Порой в жизни происходит такое, что и выдумать сложно. Истории из уст начальника "Звезды", гендиректора Федерации гандбола Московской области лишний раз в том убеждают.
Гандбол на смену баскетболу
Некоторым спортивная судьба предначертана. Пример — знаменитый хоккеист Павел Буре. В 1976 году на спортивной базе профсоюзов в Адлере тренировалась сборная СССР по плаванию под руководством Сергея Вайцеховского. В составе той команды был знаменитый пловец Владимир Буре, многократный призер Олимпийских игр и чемпионатов мира, чемпион Европы.
Его пятилетний сын Паша тогда тоже находился в Адлере вместе с бабушкой и бегал перед базой, где жили и тренировались и мы, игроки "Кунцево". Бабушка будущей суперзвезды мирового хоккея рассказывала, что в Москве каждое утро сопровождает внука с полным комплектом амуниции на тренировки. Говорила, как все это сложно, как он не хотел просыпаться. Но его судьба была определена родными — не сам же он в таком возрасте выбирал.
Так вот, у меня, как и у подавляющего большинства гандболистов, все было банально. В пятом классе школы пришел тренер, предложил попробовать поиграть в баскетбол. А через полгода, когда мы больше полюбили тренера, чем вид спорта, дружно начали заниматься гандболом.
Не отложилось, что делали тогда на тренировках, зато отлично помню, как мы подолгу ждали нашего постоянно опаздывавшего тренера. Иногда сидеть в раздевалке приходилось и час, и полтора. Самых стойких, сохранивших желание заниматься ручным мячом, он передал Виктору Ивановичу Трунтаеву. Дело было в сентябре 1969 года.
Именно этого наставника я и считаю своим первым тренером. Занятия он проводил на стадионе "Вымпел" в нашем закрытом городе Калининграде (ныне — Королев, Московская область). Там же тренировалась очень сильная на то время команда по хоккею с мячом.
Большую часть административного здания занимал бассейн, а внизу располагался небольшой зал. Там мы и проводили тренировки. Кстати, этот комплекс функционирует до сих пор. И великолепные специалисты Елена Юрьевна Шибаева и Татьяна Николаевна Федоровская по-прежнему трудятся на благо нашего гандбола.
Я попал в группу ребят, которые были старше меня на два-три года. Они и посвящали меня в тайны игры, а наш тренер в своей комнате "работал с документами". К концу тренировки выходил оттуда и руководил двусторонней игрой.
Система соревнований в то время была такой, что волей-неволей игроки прибавляли в мастерстве. Школы бились на первенстве Московской области. Наша в своей возрастной категории стала победителем, после чего получила право укрепить состав двумя игроками из других школ и участвовать в первенстве РСФСР. Одним из таких "легионеров" был левша Олег Гагин, будущий чемпион мира. Он помог нам выиграть и областные соревнования, и первенство РСФСР, причем два года подряд.
Кабины для ЗИЛа
После окончания средней школы я в 17 лет попал в команду мастеров "Кунцево", где тогда играли такие взрослые дядьки, как Олег Мазур, Анатолий Шевченко, Александр Саранцев...
Но нужно было и с учебой вопрос решать. Я почему-то поступил в Высшее техническое училище при заводе имени Лихачева, то есть готовился стать специалистом в области автопрома. Система была довольно своеобразной. Неделя обучения, как и во всех вузах, а неделя — работа на заводе. Я трудился на конвейере в кузовном цеху, который делал кабины для знаменитых грузовиков. Так учился и работал целый год.
А потом в команде сложилась такая ситуация, что я нужен был в статусе полноценной боевой единицы. Меня освободили от работы на заводе, поставили на спортивную ставку в какой-то профсоюзной организации.
Так я отучился четыре года, два из которых на третьем курсе, поскольку не мог сдать сопромат. Обучение закончить не мог, а чемпионом мира среди молодежи стать успел. И декан моего факультета предложил перейти в институт физкультуры. "Николай, автопром — не твое. Учись тому, что ты знаешь гораздо лучше", — сказал он.
Я послушался, после третьего курса перевелся в ГЦОЛИФК. Там отучился три года и получил диплом.
Ну, за ВДВ!
В институте физкультуры была военная кафедра. В 1980-м обучение на ней я закончил и благополучно отправился на два месяца на "военку" в воздушно-десантные войска под Рязань. О сборной речи не шло, а потому я вместо московской Олимпиады постигал азы боевого искусства — прыгал с самолета с парашютом, водил боевую машину, стрелял из гранатомета и других видов оружия.
Для отработки техники приземления с парашютом приходилось прыгать и с тренировочной вышки. Не помню ее высоту, но психологический эффект был колоссальный. Курсы лейтенантов сделали меня бесстрашным. Примерно на полгода.
