигу, а сразу заняли восьмое место — отличный результат для дебютантов. Васильев стал вторым тренером. Всего в "Вуппертале" провел шесть лет, из них четыре — в первой бундеслиге.
В последний мой сезон команда посыпалась, клуб обанкротился. Тогда очень помогли знакомые. Пока я искал новый клуб, они трудоустроили мою жену, что помогло нам избежать депортации, потому что к тому времени истек срок моей рабочей визы.
— На времена успешных выступлений за "Вупперталь" пришлась и ваша золотая Олимпиада в Сиднее.
— Да. Но до нее ведь были еще и Игры в Атланте-1996. У нашего победного поколения их не очень-то принято вспоминать. Тогда я сыграл первый в карьере олимпийский матч. Мы снова мы были в паре с Валерой Гопиным. Он играл все встречи подряд, кроме последней. Не сумев одолеть шведов и хорватов, мы забрали пятое место у швейцарцев.
В Сиднее-2000 мне было уже 31. Предполагал, что это будет мой последний сезон в сборной. На чемпионате Европы того же года четыре крайних — Кокшаров, Воронин, Кривошлыков и я — играли поровну. А на Олимпиаде мне довелось провести две игры в группе — против кубинцев и немцев. Забросил в них двенадцать и семь мячей, но на плей-офф Максимов меня уже не заявлял. Эдик Кокшаров играл отлично, был очень хорош в защите. Поверьте, обиды не было — настолько все прониклись ценностью золотого результата.
— Вы здорово исполняли семиметровые. Многие также отмечали работу кисти при бросках с игры.
— Даже не знаю, чего в этом больше: врожденного или приобретенного на упорных тренировках. Как говорили знакомые вратари, когда выпрыгивал, несколько раз ложно обозначал кистью начало броска, но продолжал "висеть" и выпускал мяч, когда вратарь уже отреагировал на "показы". Еще очень любил переводить мяч снизу вверх.
Тимур Дибиров, мой коллега по амплуа, крутит сейчас намного лучше моего. Но в наших бросковых повадках есть определенное сходство. Хотя не думаю, что Тимур когда-то засматривался на мою игру.
— Хватает времени следить за российским гандболом?
— Смотрю в основном игры родного СКИФа. Переживаю за Олега Ходькова, чуть раньше — за Олега Кулешова. Рад его возвращению в сборную.
И за национальную команду очень переживаю. На чемпионате Европы желал всяческой удачи Эдику Кокшарову, но и у него турнир не получился. Вот если бы смогли переиграть венгров в стартовом матче…
Тяжела она, шапка Мономаха. И пока никому из бывших прекрасных игроков нашего поколения не удалось добиться достойных результатов в роли тренера сборной.
