Юрий Климов: "Евтушенко и Анпилогов — оба сказочники хоть куда"

— Юрий Михайлович, а чем брал тренер советской сборной Анатолий Евтушенко?

— Талантливейший организатор, он умел найти подход к людям. А еще обладал даром предвидения. Ведь во многом благодаря ему наш гандбол в 70-х годах сделал такой скачок.

— Ну, вы-то стали играть за сборную намного раньше.

— Вспоминаю свой первый чемпионат мира — 1964 года. У нас тогда была хорошая команда, но стали всего лишь пятыми. На "мире" в 1967-м я был в уникальной форме. В матче против сборной ГДР реализовал девять бросков из десяти. После матча восхищенные соперники сказали, что нам гарантирован титул чемпионов. И вправду, мы вышли из группы и в четвертьфинале вынесли еще и команду ФРГ.

Но потом в полуфинале споткнулись на датчанах, которых перед чемпионатом легко победили в товарищеском матче. Потом в малом финале уступили еще и румынам — остались без медалей, четвертыми...

А Евтушенко пришел в сборную в канун 70-х и многое проанализировал. Мы начинали отставать от европейцев по антропометрии ведущих игроков — он первым делом это исправил.

Нас уже тогда прихватывали судьи, надо было что-то с этим делать. Евтушенко сделал все, чтобы авторитетнейший гандбольный специалист из Литвы Янис Гринбергас возглавил судейский комитет в ИГФ, там он влиял в частности на назначения арбитров. Кто после этого мог против СССР свистеть? Это сейчас судьи делают с нами все, что захотят. Раньше о таком и думать боялись, потому как знали, что таких смельчаков Гринбергас быстро задвинет куда надо.

— В 1972 году гандбол "семь на семь" дебютировал в программе Олимпиады.

— Команда у нас и там была хорошей. Но тренировки наши были... как бы сказать... до предела примитивными.

Уже потом, когда сам стал тренером, прочитал воспоминания одного югославского игрока. Назывались они "Как мы выиграли золото Олимпиады-1972". Автор мне книжку подарил, а я не поленился сделать перевод.

Так вот, там было по дням расписано, что "юги" делали на тренировках. Был поражен разнообразием методов и задач, которые они решали. И ужаснулся, в какой древности оставались мы. Пришли, размялись, побегали, сделали рывочки, позанимались тактикой, сыграли двусторонку и разошлись.

Я же помню югославов до 1972 года. Мы с ними разбирались элементарно. А потом к ним пришел тренер Владо Штенцель, и все изменилось. Команда забегала, запрыгала, прибавила в атлетизме. Начала применять разнообразные тактические схемы.

А знаете, как было у нас в МАИ? Серега Журавлев пришел в гандбол из легкой атлетики, и мы с ним пытались самостоятельно развивать физическую силу. Выходили утром на поляну в студенческом городке и швыряли ядро. И это вся ОФП, которая у нас была. Ничему похожему на то, что обнаружил я в той югославской книжке, нас не учили. Не было ни прыжков, ни барьеров.

И когда мы вместе с югославами оказывались утром на зарядке в Олимпийской деревне, было очевидно: физически они подготовлены гораздо лучше. Здоровые, "выбеганные" кони.

— Вместе с тем сборная СССР в Мюнхене могла занять призовое место. Если бы победили в основном раунде чехов — соперников, вполне сопоставимых по силе, то выходили в финал, на тех же югославов.

— Действительно, шансы были. Во втором тайме долго держался счет 12:12. Потом чехов прорвало. В финале они "югам" уступили. А мы в матче за пятое место победили сборную ФРГ — 17:16. Трудно претендовать на что-то, когда у тебя минимум тактических схем.

— Сборную уже тогда возглавлял Евтушенко.

— Одним из ценнейших и полезных Анатолия Николаевича было умение меняться.

Будучи тренером МАИ, он никаких тактических веяний вообще не признавал. Когда я приезжал из сборной, где уже отрабатывали какие-то входы и комбинации, и предлагал делать это в клубе, он остужал мой пыл: да не надо нам ничего, в физике добавим — и вперед.

Если в 1965 году, еще до прихода Евтушенко, мы выиграли чемпионат СССР, то в следующем сезоне едва остались в высшей лиге. Потому что тогда все поняли, как против нас надо играть. А никакого контрплана у нас не было. Выкарабкались только в самой последней встрече с командой Тирасполя.

В следующем сезоне мы снова выступили неудачно, остались без медалей. И тогда тренером в команду пришел Леонид Константинович Зайцев. Он дал нам элементарные тактические варианты. На них команда потом долго выезжала уже при Евтушенко.