После "военки", когда я вновь вернулся на площадку, шел грудь в грудь с абсолютно любым нападающим. Парни в "Кунцево" крутили пальцем у виска и считали меня ненормальным. А я думал, что если с БМД управлялся, то с человеком, даже самым мощным, и подавно управлюсь в защите. Ведь наш главный тренер Борис Залманович Акбашев всегда учил, что травмы не получает тот, кто идет в борьбу первым и на более высокой скорости. Он был абсолютно прав.
Но потом вернулся нормальный страх, и я это очень хорошо почувствовал.
"Хватит играть, иди тренировать"
В чемпионате СССР за "Кунцево" я отыграл одиннадцать сезонов. Скажу честно, в 17 лет к игре в основном составе, конечно, готов не был. Но так сложились обстоятельства, что у нас выбыл левый крайний, а Акбашев поставил меня.
Опыта набирался уже в боевых условиях. Хотя играл я на разных позициях. Будучи правшой, становился и правым полусредним. Два года с Георгием Ивановичем Лариным тренировал бросок и технику работы ног при его исполнении.
В "Кунцево" дважды завоевывал бронзовые медали чемпионата СССР, что по тем временам было достижением высочайшим. Могу смело утверждать, что ни одна нынешняя национальная лига Европы не идет ни в какое сравнение с нашей высшей лигой тех лет. Уйма сильнейших и самобытных команд, огромное количество потрясающих игроков, и в такой компании даже в шестерку лучших попасть считалось за счастье.
Отношение к нам со стороны руководителей завода было очень хорошим. Председатель профкома завода "Кунцево" Леонид Зиновьевич Чурилов построил спортивный комплекс, где играла команда. По документам это был складской ангар. Прекрасный комплекс на Можайском шоссе работает и сейчас.
Борис Залманович умел разговаривать с людьми разного уровня — и с руководством, и с игроками, и со своими коллегами. Он всегда добивался для команды практически всего, что требовалось. В том числе и при помощи Чурилова.
Игрокам, в особенности приезжим, выделялись квартиры недалеко от нашей базы. А вот москвичам получить жилье было гораздо сложнее. Считалось, что мы и так доберемся. Хотя мне, например, когда поступил в училище, приходилось тратить по четыре с половиной часа в день на дорогу туда и обратно.
Спустя какое-то время профком завода выделил мне сначала комнату, а потом и квартиру.
Закончил я играть по настоянию Акбашева в 28 лет. Он так прямо и сказал: "Хватит играть, иди тренировать". Будешь, мол, старшим тренером в нашей школе. Ну я и пошел.
Лучший тренер в мире
Со Спартаком Петровичем Мироновичем мы познакомились в Кингисеппе в 1974-м. Там проходил финал чемпионата СССР среди клубов в категории старших юношей. Так вот, своим "Кунцево", усиленным Игорем Лозовым и Володей Беловым, мы обыграли команду Белоруссии, возглавляемую Мироновичем. В зональном турнире сыграли вничью, а в Кингисеппе обыграли и стали первыми.
Видимо, тогда он и обратил на меня внимание и стал приглашать в юниорскую сборную СССР. Главным турниром для нас была "Дружба", где выступали команды социалистических стран. В 1974-м в Болгарии мы стали первыми, а на Кубе в 1975-м сыграли ужасно, заняв только третье место. Тогда были объективные причины, но это не оправдание — перед сборными СССР любых возрастов всегда стояла только одна задача.
Да, турнир был в ноябре, в Гавану мы прилетели в теплых куртках, а там 28-30 градусов. Акклиматизироваться не успели, причем и было нас всего 10 человек. Врач, которая с нами тогда прилетела, обратила внимание на мою бледность, измерила давление — 80 на 40. Она сразу же ввела мне в вену глюкозу, чтобы поддержать организм. Турнир доиграл. А по возвращении у меня в течение года каждую неделю лилась из носа кровь на тренировках.
Но это все в прошлом. А то, что Спартак Петрович для меня лучший тренер в мире, — это навсегда. Работу с ним в течение трех лет могу назвать самым счастливым временем в карьере. Все потому, что это тренер от бога, который умел доверять игрокам.
В клубе я играл на левом краю, а у Мироновича — всегда разыгрывающим, которым и был. Он видел во мне то, чего, возможно, не видели другие.
Спартак Петрович создавал в команде такие условия, при которых была конкуренция, но не было обид, придумывал интереснейшие комплексы упражнений. Впоследствии в собственной работе я использовал многое из того, что дал мне Миронович.
