Увидевший свет в октябре четвертый номер журнала "Быстрый центр" открывает интервью с генеральным директором Федерации гандбола России.
У Льва Воронина — идеально выстроенная карьера спортивного управленца. Двадцать (!) лет славного игрового прошлого он почти поровну поделил между родным астраханским "Динамо" и немецким "Фризенхаймом". Попутно была кавалерская триада топ-титулов, взятых по эффектной восходящей: чемпион Европы (1996), мира (1997), Олимпийских игр (2000).
Затем — семилетний тренерский опыт работы в клубах и мужской национальной сборной России. И только потом — звучная должность и скромный кабинет в большом спортивном доме на Лужнецкой набережной, куда мы нагрянули, чтобы расспросить его хозяина о многом важном из его теперешнего и былого...
— Готовы предположить, что нынешнее директорское лето было у вас самым бурным за все время работы в федерации.
— Почему?
— Первый титульный спонсор чемпионата страны, новый фирменный стиль турниров, прыжок "Спартака" в СЕХА-лигу, новый женский клубный проект в Москве...
— Наверное, вы правы только в том, что касается новизны. Но в плане напряжения все эти четыре межсезонья для меня примерно одинаковы. Вот представьте хотя бы мое первое лето в роли генерального директора — это был канун Олимпиады в Рио.
До моего прихода в ФГР, в бытность тренером, административная деятельность затрагивала меня разве что изредка и по касательной. А здесь сразу в директоры. В сравнении с тем сплошным авралом теперь у меня приятные хлопоты.
А тогда было ощущение, что мир перевернулся. Вникать во все пришлось, по сути, с нуля. Интернет-права, телевизионные права, бетинговые права — поначалу я не вполне понимал, что это такое. А организация международных матчей! Там сотни нюансов, огромный список требований, о которых я не имел прежде ни малейшего представления. Не говорю уже о компьютерных тонкостях вроде хранения данных в облаке и прочей подобной специфике. Учился и разбирался на ходу. Надо учитывать, что оказался на этой должности по стечению обстоятельств.
— Каких?
— Тогда я работал в сборной с Дмитрием Торговановым. И однажды состоялся разговор с Сергеем Николаевичем Шишкаревым. Он предложил подумать о переходе на работу в федерацию. Правда, речь шла о спортивном подразделении. А затем сразу после финала московского чемпионата мира для женских "молодежек" от главы ФГР последовало уточнение: предлагалось стать генеральным директором. Это было очень неожиданно для меня.
— Долго думали, прежде чем согласиться?
— Видите ли, после первого мужского разговора я уже сказал "да" касательно своего прихода. И отступить после усложнения задачи было бы признанием своей слабости, несостоятельности. Уже и не помню, что ответил в ту минуту. Возможно, просто промолчал, исходя из того, что обсуждать было нечего. Так 18 июля 2016-го стал "исполняющим обязанности", а в декабре отчетно-выборная конференция утвердила мои полномочия.
— Вашего гандбольного "бэкграунда" должно было хватить, чтобы освоиться на новом месте относительно быстро.
— Мы учимся всю жизнь. Естественно, чего-то нужного я не знаю до сих пор. Никогда не стесняюсь ни в деловом разговоре, ни во время какого-либо совещания или обсуждения, задавать вопросы, чтобы разобраться в непонятных мне темах.
Самое глупое положение — это кивать головой, ничего при этом не понимая. Тогда в следующем разговоре ты будешь выглядеть уже дураком в кубе. Когда я пришел на должность, у нас, например, не было маркетингового отдела. Вскоре он был создан, там появились специалисты, разбирающиеся в насущных проблемах.
Как раз тогда, например, началась целенаправленная работа по организации интернет-трансляций матчей Суперлиги. Появились новые партнеры, букмекеры. И во многом пришлось разбираться с помощью коллег по офису.
Новые вызовы возникают постоянно. Вот сейчас работаем над приложением для мобильных телефонов, которое позволит следить за трансляциями игр в дороге и быть в курсе гандбольных российских событий круглые сутки в режиме онлайн.
Впервые увидев техзадание на разработку такой платформы, разобраться в нем тяжело. Но приходится. Или взять смету на проведение какого-нибудь мероприятия. Помните, гала-матч звезд после Олимпиады? Когда пришло задание от телевизионщиков, в котором были прописаны требования по освещенности зала, пришлось звать в помощь специалистов. Сейчас все стало гораздо легче. Очень помогают ребята из юридического отдела, которого, кстати, не так давно в федерации тоже не было.
— Ваша роль — все это координировать?
— Ха, пожалуй.
— Тяжелое дело?