Зайцев сам в гандбол не играл, но тренером был отличным. У него в номере вечно были разложены книги, он думал над содержанием тренировок. "Физику" давал такую, что я после игры вообще не чувствовал усталости. По площадке просто порхал. Но потом случилась беда: Зайцев утонул на сборе в Адлере. Очень жаль. И человеком был хорошим, и тренером. Кстати, он работал еще в те времена, когда у нас практиковали гандбол "11 на 11". Я и сам в него поиграл.

— Расскажите о нюансах игры в ручной мяч на футбольном поле.

— Это было увлекательно и специфично. Особенно осенью, когда грязно, холодно и мокро. В снег тоже играли.

— Представляю картину…

— Ну а что? Натирались согревающей мазью, и вперед! Когда мяч становился мокрым или заснеженным, то нормально взять его в руку было невозможно, но как-то выкручивались. Правила были такие: шесть игроков в защите и столько же в нападении. И только двое имели право бегать и туда, и туда. Соответственно, по четыре человека постоянно играли только в защите или в нападении, дожидались соответствующей фазы игры, чтобы вступить в дело.

— Интересно было?

— Да. Вести мяч разрешалось сколько угодно. Броски были специфические. Ворота футбольные — если хорошо приложиться, голкипер шансов не имел.

— Вы, конечно, были активным универсалом.

— С моей "физикой" было только и носиться. После большого гандбола в зале, при игре "7 на 7", не уставал вообще. Хотя далеко не все игроки из "11 на 11" прижились потом в малом гандболе. Тот же Володя Кривцов — будущий вице-президент ИГФ. Он был чемпионом страны и одним из лучших игроков СССР. Исполнял фирменный затяжной бросок — довольно медленный, но точный. А в зале это уже не годилось.

За рубежом интерес к большому гандболу был неплохим. На одном из чемпионатов мира игра сборных ФРГ и ГДР собрала сто тысяч. Но у нас такого не было — стадионы пустовали.

— С переходом в залы стало веселее?

— В стране было три культовые точки: Запорожье, Каунас и Тбилиси. Там гандбол любили. Но особенно популярным наш вид спорта не был. В принципе сейчас мы вернулись к тому, что было в самом начале пути. Российский мужской гандбол ведь совсем неинтересно смотреть. Особенно после матчей ведущих европейских клубов. Растеряли мы все завоеванное...

— Вот и давайте вернемся в те славные времена, когда сборная СССР выиграла первое олимпийское золото — на монреальских Играх в 1976 году. Прогресс в сравнении с Мюнхеном был разительный.

— Чтобы команда совершила качественный рывок, в нее должна прийти мощная личность, при которой игра преображается. Для югославов таким человеком стал Штенцель. А для нас — Юрий Иванович Предеха, назначенный помогать в сборной Евтушенко.

Он был из ЦСКА, по складу характера типичный армеец. Солдафон в лучшем смысле слова. А в гандболе разбирался капитально, голова варила — дай бог каждому.

Предеха и поставил нам защиту 6-0. Я уже закончил было играть за сборную. Но Юрий Иванович уговорил вернуться. Помню, мы тогда с ним долго гуляли, и он рассказывал, какая классная у нас будет защита. Говорил: ты в нападении не нужен, играешь только в обороне против правши-полусреднего и организуешь контратаки, а дальше — идешь на скамейку, в нападении разбираемся без тебя. И добавлял: вот увидишь — мы выиграем Олимпийские игры.

Я ему поверил и в 35 лет начал пахать по три раза в день. И вскоре убедился, что мы пошли по верному пути.

— Но в стартовом монреальском матче проиграли югославам.

— Случилась осечка. Но это спорт, всегда должен быть элемент везения. Как у Трефилова на победной Олимпиаде в Рио. Проигрывали много кореянкам, а потом те — р-раз и остановились, словно под гипнозом...

Перед той Олимпиадой в Монреале происходило немало интересного. За месяц до Игр на сборе в Одессе играли турнирчик. Один из матчей — первый состав сборной на второй: Евтушенко против Предехи.

Я играл за вторую команду. Слева Витя Плахотин, справа Саша Анпилогов — неплохо. В защите Серега Кушнирюк. Мы с ним наглухо перекрыли Володю Максимова, тот ничего не мог через нас забросить.

Первая команда проигрывала. Евтушенко стал кричать на Макса. Тот, естественно, ответил, и пошло-поехало… Короче, все закончилось скандалом: Максимова со сбора выгнали. И его шансы на поездку в Монреаль сделались призрачными.

И тогда я задумался, что было естественно для человека 35 лет, который поставил на карту все. Плахотин был совсем неплох, может быть, и лучше Максимова. Но Макс — мой одноклубник, я играл с ним много лет и знал его потенциал. Не хотелось терять такого бывалого партнера с колоссальным опытом. В Монреале он был нужен.

Пошел к Евтушенко и выложил ему эти резоны. А тот уперся — и ни в какую. Тогда решил попросить помощи у коллектива. Пошел к комсоргу Юре Кидяеву, позвали Мишку Ищенко. Решили взять Макса на поруки — так в те времена спасали товарища, если тот оступался. Метод работал почти безотказно. Начали штурмовать Евтушенко со стороны комсомольско-партийной. И тогда Анатолий Николаевич сломался. Максимов поехал в Монреаль.

— Важное, правильное решение?

— Конечно. То поражение от "югов" на старте спутало карты. Все же неудобными для нас соперниками они были. Но шансы еще оставались. Загнанные в угол, мы поклялись отдать все силы.

Помню игру против западных немцев. Состояние такое, что готов был порвать соперников, но выиграть любой ценой. Отбили атаку, в одиночку полетел вперед. Со стороны, думаю, это выглядело авантюрой, но у меня был такой заряд, что прошиб бы головой бетонную стену. Забросил. И вот так играла вся команда — в глазах были огонь и решимость биться до последнего. Нам повезло: немцы остановили "югов", и из закрутки трех команд в финал вышла советская.

— В финале вы разобрались с румынами без шансов для проигравших.

— Мы были раскрепощены. Еще недавно наша судьба висела на волоске, и вот уже как минимум серебро. Не было ни гроша, да вдруг алтын. Помню тот колоссальный эмоциональный подъем.

А у румын все было наоборот. Незадолго до Олимпиады они разнесли нас в товарищеской игре. У них был титул чемпионов мира, от них вся Румыния ждала тогда золота. Думаю, тот напряг их и подмял. А у нас нервозности не было вообще. Даже когда затянулся матч Польша — ФРГ за третье место и пришлось дополнительно разминаться, это никак не выбило нас из колеи.

— Эти минуты Евтушенко предельно драматично живописал в своих мемуарах. Когда румыны уселись на трибуны досматривать малый финал, он всячески пытался сохранить нашу команду в игровом тонусе. Читал — мурашки по коже.

— Сказочник он отменный. Когда выступал, все рты раскрывали, слушая истории, как героическая советская сборная с переломами рук и ног у каждого второго шла к победам. Анатолий Николаевич и сегодня иной раз позвонит из Австрии, где живет, и заведет привычное: Юра, какой же ты был герой, а? Я смеюсь: ну мне-то это вы с чего это рассказываете? Но такой уж он патетичный человек.

— Интересно, а он недавнее большое интервью Анпилогова в белорусском "Прессболе" читал?

— Говорил ему об этом. А прочел ли, не знаю. Мне кажется, вряд ли.

— А вам оно как?

— Саша примерно такой же сказочник, как и Евтушенко. Вот он рассказывал про сбор, на котором ударил тренера. Куда это вообще годится? Я той стычки, правда, не видел, мне потом рассказали. Но такой поступок понять нельзя. Анпилогов — парень хороший. Но показательные выступления любил. Такой тбилисский характер. В своем городе он был королем, которому все было дозволено. Он, во всяком случае, так считал.

— Анпилогова можно назвать лучшим игроком конца 70-х?

— Как бомбардир он, конечно, велик. Но в защите-то Саша не играл. Максимов по совокупности качеств, пожалуй, сильнее. В обороне он играл очень надежно, да и в нападении, особенно когда шла игра, удержать его было трудно.

— Представляю, как тяжело было Евтушенко управляться в команде с такими незаурядными личностями, как Анпилогов и Максимов. А ведь были еще. В каком-то ветеранском интервью читал, что мат в общении между отдельными игроками и тренером был явлением обыденным.

— Ерунда. Евтушенко мат никогда не использовал, это точно. А среди игроков действительно встречались люди, у которых без мата слова в предложения не составлялись. Но самым показательным примером в этом плане был все же наш известный тренер Борис Акбашев. Он давным-давно работает в Исландии. По сути, тамошний гандбол он к мировым стандартам и подвел.

Как-то звоню ему, идет обычный разговор, без расстройств и нервов. А в трубке слова сплошь отборные. Человек просто так разговаривает. Я еще спросил: ты что, один дома? Отвечает: нет, вот дети рядом крутятся, говорить мешают. Приезжала как-то к нам исландская команда — прислушался, так там игроки отменно обучены могучим русским фразам...