В 1977-м за месяц до старта первого молодежного чемпионата мира он покинул свой пост из-за болезни. Нашу команду аврально возглавил главный тренер первой сборной Анатолий Николаевич Евтушенко, который все переиначил под себя.
У него я играл только вторым защитником, в нападении он меня использовал мало. В атаку выходили Володя Белов или Вальдемар Новицкий. Вообще та команда была просто потрясающей по потенциалу. Играли еще и Сергей Кушнирюк, и Олег Гагин, и Игорь Лозовой. Все те, кто потом составил основу взрослой сборной.
Кстати, Борису Залмановичу я за полтора года до того чемпионата мира заявлял, что пробьюсь в состав "молодежки" и сыграю в Швеции. Он качал головой, спрашивал, откуда у меня такая уверенность. А я верил. И пробился.
"А вас я не понял"
Мой роман с основной сборной СССР получился недолгим. В 1978-м Евтушенко позвал меня на сбор в Адлер. Из-за участия ЦСКА в турнире дружественных армий в сборной возникла нехватка игроков, представилась возможность посмотреть на молодых.
А до этого мы с "Кунцево" провели 21 день на сборе в Ахтубинске при ужасной жаре с трехразовыми тренировками. По возвращении в Москву Акбашев показал мне телеграмму с вызовом в национальную команду. Интуитивно чувствовал, что ничем хорошим для меня это не закончится. Просил тренера меня не отпускать, удержать в клубе.
Но в итоге поехал в расположение сборной, которая была тогда в Москве. Прошли тест Купера, на котором я показал третий результат среди всех игроков — еще бы, мы как раз с клубом только что подготовку прошли. Улетели в Адлер, начали тренироваться, и за четыре-пять дней до окончания сбора организм дал сбой.
Стала кружиться голова, едва не терял сознание. Пару дней терпел, а затем подошел к Евтушенко, сказал о головокружении и слабости. Тот отправил меня к доктору Роману Сергеевичу Зубову. Он меня выслушал, посмотрел и сказал решать вопрос с главным тренером.
То есть меня не услышали ни тот, ни другой. Просто-напросто не поверили.
И что я сделал? Не пошел на тренировку, оставшись в гостинице в компании опытных и заслуженных Владимира Максимова и Анатолия Федюкина. Но те могли себе такое позволить, а я был совсем молодым игроком, ничего не добившимся на взрослом уровне. Короче, вместо тренировки мы сыграли в преферанс прямо в холле гостиницы. А Евтушенко как раз возвращался с тренировки…
В СССР отношение тренеров к игрокам было таким: не подошел один, подойдет другой. Уже потом опытные ребята сказали, что нужно было придумать растяжение паха, которое не определяется ни одним прибором. Но я не врал, все было честно.
В конце сбора Евтушенко на итоговом собрании сказал: "А вас, Кавешников, я не понял". И больше никогда в сборную меня не вызывал. Относительно недавно мы общались с Анатолием Николаевичем, но вспоминать тот эпизод он не захотел.
Ну и слава богу. Я бегаю, играю в теннис, косточки целы, голова не кружится. А многие товарищи уже остались только в истории. Может быть, господь меня уберег. Да и той мотивации, что имел, когда стремился попасть в юношескую и молодежную команды, уже не было.
Не хотел насиловать себя и бесконечно преодолевать проблемы. После матчей у меня регулярно сводило ноги, иногда парням приходилось просто тащить меня до гостиницы. Это прошло только к 25-26 годам, когда почувствовал настоящую силу. Но внезапно стал тренером.
Охранник, дворник, бомбила…
Со свистком в зале отработал пять лет и все это время очень скучал по игре, хотел вернуться на площадку. И ведь команда моя, 1975 года рождения, была просто потрясающей — работай и работай. Но слишком рано закончил играть.
По совету Игоря Зубюка, который к тому времени обосновался в Венгрии, отправился туда в отпуск и на переговоры. Заключил контракт с клубом из уютного и красивого города Надьканижа.
Вернулся в Москву — путч. С трудом оформил документы на выезд, забрал семью и уехал в команду, где вместе со мной играли еще двое россиян: Сергей Кузьмичев и Андрей Белов. Выступал наш клуб во втором дивизионе, но мы выиграли 22 матча из 22 и добились повышения в классе.
В следующем сезоне команда играла в высшей лиге, а на третий мне предложили стать главным тренером. Отработал год, а потом мы с женой решили вернуться на родину. Позвонил в "Кунцево" чемпиону мира Володе Белову, спросил, есть ли место тренера. Получил утвердительный ответ и вернулся.