— Пожалуй, оно сложнее, чем работа тренера. В клубе, скажем, если человек не соответствовал требованиям или не выполнял задач, у меня была опция зайти в зал и сказать: "У тебя две минуты. Собери вещи, и чтобы больше я тебя здесь не видел".
Здесь же нельзя так запросто указать нерадивому товарищу на дверь, даже если очень хочется. Товарищ защищен трудовым законодательством, на которое сразу сошлется. Так что, естественно, приходится во многом себя контролировать. Это не очень просто, после того как побыл тренером, скажем так, классического советского образца.
— Этому тренеру пришлось многое переоценить после перемещения из зала в офисное кресло?
— Могу привести пример. В конце сезона-2015/16 наш клуб "Пермские Медведи" испытывал серьезные финансовые проблемы, имел долги. В команде остались всего девять игроков. Но вопреки всему мы стали вторыми в стране, и только из-за кадровых проблем уступили в суперфинале чемпионам из Чехова.
Вся работа тренеров, команды, директора пермского клуба Алексея Никифорова была нацелена на попадание в Лигу чемпионов. Играть в этом турнире — моя мечта. В том сезоне она могла реализоваться, потому что серебро чемпионата России позволяло нам получить место в квалификации.
Но пришлось от шанса отказаться. Мы писали письма, с просьбами оказать нам помощь, в том числе и в федерацию. И тогда, будучи тренером, я недоумевал: ну как можно не помочь клубу в такой ситуации?!
А оказался здесь — и посмотрел на подобные истории другими глазами. В адрес федерации приходят сотни обращений и просьб. И на самом деле работа проводится огромная. Но, к сожалению, сегодня не так просто найти спонсоров или решить многие проблемы, особенно, когда они возникают в регионах. Кстати, тогда как раз федерация в лице ее президента помогла-таки сохранить клуб в Перми.
— Вы сказали минуту назад о своей мечте сыграть в Лиге чемпионов. Настоящее время в той фразе не было оговоркой?
— Нет. Тренерская работа — это история, которая мне нравится. И кто знает, не случится ли в моей жизни очередной крутой поворот, который вернет меня на тренерский мостик. К свистку, матерку и простоте в решении проблем.
Те времена живо стоят перед глазами. Заходишь в раздевалку, смотришь в глаза ребятам, и становится понятно, кто сегодня сыграет, а кто нет. Знаете, чем тренерская работа замечательна? От нее можно получать удовлетворение каждый день. Удалась тебе тренировка, и ты идешь домой счастливым.
Это не административная работа, которая сплошь состоит из решения проблем. Пока сражаешься с одной, прилетают еще десять. И за них тоже надо браться. Ты в рамках. И тебе не до творчества.
— Вам, должно быть, непросто смотреть гандбол из VIP-лож...
— Знаете, я и оттуда вижу свою картинку от бровки. На автомате отмечаю: вот здесь поступил бы так же, а здесь — по-другому. Смотрю игру не как болельщик, а как тренер. Перестановки, тактика, замены, защита, нападение.
В последнее время пришлось много ездить по стране. Побывал на тренировках некоторых коллег. И часто ловил себя на мысли, что строил бы тренировочный процесс по-другому.
— Говорили об этом вслух, начальственным тоном?
— Считаю, давать такие советы в моем статусе было бы неправильно. Сейчас подобные мысли могу озвучить только тем людям, с которыми близок, которые меня поймут и не воспримут как профессора, пытающегося чему-то учить. По себе знаю, насколько неприятно бывает тренеру, когда коллега лезет (именно лезет) в его работу и твердит: делай вот так и никак иначе.
Хотя мне в этом плане повезло. И полтора года тренерской работы в Астрахани, и все шесть сезонов в Перми у меня был карт-бланш, позволявший идти своей дорогой без всякого диктата со стороны руководителей клубов. Скорее, наоборот: это я всем им поднимал давление.
— Кто сегодня те близкие по духу тренеры, с которыми вы вправе обсуждать их работу?
— Например, Эдуард Кокшаров и Дмитрий Торгованов. Мы на одной волне, постоянно общаемся и обсуждаем насущные проблемы. У нас одинаковое понимание игры. И, высказывая о ней свое мнение, никогда не боюсь, что они обидятся.
— Чьи оценки вашей тренерской работы не могли разозлить или обидеть вас?
— Прежде всего тех людей, кто учил меня игре. Первым назову Владимира Александровича Гладченко, без которого большого гандбола у нас в Астрахани не было бы вообще.
Еще Геннадий Максимович Попадчук. Этот тренер привил мне уйму ценнейших навыков. Он ставил нам именно технику: разворачивал стопу, подправлял положение руки при броске...
