Зовут Андрей Такшеев, играет на позиции линейного, представляет "Махдию".
БЦ пообщался с Андреем в подмосковном Протвине, где нынче проходит сбор молодежной (U-20) команды России.
— Как вы вообще оказались в Тунисе?
— Моя мама вышла замуж за тунисца, и мы переехали. Я тогда был еще подростком. В гандбол попал совершенно случайно. Школьный тренер отвел в секцию.
— Как родители отнеслись к увлечению?
— Без проблем. Тем более мой отчим сам когда-то занимался гандболом. Он не раз порывался меня на него записать, но я как-то отбрыкивался. Поэтому когда все-таки попал в гандбольную секцию, в семье были очень рады.
— К реалиям арабской страны быстро адаптировались?
— Поначалу было тяжеловато. Много помогал отчим, прежде всего в плане преодоления языкового барьера. Менталитет тоже сильно отличается. Мне даже сложно кратко обозначить эту разницу. На мой взгляд, тунисцы — более открытые люди.
— С девушками тоже трудно дела обстоят?
— А у меня русская девушка, которая живет со мной в Тунисе.
— В постижении гандбольной науки были подводные камни?
— Слава богу, с самого начала все легко давалось. Хотя кое-что интересное все же было. Я уже почти пять лет играю в гандбол, а в первый год были казусы с терминологией. У нас говорят на местном диалекте, сочетании французского и арабского языков. Многие игровые нюансы объяснялись именно по-французски, а в начале карьеры на этом языке я еще не говорил. Поэтому возникали некоторые сложности в плане понимания. Но впоследствии привык, сейчас уже свободно говорю на обоих языках. Когда нахожусь в Тунисе, понимаю даже больше специфических терминов, чем будучи в России.
— Знающий два иностранных языка спортсмен — находка для журналистов.
— Ну, пока у нас не было возможности пообщаться с иностранной прессой. Пресс-конференции не проводятся, микст-зон тоже нет. Возможно, будущим летом на чемпионате Европы все это будет. Но туда мне еще попасть надо.
— На что делается упор в тунисском гандболе?
— В последнее время основная ставка на "физику". Ощущается влияние Франции. И потому в тунисской Суперлиге большинство команд стараются прививать лучшие черты французского гандбола. Это темп, скорость, стремление постоянно совершить быстрый переход, разыграть "быстрый центр". В общем, обойтись как можно меньшим числом статических атак.
— За тунисцами тяжело угнаться?
— Мне точно нет. Если сравнивать, в целом по чистой скорости партнерам по клубу я не уступаю.
— За тамошней лигой из России по понятным причинам следить непросто…
— В Тунисе нет такой подробной статистической раскладки, какая имеется здесь. В российской Суперлиге спустя пять минут после матча можно узнать основные игровые показатели. А в тунисском чемпионате на видео снимаются в основном матчи лидеров или какие-то решающие игры. Я во взрослой лиге дебютировал недавно, пока еще не получаю много игрового времени. Но в дубле выступаю регулярно и вроде неплохо.
— Веду к тому, что без вашего участия тренерскому штабу сборной было бы трудно вас оценить.
— Ох, конечно, написать Валентину Игоревичу было некоторой наглостью. Меня звали в младшую сборную Туниса, но не было местного гражданства. Впрочем, даже если бы не существовало препятствий ни с одной стороны, все равно выбрал бы российскую сборную. Я ведь всегда об этом мечтал, не знал только, в каком виде спорта желание осуществится. До гандбола перепробовал немало занятий — плавание, кикбоксинг — и везде хотел когда-нибудь выступить под российским флагом.
Ну я и решил поискать варианты, как связаться со сборной России. Зашел на официальный сайт федерации, нашел контакты главного тренера, написал ему в соцсетях. Он попросил прислать ему видео моей игры. Сам в видеоредакторе нарезал ролики с лучшими, как мне казалось, моментами.
Отправил. Результата не было. Тренер сказал, что нужно больше работать, подсказал, над чем именно. Дал несколько заданий, упражнений, которые я старательно выполнял. Мы были на связи. Валентин Игоревич постоянно интересовался моим прогрессом. А через полгода, когда мы выиграли с "молодежкой" Кубок Туниса, я отправил уже целый матч, после чего впервые получил вызов в сборную.
