Впору издавать сборник интервью, взятых у него в разные времена и по разным поводам. Рулевой польского "Виве" не иссякает в готовности потрясти откровениями о многом.
— Вы — один из самых успешных клубных тренеров мирового гандбола. Когда пришло понимание, что эта профессия — ваше призвание?
— Если честно, жизнь без гандбола не представлял вообще. Еще когда был игроком и тренировался в молодежной сборной СССР у Владимира Максимова, а в ЦСКА у Анатолия Федюкина и Юрия Кидяева, старался подмечать интересные нюансы в их работе.
Особенно сильно обогатился, когда попал в главной сборной страны в руки Спартака Мироновича. Уже тогда анализировал и размышлял, какие тренерские качества мог бы взять у каждого из наставников, а от каких отказался бы, если бы стал тренировать.
В 1995 году окончил региональные тренерские курсы. Ходил на них для себя — смотрел, впитывал, учился: как думать, как формулировать идеи и видение игры. Так начинал гораздо глубже понимать смысл того, что происходило на площадке и вокруг нее.
В последние три-четыре сезона игровой карьеры решение созрело окончательно. Поэтому в 2003 году прошел еще одни тренерские курсы, чтобы быть на сто процентов уверенным в своем желании.
Вот там окончательно понял, что это и есть мое призвание. В последние год-два, проведенные мною на площадке, уже и ребята, которые играли рядом, понимали, что я стану тренером.
— Главные тренеры ведущих клубов и сборных — это в подавляющем большинстве известные в прошлом гандболисты, как правило, классные. А есть ли шансы пробиться на самый верх у тренеров, не игравших в топовый гандбол?
— Шансы есть у любого! Самый яркий пример — Хуан Карлос Пастор. Он дорос лишь до дубля команды лиги АSOBAL и в 23-24 года играть перестал. Да и Маноло Каденес никогда не играл на высочайшем уровне. