В дамском гандболе на просторах Ex-USSR и Европы нет человека, который не знал бы генерального менеджера агентства "Expert Sport Management" Александра Красного.
Агентство "Expert Sport Management", образованное в 2009 году и базирующееся в Кишиневе, ведет дела многих игроков с постсоветского пространства. Среди его клиентов, в частности, россиянки Анна Сень, Полина Кузнецова, Юлия Манагарова, Ксения Макеева...
Впрочем, компания развилась уже настолько, что работает и с европейскими звездами: Катрин Лунде, Катариной Булатович, Майссой Пессоа, Андреа Лекич, Криной Пинтей... Возглавляет это агентство Александр Красный, имеющий двойное, молдавско-румынское, гражданство. В огромном интервью БЦ, разбитом на две части, молодой менеджер впускает нас во внутреннюю кухню женского гандбола. Там интересно!
— Все главные агенты бывшего СССР из Молдовы: вы, Александр Жедик, Сергей Назарко... У вас там академия по их выращиванию?
— Как мы шутим, у нас в стране больше агентов, чем игроков. Вы еще не упомянули Леонида Бурбулю, первого, кто начал заниматься этой деятельностью, и Кристину Сырбу. Она уже много лет успешно работает в нашем агентстве. Почему так? Наверное, потому, что в стране нет профессионального гандбола. А любовь к игре и традиции есть. Поэтому многие из нас остались в роли агентов.
— Почему не в других ролях — тренерских, административных?
— Административных вакансий нет. Кто-то, конечно, становится тренером. Но там тоже в принципе все занято. И молодому специалисту идти в тренеры на копеечную зарплату нет смысла.
— Как ваша семья оказалась в Молдове?
— В Европе многие вообще думают, что я русский. Мы действительно русскоязычная семья. Мой дедушка родился в Феодосии. В Кишинев уехал учиться — в политехнический институт. Прабабушка из Воронежской области. Еще до войны перебралась в Кишинев вместе с семьей в поисках лучшей жизни. Мой отец родился в Молдове. Но, будучи юношей, отправился играть в Россию — в Москву, Астрахань. Там познакомился с моей мамой. Она стопроцентная россиянка. Папа забрал ее к себе в Кишинев. Они женились, и появился я.
— Как вышло, что у вас двойное, молдавско-румынское, гражданство?
— У нас есть программа, по которой граждане Молдовы могут подать заявление на получение румынского гражданства. Это идет от румынских властей. Естественно, паспорт Евросоюза в нашей работе просто необходим. Помню, в 2013 году планировал отправиться на чемпионат мира в Сербию. Мне пришлось ехать 500 километров в Киев, чтобы подать на визу, возвращаться, потом спустя несколько недель снова выбираться туда забирать документы. А румынский паспорт дает возможность в безвизовом режиме передвигаться по всей Европе.
— Ваш отец Сергей ведь был одним из первых советских игроков, кто уехал за границу?
— Да. В 1990 году он отправился в Венгрию. "Ниридьхаза" как-то приехала в Кишинев на турнир. У меня отец высокий (два метра два сантиметра), был бьющим игроком. Накидал этому клубу мячей, там обратили на него внимание. Тогда никто не выбирал: поступило предложение — сел в автобус и поехал.
Кроме "Ниридьхазы", папа поиграл в Венгрии еще за "Озд". На протяжении многих лет был в тройке лучших бомбардиров Суперлиги. А в 1994-м вообще забросил больше всех. В Венгрии его до сих пор помнят, уважают.
— Сколько вам было, когда вы переехали в Венгрию?
— Четыре года. Восемь лет прожили там. Провел свое детство в спортивном зале, постоянно ходил с папой на тренировки, игры. По-моему, в третьем классе стал заниматься гандболом в группе в детской спортивной школе.
Потом отец завершил карьеру, мы вернулись в Кишинев. А в 17 лет я подписал свой первый профессиональный контракт, снова поехал в Венгрию, но уже один. Клуб назывался "Печи". Сначала он выступал в высшей лиге, а потом попал во вторую. Отыграл там три года, после чего поехал в четвертый дивизион чемпионата Франции, где провел еще два года. И еще сезон отыграл в Румынии во второй лиге — в "Бистрице" и "Брашове". Первый клуб выплатил одну зарплату и обанкротился.
А потом я решил завершить карьеру. Было несколько травм. Понял, что средним игроком быть не хочу. А на топ-уровень в моем положении попасть практически невозможно. Продолжив карьеру, вступил бы в конфликт с внутренними установками. Мне было 23 года. Один сезон уже по окончании выступлений еще поиграл за кишиневский "Олимпус". Но это уже было как хобби.
— Это трудно — закончить играть в 23?
— Да, это было трудно. И очень неожиданно. Потому что я всегда планировал себе долгую игровую карьеру. Но в 23 года сразу начал агентскую деятельность. И она меня настолько захватила, что я ни разу не пожалел, что завершил выступать так рано.
— Почему именно агентская деятельность?
— Я хотел остаться в гандболе. Знал языки. И понимал, что игроки нуждаются в таких услугах. После этого задал себе вопрос: когда ты сам был гандболистом, каким хотел видеть своего агента? Ответил на него. Расписал. И поставил себе цель стать именно таким. И работать, придерживаясь этих принципов.
— Каким именно должен быть агент в вашем понимании?
— В первую очередь он должен учитывать интересы игрока, а не свои личные и даже не клуба. Хотя сейчас я уже понимаю, что идеально выполненная работа — это когда учтены интересы и игрока, и клуба. Но прежде всего — все же игрок. Это первый принцип. Второй — полная ответственность. Агент должен отвечать за свои действия. Важно быть надежным.
— Каким был ваш первый звездный трансфер?
— Екатерина Веткова — из "Звезды" в "Олтким". Это было в 2011 году. "Олтким" в то время был супертоп-клубом, а позже развалился. С Катей мы познакомились через Анастасию Болдыреву, которая играла в Тольятти. Мы связались, я узнал ее ситуацию, и мы как-то оформили ту сделку. До этого звонил в "Олтким", спрашивал, на какой позиции там хотели бы укрепиться.
— Почему ваше агентство стало работать именно в женском сегменте? Ниша тогда была не занята?
— На самом деле, когда начинал, занимался и мужскими, и женскими трансферами. Но так получилось, что клиентов среди женщин было больше. И однажды я понял, что надо решить: либо одно, либо другое. Чтобы что-то делать хорошо и владеть максимальным количеством информации, нужна узкая специализация. Физически невозможно удержать в голове сведения о мужском и женском гандболе. Решил, что нужно полностью отказаться от игроков-мужчин и все силы и внимание посвятить женскому гандболу, чтобы стать в нем экспертом.
— Какие мужские трансферы вы осуществляли?
— Интересно, что я был агентом Александра Жедика, когда он играл в Испании. Еще моими клиентами были, например, серб Ненад Маркович и вратарь с молдавско-украинским гражданством Евгений Андреев из "Погони".
— Правда, что "Expert Sport Management" объединяется с вашим экс-клиентом Александром Жедиком?
— Разговоры об этом ведутся. Но официально пока ничего не могу сказать. Время покажет.
— На просторах бывшего СССР у вашего агентства вообще есть конкуренты?
— На сегодня в нашей деятельности границ нет. Неважно, из каких стран агенты — из бывшего СССР или из Европы. Много русскоязычных игроков, например, работают с менеджерами из Европы. На постсоветском пространстве конкурентов, может быть, и немного, но надо рассматривать глобально.
В Европе довольно много агентов и агентств. Но, честно говоря, мы их не называем конкурентами. Это коллеги. Никогда у нас не было конфликтов. Есть принцип: игрок выбирает агента. Мы не пытаемся как-то помешать, перебить. Если руководствоваться этим принципом, то конфликтов просто не может быть. Агентов, которые ссорятся, не понимаю. Ни на одного игрока я не давил. Если выбрали тебя — отлично, работаем. Нет — мы уважаем выбор.
— Кто те самые коллеги? Кто еще мощные игроки на рынке, помимо вас?
— Венгерское агентство "ChampSport", датское "People in sport". Это на сегодня самые сильные компании.
— В отличие от футбола большинство переходов в гандболе происходит по истечении срока контракта. Почему?
— Если говорить о женском гандболе, у нас контракты в основном на год. Некоторые — на два. Клубу нет смысла выкупать игроков, тратить деньги, когда можно подождать год и взять свободного агента. Думаю, в этом причина. А в мужском гандболе больше трансферов, там контракты подписываются на два-три года или даже больше. Топ-игроков выкупают.
— Почему в женском гандболе сложилась практика недолгосрочных контрактов?
— Тяжело сказать. Возможно, из-за женского мышления. Девушки не смотрят на ситуацию в долгосрочной перспективе. По каким-то причинам считают, что длительные контракты — это риск. Если через год я перестану получать достаточно игрового времени — зачем подписывать на три? Лучше заключу на год, посмотрю, если все будет нормально, продлю. На сегодня мышление такое. Но я очень надеюсь, что в будущем оно поменяется. Потому что практика показывает: долгосрочные контракты более выгодны для игрока и клуба. И именно они способствуют развитию — как клуба, так и игрока. Частые перемены ни к чему.
— Ваш прогноз: начнут ли клубы в обозримом будущем выкупать гандболисток?