— Кроме работы, что поспособствовало прорыву?
— Возможно, концентрация. У меня сейчас даже хобби нет, поскольку полностью посвящаю себя спорту. Гандбол — это вся моя жизнь. Засыпаю с мыслями о гандболе и просыпаюсь, думая о нем же. Я смотрю все матчи, которые только могу увидеть. Тунисский чемпионат, российская Суперлига, французская лига, еврокубки... Если взять время, которое провожу с телефоном в руках, то примерно 85 процентов будет посвящено просмотру гандбольных видео.
— Как вас встретили партнеры по сборной?
— Очень хорошо. Ребята дружелюбные, отношения замечательные. Разумеется, постоянно спрашивают, как там в Тунисе, насколько сильна лига. Я, в свою очередь, интересуюсь у них, как обстоят дела в чемпионате России.
— Сейчас в тунисском гандболе, кроме вас, есть россияне?
— Нет. Раньше играл очень известный в Тунисе гандболист, имя которого до сих пор произносят с глубочайшим уважением — Александр Каширин. Я о нем многое слышал, но лично не знаком.
"Арабы говорили: никакой ты не русский — ты наш". Россиянин — о Тунисе, ОАЭ и Катаре
— Если перейдете в Суперлигу, сможете не только познакомиться, но и поиграть против него.
— Я мечтаю играть либо во Франции, либо в клубе, выступающем в Лиге чемпионов. Наверное, семь-восемь гандболистов попали из тунисской лиги в сильные европейские команды. Необязательно французские, но так как исторические связи между этими странами налажены хорошо, большинство уезжают именно во Францию.
— Возвращаясь к первому сбору — какую оценку себе поставили бы?
— Когда дебютировал, жутко волновался. Старался показать себя с лучшей стороны, но не получилось, было много суеты. А вот на летнем турнире в Венгрии уже нервозности не испытывал. Был максимально сконцентрирован на том, чтобы принести пользу команде. Но раз победить не удалось, не скажу, что сыграл там хорошо.
— Хотя общее впечатление сборная оставила неплохое.
— Если учесть, что наши соперники почти целое лето готовились к крупнейшему турниру в их карьере, а мы провели небольшой сбор и сразу поехали играть, наверное, да. Но я точно знаю, что мы можем намного лучше.
— Насколько отличаются методики Валентина Бузмакова и тунисских тренеров?
— Кардинально. Расскажу вам одну историю. Мы в Тунисе играем так: если нападающий обыграл твоего партнера по обороне, ты не должен срываться на его место. У тебя есть опекаемый игрок, твое дело следить за ним. В сборной России игровая модель абсолютно противоположная. Если, скажем, центрального защитника обыграли, я обязан помочь ему, подстраховать товарища. А на "моего" игрока в это время выйдет уже крайний, главное, чтобы он успел это сделать.
Принцип игры в нашей "молодежке" мне кажется более правильным. Но когда приезжаю назад, у меня периодически возникают проблемы, так как быстро перестроиться с того, что интуитивно считаешь верным, тяжело.
Примерно то же могу сказать и о мотивационной составляющей. В тунисском чемпионате тренеры мало концентрируются на психологии. В России это развито в гораздо большем масштабе.
— В связи с травмой Святослава Кривича на вас выпала дополнительная нагрузка?
— Только в том плане, что линейных сейчас всего двое. Приходится участвовать во всех упражнениях, отдыхать некогда. Тем более если играешь и в защите, и в атаке.
— В Тунисе вас тоже задействуют на обеих сторонах площадки?
— Я ведь начинал в качестве игрока задней линии. И когда меня перевели в линию, поначалу только защищался. Но со временем стал и в нападении участвовать, и уже довольно давно диапазон действий широк и в клубе.
— Сталкивались ли вы когда-нибудь с длительными сборами?
— Честно говоря, период тренировок перед выездом в Венгрию был самым протяженным в моей карьере. Мы приехали в Протвино, пробыли там десять дней, к которым добавились еще пять на турнире. Это мой максимум.
— Летом 2020 года подготовка наверняка будет идти еще дольше. Выдержите?
— Уверен на все сто. Откровенно скажу: я люблю атмосферу тренировок. По-моему, чем длиннее сбор, тем больше мне в итоге удается.
Фото: Денис Козлов; личный архив Андрея Такшеева.