Уникальным тренером был Александр Борисович Доннер. Собрания по разбору тактики он мог проводить по два с половиной часа и с линейкой в руках. Порой добивался, чтобы мы, обороняясь, перемещали ногу строго на двадцать сантиметров, причем подробно разъяснял, почему именно на двадцать и как это смещение сделает более правильным положение рук при размахе. Разжевывал нам, молодым, каждую деталь.
А Алексей Викторович Пчеляков был не только отменным тренером, но и оказался рядом в переломный момент моей жизни. Я тогда почти прекратил играть, торговал джинсами на рынке, но денег не было вообще: сначала их зарабатывал, а потом это праздновал. Именно Пчеляков уговорил Гладченко взять меня назад в команду. Тот сезон был очень тяжелым. Тренировки начинались в шесть утра — автобусы еще не ходили, и в зал приходилось добираться пешком. Таким вот было повторное начало карьеры. Тогда и моя семья много сделала, чтобы я вернулся.
— Насколько можем судить за давностью лет, тренером вы стали так же внезапно, как позднее генеральным директором федерации...
— Декабрь 2008-го года заканчивал в Астрахани еще игроком. А 5 января на первой после Нового года тренировке меня представили команде уже как главного тренера.
После этого три ночи не спал вообще. Не знал, за что хвататься. Игроки ведь полагают порой, что тренировать проще пареной репы, потому что все уже испытано на себе. Только вот в те первые дни мои тренировки длились по два часа двадцать минут. Парни стонали: что же он делает, когда это закончится?
А мне все казалось: вот это не успел, того не сделал. В голове, конечно, что-то было. Но опыта — никакого. На первых порах тогда снова помог Пчеляков. Потом я начал планомерно расписывать планы, подключил к работе тренера по легкой атлетике. Уже тогда считал, что дети с начала занятий гандболом должны научиться правильно бегать. Это поможет избежать и разрывов крестообразных связок, и стирания хрящей, и многих других бед.
Первый сбор по ОФП был у нас в белорусских Стайках. Его мне астраханские парни припоминают до сих пор. В первый же день пообещал, что мы больше не будем тренироваться трижды в день. Народ воодушевился. Но не тут-то было! Большую часть работы над "физикой" отдал тому тренеру-легкоатлету. Он поднял интенсивность, нагружал ребят так, что они "умирали" и при двух тренировках.
Сильно помог мне советами и рекомендациями бывший одноклубник Андрей Бурлакин. Он к тому времени уехал в Германию и стал классным специалистом. К лету я сам разработал план "предсезонки". После нее команда побежала. И в последующем уже всегда работал, опираясь на опыт того первого лета, но с небольшой вариативностью.
Кстати, никогда не начинал подготовку работой с мячами. Первые десять дней отводил черновой работе на укрепление связок и костно-мышечного аппарата. Считаю это правильным. Так работают и немцы, и французы. Когда после месячного перерыва берешь мяч, первое ощущение: сил уйма, сейчас сетку порву. Бац — и плечо "отвалилось". Знаю по себе...
— В ваши пермские сезоны можно было победить "Чеховских Медведей"?
— Так мы их и побеждали.
— Имеем в виду победы глобальные, в споре за чемпионство.
— Благодарен пермским парням за сезон-2015/16. Перед его началом на сборе в Кисловодске я честно сказал: "Финансовая ситуация в клубе сложная, уверенности в благополучном ее разрешении нет. Кто хочет, может уйти без каких-либо претензий с нашей стороны". Но тогда все остались. Большинство терпели почти год, только заключительную часть сезона мы проводили вдевятером.
Физически было очень тяжело. Но команда прыгнула выше головы, стала второй. Да и обыгрывать Максимова можно было, если бы сохранился состав. К тому были тогда все предпосылки. Мы же еще в сезоне-2014/15 впервые выиграли у чеховцев в Перми. Затем и в финале Кубка России их обыграли.
Мое мнение: у большинства наших команд сложились стереотипные представления о невозможности обыграть "Чеховских Медведей". Настрой такой: бьемся со всеми, но только не с ними.
Мне понадобилось много времени и усилий, чтобы поменять такую ментальность. На собрании спрашивал игрока: "Ты чем-то хуже парня, выходящего на твою позицию в Чехове? Нет? Тогда что же ты все время проигрываешь ему в сравнении? Вот завтра выйди и все докажи!"
В итоге, мне кажется, у пермяков появился тогда дух победителей, который характерен для команды и сегодня. А тогда мы даже датский "Колдинг" дома в Кубке ЕГФ обыграли, во что не верил вообще никто.
