Самые яркие гандбольные годы Наталья Морскова провела лучшим бомбардиром сборной СССР, в составе которой выиграла два чемпионата мира и две олимпийские бронзы.
В 1991-м году звездная полусредняя уехала играть в Испанию, через несколько лет приняла там гражданство и на родину не вернулась. Завершила карьеру в 2004-м.
И в 2018-м, рассказывая о БЦ о своей теперешней испанской жизни, Наталья начинает... со старых травм.
— ... Знаете, они до сих пор о себе напоминают. Так что сейчас у меня как раз период восстановления.
— По-прежнему многострадальные колени?
— А вот и нет. В этот раз правое плечо. Там ведь все тоже было разорвано. И во время занятия в фитнес-клубе, где я работала инструктором, присела под деревом, как-то неудачно в него уперлась, и плечо вышло из сустава. Там все держалось еле-еле...
— И в игровую пору было подобное?
— Да, еще в "Ростсельмаше". Три месяца держала на подвязке правую руку, ничего не могла ею делать. Пришлось на это время стать левшой. В игре по рукам и плечам получала постоянно: хватали сзади, били в локоть при броске и прочие прелести устраивали.
— Старались травмировать намеренно?
— Причем не раз! Но в память врезался сезон-1989/90, когда мы с "Ростсельмашем" выиграли Кубок кубков. Играли в Румынии четвертьфинал против "Штиинцы". Когда убегала в контратаку, мне разбили бровь. Кровь хлынула прямо на площадку. Наш врач Нонна Андреевна Новикова заклеила рану пластырем, надела на голову повязку, которые тогда были в моде. Но и после этого соперницы все время специально пытались снова ударить меня в ту же бровь, чтобы я не доиграла.
— После теперешней реабилитации чем займетесь?
— Пока планирую вернуться в фитнес-клуб. До травмы делала еще переводы для одной фирмы. Но, наверное, выберу пока более щадящий режим. Однако без работы здесь все равно никак. Наверное, вам со стороны кажется: Европа, все хорошо. Но не все так просто. Особенно после кризиса, который начался в 2009-м, а через пару лет усугубился. Он ударил в Испании практически по всему спорту, кроме футбола. А женский гандбол в стране и до этого значимым видом не считался.
— Давайте вспомним ваш отъезд в Валенсию. Это было похоже на курортное путешествие?
— Во всех смыслах. И климат, и город, и тренировки, которые после советских напомнили занятия в кружке по интересам. Для меня было дико тренироваться в лучшем случае по полтора часа в день. Не понимала, как при этом можно было на что-то рассчитывать. Пришла, без напряжения позанималась своим хобби — и домой. Но все равно тогда положение было намного лучше, чем сейчас.
— В каком плане?
— Да во всех. Когда приехала, экономика в Испании была устойчивой, даже процветала.
Хотя и в те времена у нашего клуба постоянно возникали проблемы со спонсорами, были серьезные задержки зарплаты, сидели без денег по три-четыре месяца.
В это сложно поверить, но в сезоне-96/97, когда "Валенсия" выиграла Лигу чемпионов, мы отправлялись на выездные матчи составом из восьми игроков! Платили штрафы ЕГФ, но это было все равно дешевле, чем оплачивать перелеты и проживание для всей команды.
Когда вышли в полуфинал, вопрос стал ребром: или деньги из клубной казны идут на выплату зарплаты, но мы не едем играть, либо нам оплачивают перелет, и мы пробуем выйти в финал.
— Судя по всему, выбор был сделан в пользу матчей?
— Президент клуба обратился за помощью в муниципалитет. За счет города мы слетали в Австрию на матч против "Хипо", а средства клуба пошли на выплату зарплаты за месяц. Потом город оплатил нам и дорогу на финал против "Виборга". В Данию полетела целая делегация из шестидесяти человек: политики, чиновники, журналисты. Победа имела громкий резонанс — ни прежде, ни потом ни одна из женских испанских команд Кубок чемпионов не брала. Потом была победа и в Суперкубке.
— Эти трофеи как-то изменили финансовую ситуацию в клубе?
— Если бы. Начался следующий сезон — и все заново. Искали спонсоров, находили, играли. Спонсоры уходили, жили без денег, искали новых. В таком режиме у меня прошел весь остаток карьеры. Команда потом вынуждена была переехать из Валенсии в другой город, там ее два сезона содержала богатая строительная компания. Но с началом кризиса и это оборвалось. Женский клубный гандбол в Испании стал постепенно гаснуть. Тогда примерно четыре десятка игроков сразу уехали в другие страны — раньше такого не случалось.
— В Валенсии гандбола не осталось?