Когда приступил к работе, на моем настроении сильно отражались все проблемы, которые тогда были в стране. В душе творилось что-то непонятное. Начал старшим тренером, работал со взрослыми, потом ушел в дубль. Затем все бросил и полгода этим не занимался. Но все же вернулся и набрал группу детей 1992 года рождения.
А параллельно работал охранником и инкассатором в коммерческих банках, дворником в училище олимпийского резерва и еще таксовал. Жизненные обстоятельства сложились так, что нужны были довольно большие деньги, а это требовало напряжения.
Как тренер я получал, если перевести в валюту, сотню долларов. Потом благодаря другу получил лицензию охранника и устроился в банк. Имел сначала 400, а потом 500 долларов, когда на джипе возил начальника службы безопасности. Дворником зарабатывал еще 120 и примерно столько же извозом.
Ситуации были всякие. Однажды в банке вычислил вора. Им оказался повар из столовой. Приглядывался к нему довольно долго — ведь у сотрудников пропадали деньги. Доложил о своих наблюдениях начальнику управления безопасности — его взяли с поличным. А при осмотре личного шкафчика выяснили, что он еще и наркоман. Без шума уволили. Подобный случай произошел в другом банке, уже с уборщицей. Веселой была жизнь.
Окончательно с охраной расстался через десять лет, когда стал работать в "Звезде". Прежняя работа помогала мне жить, но удовольствия не доставляла. Скорее, раздражала.
Ласковый рык и Лига чемпионов
В 2000-м по совету знакомого купил участок в Звенигороде, а через пять лет он же познакомил меня с главой города Леонидом Оскаровичем Ставицким. Спустя неделю мне предложили занять пост начальника "Звезды" и отказаться от всех других работ. Дал согласие, только попросил время, чтобы уволиться из охраны и с поста тренера школы "Кунцево".
Правда, не так уж и долго я оставался на одной работе. Так получилось, что стал начальником женской сборной России, генеральным директором Федерации гандбола Московской области. Но это совсем другие истории.
На строительство "Звезды" денег не жалели, ведь была цель — Лига чемпионов. А для выигрыша этого турнира нужно было выполнить три условия.
Первое — финансирование. С этим проблем вообще не было. Думаю, в те времена бюджет "Звезды" был сопоставим с тем, что сейчас у "Ростов-Дона". Курировал финансирование Ставицкий, а если нужна была еще какая-то помощь — помогал тогдашний губернатор Московской области Борис Всеволодович Громов.
Второе условие — тренер, который мог бы объединить игроков и повести к победе. В "Звезду" пришел Евгений Трефилов и начал собирать гандболисток. Он вернул в страну Инну Суслину, Ирину Полторацкую, Анну Карееву. Видимо, пользуясь статусом главного тренера сборной, уговорил или просто переманил из Тольятти Оксану Роменскую и Наталью Шипилову. Причем у нас уже были Екатерина Андрюшина, Людмила Постнова, Елена Поленова — состав получился что надо. Ведь формировался он продуманно и агрессивно.
Третье условие — стечение обстоятельств и удача. Без этого даже сильным составом ничего не добиться. "Звезде" удача сопутствовала. В 2008-м в полуфинале мы справились с "Дьером", а в финале — с гремевшим на всю Европу "Хипо".
"Звезда" в первом матче выиграла дома у австрийской "сборной мира" всего мяч, и владелец "Хипо" Гуннар Прокоп уже потирал руки. В Австрии был заказан огромный банкет. А наши девчонки, которых в Звенигороде напутствовал Громов, а уже перед выходом на площадку — Трефилов своим ласковым рыком, расправились с соперницами и в гостях.
"Звезда" выиграла ту Лигу чемпионов и по сей день остается единственным в России клубом, добившимся такого достижения. Кажется, тренеры и игроки получили тогда премии, а начальник команды — ничего. Но я имел нормальную зарплату, на жизнь ее вполне хватало.
Надо сказать, Трефилов никогда не обижал тех, кто с ним работал и не попадал в премиальные ведомости. Он находил возможности отблагодарить врачей, аналитиков, массажистов, работников офиса. Никто не может сказать, что Трефилов его обидел. Например, моя премия за победный чемпионат мира-2009 составила 100 тысяч рублей, в то время как зарплата в ФГР была тогда 8 тысяч.
Впрочем, как уже сказал, работа в федерации — это отдельная история. С поста начальника сборной России я ушел в 2011-м. Сейчас совмещаю работу в федерации гандбола Московской области и в "Звезде".
А еще горжусь, что мои воспитанники Роман Остащенко и Дмитрий Корнев стали основными игроками в "Чеховских Медведях" и пробились в сборную России. И вообще благодарен судьбе и ни о чем не жалею.
Фото: личный архив Николая Кавешникова; пресс-служба ГК "Звезда".