— Вы успели стать чемпионом СССР, победив в тогдашней звездной высшей лиге. Играли в России в пору относительного благополучия, длившегося до золота Сиднея. Потом уехали в Германию и вернулись, когда от подвигов гандболистов-мужчин остался лишь дым воспоминаний. На двадцать лет вашей карьеры растянулся драматичный процесс угасания...
— Мне трудно досконально судить, что происходило у нас в те десять лет, что я провел во "Фризенхайме". Но хорошо помню, как на излете советской поры исправно работала гандбольная школа в той же Астрахани. Мой набор 71-го года рождения — выпуск 18-20 человек, следующий — еще 18-20, и дальше так же. Плюс подвозили таланты из других регионов. В основе той стабильности было и стабильное финансирование вида. Государство давало денег и на проведение сборов, и на турнирные выезды.
Недавно был в Астрахани. Там интересная картина. У тренера девочек — 64 занимающихся в группе, он разбивает их на три части. Колоссальный приток и рост интереса к гандболу на фоне победы женской сборной на Олимпиаде. Доходило до смешного — чтобы отсеять малышей при наборе, линейками мерили рост.
У мужчин победы давно прекратились, и желающих заниматься в Астрахани мало. Из ста девочек ты всегда выберешь одаренных и перспективных, а из полутора мальчиков — никак...
— Как быть, и что делать?
— Мы провалились в подготовке резерва ниже некуда. Изменить ситуацию можно, только если зашагать дружно в ногу. Нужно унифицировать тренировочную методику по всей стране, устраивать постоянные семинары по повышению квалификации, наладить инспекции на места, то есть ввести полный контроль.
— Сколько времени отводите на приведение в действие этого плана?
— Вообще нисколько. Это то, что необходимо было делать еще вчера. Остальное добавлять по мере развития событий. И тоже в срочном порядке.
Нам необходимо менять и тренерскую мотивацию. В 16 лет я сопляком ездил с взрослой командой на туры чемпионата СССР, тренировался с мужиками. Сегодня есть такие шестнадцатилетние? Но наверняка они могли бы быть.
А в 18 лет в команды мастеров от детско-юношеских тренеров должны приходить технически и физически готовые к взрослому гандболу игроки.
— Это один из ваших гендиректорских приоритетов?
— Очень хочется, чтобы это получилось.
— Что два десятка лет назад в первую очередь впечатлило российского легионера, прибывшего в немецкую гандбольную глубинку?
— Число залов в относительно небольшом городе Людвигсхафене. В течение недели каждая тренировка была у нас по новому адресу. Причем это были исключительно обычные школы.
— Что открыли для себя по части тренерских методик?
— Ой, вот с методиками я сразу угодил в курьезный расклад. Перед отъездом пришлось двенадцать дней просидеть в Москве в ожидании немецкой визы. А когда прилетел, сразу попал на вечернюю тренировку "Фризенхайма". Его тренировал тогда колоритный специалист с интересно звучащей фамилией Йоб. Самые убийственные тренировки у него по традиции приходились на понедельники и вторники. Как раз на такую я и попал.
В лесу была отмерена дистанция в 800 метров. Сначала пробежали четыре таких круга в разминочном темпе, а потом еще шесть раз с интервалами, но в полную силу. Меня эта программа после долгого простоя просто убила. Опухли и повисли ахиллы. Приходил в себя недели полторы.
— Да-а... Почему было не сказать безграмотному тренеру, что к такой тренировке вы не готовы?
— Поступить так на первом занятии? Русскому гандболисту, на которого все поглядывали с уважительным интересом?
— Вы честолюбивый спортсмен?
— Даже слишком.
— Но как к этим сочетаются десять лет, бессменно проведенные лишь во второй бундеслиге?
— Ближе к концу моей немецкой эпопеи пересекся со знаменитым балканским тренером Сеадом Хасанэфендичем. Он работал тогда в "Гуммерсбахе". Сказал, что ему по душе мой стиль и что он давно хотел видеть меня в своей команде. Я спросил, почему не позвал. И он рассказал, что из клуба звонили моему агенту, а тот заверил, что меня, мол, все устраивало в Людвигсхафене и что никуда срываться я не хотел. Потом узнал, что тот агент вел себя просто непорядочно. Кроме запроса "Гуммерсбаха", были отклонены предложения еще и от "Геппингена", "Валлау".
Но, с другой стороны, судьба сложилась так, что я играл всего в двух клубах, не метался по сторонам. Хотя и обидно: моей немецкой команде для повышения в ранге порой не хватало самой малости. А все получилось у нее уже тогда, когда я, старый, уехал...
Фото: личный архив Льва Воронина; пресс-служба ФГР, ГК "Пермские Медведи"; Иван Ротанов; vk.com/parimatch.