— По завершении карьеры его сохранением в городе я как раз и занималась. Мне предложили руководить клубом при муниципальной спортивной школе. Зарплата там была мизерной и обеспечивалась за счет ежемесячных взносов родителей, чьи дети занимались гандболом. Параллельно работала в международном департаменте муниципалитета — занималась организацией выставок, в том числе и в России.
Затем кризис затронул нашу школу. А в 2011-м я вместе с еще 120 сотрудниками попала под сокращение и в своем департаменте. С тех пор работала в фитнес-клубе и переводчиком. Иначе невозможно было бы содержать собственный дом, где у меня небольшой бассейн и большой сад.
— Получается, гандбол из вашей жизни постепенно уходит?
— Так и есть. В 2016-м была послом чемпионата Европы в Швеции, а за год до этого меня приглашали на местное телевидение — комментировать матчи чемпионата мира.
Иногда помогала коллеге. Раньше он работал в том самом гандбольном клубе, которым я руководила, а потом переехал в другой городок и там на общественных началах тренирует команду регионального уровня. Приезжала туда несколько раз, показывала технику бросков, финты. Но тесного контакта с гандболом у меня нет.
— Не скучаете по былому?
— Со временем это чувство прошло. Жаль, что не получилось передать опыт и знания молодым именно так, как это себе представляла. Билась как рыба о лед, но бесполезно — гандбол стал никому не нужен. Пыталась написать книгу с рассказом о тренировках, методиках. Хотела оставить после себя что-то полезное другим. Но в итоге эту идею забросила.
Да и травмы постоянно давали о себе знать. Будучи тренером, работала с девочками и на каждом занятии все равно показывала броски, напрыжки, финты, бег. А двенадцать операций на коленях отзывались острой болью. Так и поняла, что гандбол остался в прошлом и пора искать что-то другое. Теперь иногда смотрю матчи по телевизору.
— Что ярче всего всплывает в памяти при упоминании об игре?
— Наш ростовский дворец с чудесными болельщиками, победа в Кубке кубков с "Ростсельмашем". И триумф в Лиге чемпионов.
— Положительное превалирует над грустным?
— Да, эти истории более яркие. И только после них на память приходят Олимпиады в Сеуле и Барселоне. Наверное, потому что оба раза была бронза, а не золото.
— В Барселону ваша сборная СНГ ехала железным фаворитом…
— Да и сборная СССР в Сеул — тоже. А в 1992-м нас просто засудили. До сих пор так считаю. А как еще трактовать решение арбитров, когда за несколько секунд до окончания полуфинала норвежская линейная получила мяч с заступом в шестиметровую зону, а вместо фиксации ее нарушения назначили семиметровый в наши ворота?
Там у нас откровенно украли возможность сыграть за олимпийское золото. И ничего нельзя было сделать.
Так что для меня и 88-й, и 92-й — годы несбывшихся надежд. Печальные воспоминания о том, чего так и не добилась. Но, наверное, те результаты не стоит считать неудачами — все-таки медали мы брали. А выигрывать все невозможно. Мне грустно вспоминать не столько неудачные игры, сколько то, как сразу после Сеула из сборной убрали Игоря Турчина, а после Барселоны — Александра Тарасикова. Их наказывали явно демонстративно.
— Трудно быть примой в женских коллективах? Бывали проявления зависти со стороны партнерш?
— На эту тему можно разное рассказать. Скажем, в 99-м у меня трагически погибла сестра, ей было всего 35 лет. А через три месяца у нас был матч за какой-то трофей, я решила сыграть его в память о сестре. Забросила 20 мячей, установила персональный рекорд. Но никакого недовольства в команде не было.
А в другой раз "Валенсия" встречалась дома с македонским "Кометалом", и мы выиграли со счетом 33:18. Я забросила 18 голов. И после той игры тренер нашей второй команды зачем-то сказал газетчикам, что "Валенсию" пора переименовать в "Наталью Морскову".
Девочки из команды тогда обиделись. Но ведь это были не мои слова! Оправдываться не собиралась. Что я могла сделать, если всегда забрасывала больше всех, а газеты и журналы это отмечали?
Вообще-то всегда старалась на площадке помогать больше забрасывать другим, часто пасовала, когда могла атаковать сама. Но все равно порой слышала за спиной: мол, мы можем играть как угодно здорово, но на главном фото все равно будет Морскова. Такое было.
А в сборной СССР, особенно во времена Игоря Турчина, было по-другому. Тогда в команде на каждую позицию было чуть ли не шесть-восемь кандидаток. При такой конкуренции дисциплина была очень жесткой. Мы жили на знаменитой спартаковской базе в 19 километрах от Киева. И не дай бог там кто-то на минуту опаздывал на командный завтрак или, допустим, приходил раньше. В качестве наказания можно было заполучить неделю дежурств по кухне. А уж если вышла за ворота, чтобы увидеться с молодым человеком, и это кто-то засек… Бывало, могли и "заложить" в надежде, что тебя из состава уберут, а поставят другого.
Но результаты были шикарными. Мы знали, на что и куда идем, для чего лишаем себя многих радостей жизни.
— Вы сказали, что гандбол иногда смотрите. Олимпиаду в Рио наблюдали?
— Да. И очень радовалась российской победе. Порывалась позвонить Евгению Трефилову, но сразу после Игр не стала, так как понимала, как много там обязательных встреч, общения с чиновниками и журналистами. А потом уже и время ушло...
Но пересекалась с Левоном Оганесовичем Акопяном — он привозил в Испанию "Ладу". Поздравила его, через него и Трефилову добрые слова передавала.
— А вы с ним хорошо знакомы?
— Конечно, не раз общались, когда я приезжала в Россию на матчи или гостила Ростове. Он мне часто говорил: "Киря (девичья фамилия Натальи — Кирчик — А.С.), таких игроков, как ты, нам сейчас не хватает, в наше время все было иначе". Евгений Васильевич, видимо, имел в виду прежде всего отношение к игре и тренировкам, работу не за деньги, а за идею, на результат.
— Можете представить себя в нынешней сборной России?
— Легко. Я ведь по-прежнему вижу гандбол изнутри, с площадки, глазами игрока. Как и раньше, выкладывалась бы сама и требовала бы этого от других. Суть игры не менялась, правильно?
— А назовите вашу "дрим-тим". Кто-то из современных российских гандболисток туда попал бы?
— Сложный вопрос. Ведь когда смотрела на игроков прошлого, они представлялись мне небожителями. Потом закончила, смотрю, как играют сейчас, и начинаю переоценивать свое поколение. Так что в любом случае большинство в моей "сборной мечты" будет у тех, вместе с кем играла. На левом краю — Елена Немашкало, на правом — Марина Базанова, на позиции линейной — Наталья Цыганкова, в центре, конечно, Зинаида Турчина — величайшая и гениальная, сердце команды, в воротах — Татьяна Джанджгава или Света Богданова, а вот с правым полусредним… Не знаю, кого выбрать. Наверное, Светлана Выдрина.
А из нынешней сборной России с закрытыми глазами взяла бы себе в партнеры Дашу Дмитриеву. Удивительная гандболистка, настоящий кремень. Она в любую эпоху и в любой команде могла бы играть. Боец, чей характер сразу бросается в глаза.
— За время жизни в Испании у вас не возникало желания вернуться домой?
— Хотела, и даже очень! Но обстоятельства заставляли остыть: что-то все время сдерживало, цепляло. Ирония судьбы: многие хотели бы здесь остаться, но не получалось, а я всегда хотела вернуться, а выходило наоборот.
— А сейчас?
— Постепенно желание угасло, подобно женскому гандболу в Испании. Когда приезжала в Россию в отпуск или по делам, поначалу не было ощущения, что страна меняется. Сейчас же ее не узнаю — для меня там все новое, непривычное.
Раньше ездила на родину каждый год или хотя бы раз в два, но после 2016-го в России не была. С родными общаюсь через интернет. Дочь с мужем и внуком приезжают каждый год сюда на два месяца. В Испании у меня все: мой дом, мой мужчина, моя работа.
— Ваша дочь с младенчества жила в Валенсии. Почему уехала?
— Она вернулась в Россию в 2011-м. Вышла замуж за ростовского парня. Работает сейчас в экономическом университете, преподает испанский язык, занимается с желающими английским. У нее своя жизнь, и в ней все хорошо.
— Вы могли бы вернуться вместе с дочерью. И сейчас передавали бы весь накопленный опыт в "Ростов-Доне".
— Но меня ведь туда никто не звал. "Ростсельмаш" и Ростов-на-Дону навсегда останутся для меня родными. Эти чувства не передать словами.
А наши чудесные болельщики! Таких нет больше нигде и никогда не было. И в других места бывали полные трибуны, была поддержка, но нигде зрители не были такими родными. У Леонардо да Винчи спрашивали, зачем он наравне с красотой изображает страшное. Он отвечал, что у людей должна быть возможность сравнить, чтобы понять настоящую красоту и больше ее ценить.
Принимали меня в Ростове всегда прекрасно, приглашали на матчи, чествовали как бывшего игрока "Ростсельмаша". В 94-м приезжала туда в составе "Валенсии", мы тогда победили, но болельщики подходили и благодарили.
Свой интерес к работе в ростовском клубе выражала не раз. Но там, очевидно, в этом не были заинтересованы. У клуба свой вектор развития. Навязываться я не могу. А предложений мне никогда не было.
— А если оно последует?
— Во-первых, это меня шокирует. Во-вторых, заставит очень хорошо подумать. На одной чаше весов будет возвращение на родину, на другой — все, что есть в моей жизни сейчас.