— Это может случиться, если будут подписываться более длительные контракты. И если конкуренция среди топ-клубов станет выше. Нужны еще несколько команд с амбициями и хорошим финансированием. Но шансы, конечно, невелики.
— Таня Логвин, которая также занималась агентской деятельностью, говорила, что в женском гандболе легче, чем в мужском...
— Не сказал бы. Почему? Потому что контракты, повторюсь, подписывают на один или два года. В мужском — на два-три. И агент все это время получает вознаграждение. У нас же приходится проводить переговоры в два раза чаще и работать в два раза больше. Это первое.
Второе. У мужчин в основном два критерия выбора клуба. Это его уровень и финансовые условия. Конечно, есть и другие, но на фоне этих двух они не так важны. А у женщин очень много факторов. Имеют значение страна, город, уровень клуба, тренер, конкуренты на позиции, гандболистки, играющие рядом — справа, слева, другие новички, удаленность аэропорта, игровое время, условия для семьи, квартира, возможность ухода в декрет и многое другое. Девушки относятся к быту иначе. Поэтому не думаю, что в женском гандболе работать легче.
— Семейный фактор часто становится помехой при переходах?
— В некоторых случаях это сильно усложняет переговоры. Бывает, по всем критериям клуб подходит игроку. Но для семьи условий нет. И гандболистка вынуждена отказаться. Хотя очевидно, что для карьеры это лучшая опция.
Пример? Переговоры между Хейди Леке и "Ростовом". Хейди была готова приехать. Цели, амбиции клуба, условия личного контракта ее устроили. Но у нее есть дети, бойфренд, у которых в Норвегии школа, работа. Поэтому сделка сорвалась.
— Когда это было?
— Это было сейчас. В январе. У "Ростова" был план — укрепиться перед финальной стадией Лиги чемпионов. Стороны были очень близки к тому, чтобы сделка состоялась. Но по семейным обстоятельствам она не осуществилась.
— Жедик рассказывал, что за год намотал на машине расстояние, равное двум экваторам. Сколько наездили вы?
— В среднем провожу десять дней в месяц в командировках. В год на машине проезжаю 30 тысяч километров. Если сюда прибавить авиаперелеты, на один экватор точно наберется.
— Вы знакомы с руководителями всех женских топ-клубов?
— Да. И не только топ-клубов, но и вообще основных клубов женского гандбольного мира.
— Сколько человек в вашем агентстве?
— В офисе работают шесть человек. Два юриста, один офис-менеджер и три спортивных агента. Еще около пяти человек на аутсорсинге. Это бухгалтер, видеоменеджер, скаут, адвокаты. Офис довольно большой. Сто квадратных метров.
— Зацепился за видеоменеджера, скаута и адвокатов.
— Скаут — человек, который отслеживает перспективных игроков. И информацию сообщает нам. Адвокаты — люди, к которым мы обращаемся, когда возникают судебные дела, когда приходится подавать в суд на клубы. В среднем несколько разбирательств в год. Игроки нередко доверяют нам ведение таких вопросов. А иногда судимся и мы сами, когда не выполнены условия перед агентством.
Видеоменеджер готовит презентацию игрока. Отсматривает матчи и нарезает ролик длиной в 4-5 минут. Это делается для того, чтобы тренер и руководитель могли за кратчайшее время узнать образ гандболиста. Не нужно тратить часы на просмотры матчей.
— Сколько языков вы знаете?
— Русский, английский, венгерский — на хорошем уровне. Разговариваю свободно. Румынский и французский — на среднем. Но при необходимости могу пообщаться.
— Правда, что в знак особо доверительных отношений вы отказались от агентских в работе с "Ростовом"?
— С "Ростовом" у нас хорошие отношения. Но работа есть работа. И она, конечно, должна быть оплачена. Многие не знают, но на протяжении года мы инвестируем довольно крупные суммы. Это командировки, зарплаты сотрудникам, содержание офиса. А рассчитываются с нами раз в год по истечении этого года. Отказавшись от агентских, мы просто не смогли бы существовать.
Например, работу над трансфером мы начинаем в августе, контракт подписывается в январе, игрок приезжает в июле, а расчеты производятся в сентябре-октябре.
— Ставка стандартная — десять процентов от суммы контракта?
— Да. Классическая ставка в гандболе — десять процентов.
— Как трансферы происходят технически? Игрок желает сменить команду и обращается к вам. Что дальше?
— Бывает, игрок обращается к нам. Бывает, мы обращаемся к игроку. Договорившись о сотрудничестве, делаем общий план на карьеру. Краткосрочный и долгосрочный. Тем самым вместе устанавливаем цели, которых мы должны достичь. Каждый из нас после такого собрания идет выполнять свою работу. Игрок должен тренироваться, показывать результат. А мы, в свою очередь, — проводить стратегию переговоров так, чтобы цели по карьере были реализованы. Цели — совершенствование мастерства, выигрыш титулов и чтобы в финансовом плане игрок не был обделен.
Мы находимся на постоянной связи с руководителями различных клубов. И информация, кому нужен определенный игрок, всплывает в простых разговорах. Знаем, какие позиции нужно закрыть всем клубам на рынке женского гандбола. И учитывая те самые карьерные планы, смотрим, какая команда подходит гандболистке больше всего для осуществления ее целей, связываемся с клубами, обсуждаем возможное сотрудничество. Как правило, предлагаем игроку несколько вариантов. И он уже принимает решение.
— Давайте теперь о ваших клиентах. Насколько трудно было зазвать в Ростов Катарину Булатович и Катрин Лунде?
— Начнем с Катрин. Конечно, было нелегко. Она один из самых титулованных игроков в мире. У нее имелись и другие предложения. Убедить ее продолжить карьеру в России было тяжело.
Тогда у Катрин как раз родилась дочка. И это только усложняло ситуацию. Определенные опасения у нее были. Но руководство "Ростова" сделало все возможное и даже невозможное, чтобы предоставить Катрин и ее семье все условия для комфортной жизни. И она согласилась. Вообще с Катрин нас познакомил, по-моему, Ян Лесли.
С Катариной Булатович было немножко проще. У "Будучности" поменялись планы. Там захотели омолодить состав. В тот год ушла Кристина Нягу. Катарина хотела выступать в клубе с амбициями и реальными шансами выиграть Лигу чемпионов. У нее тоже было несколько других предложений. Но она выбрала "Ростов".
— Какие у них были опасения?
— Для Катрин было важно, чтобы клуб создал все условия для ее новорожденной дочки. Это англоязычная няня, медицинское обслуживание, квартира в комфортном и безопасном месте, машина, чтобы возить ребенка... А Катарину больше всего интересовали цели команды.
— Почему они не задержались в Ростове?
— Нельзя сказать, что не задержались. У Катрин был контракт на два года, она их отыграла. И после этого поехала завершать карьеру в родной город. Она была всем довольна в Ростове.
А у Катарины были планы уйти в декрет. Поехала в родную Черногорию. Правда, потом эти планы поменялись.
— Зачем Булатович понадобилось срываться из "Будучности" на финише карьеры? "Дьеру" не отказывают?
— Нет. Катарина решила завершить карьеру по окончании этого сезона. В "Будучности" начали искать замену на позиции правой полусредней. И подписали словенку Барбару Лазович из "Бухареста". После этого Катарина решила все же доиграть до Олимпиады. А на ее место уже приходил другой игрок. Поэтому пришлось менять клуб.
Я постоянно был на связи с "Дьером" и знал, что там ищут правую полусреднюю. Так как ушли Нура Мерк и Жужанна Томори. Рассказал о ситуации Катарины. "Дьер" очень быстро сделал предложение, мы провели переговоры и договорились.
— Переход Майссы Пессоа в "Ростов-Дон" был несложным, потому что до этого она поиграла в волгоградском "Динамо"?
— Да. Она была знакома с Россией, отлично чувствовала себя в "Динамо", знала многих девочек. Все прошло относительно легко. Ее интересовали амбиции клуба, тренер, бытовые условия и прежде всего — игровое время. Потому что в "Вардаре" с этим были проблемы. С Майссой начал работать, когда она играла еще в "Динамо". Нас познакомила Катя Веткова. С тех пор мы и сотрудничаем.
— Ана Паула Родригес приходила в "Ростов" в статусе новоиспеченной победительницы Лиги чемпионов. Много было сомнений?
— Этот трансфер был очень сложным. Еще играя в "Бухаресте", она подписала контракт на два или три года с датским "Оденсе". А спустя некоторое время поняла, что это не ее вариант, что сделала ошибку. Тогда же "Ростову" понадобился задний игрок. Было уже довольно поздно. Из топ-гандболисток практически у всех имелись контракты.
Здесь существовала зацепка — контракт был, но игрок не хотел выступать в клубе. И мы начали переговоры с "Оденсе". Они получились очень сложными и заняли около двух месяцев. С помощью руководства ростовского клуба нам в итоге удалось договориться о трансфере.
— За переход кого-то из этих игроков "Ростов" платил?
— За Родригес.
— Среди ваших клиенток вообще много бразильянок. Как завязались тесные отношения?
— Все началось с Майссы. Ей понравилась наша работа. И она рекомендовала нас своим коллегам по команде. Сейчас у нас практически вся сборная Бразилии, кроме Эдуарды Аморим.
Вторая часть: Мерк могла перейти в "Ростов", Макеева — в "Дьер". Горы инсайдов про женский гандбол
Фото: из личного архива Александра Красного, shilfa.com
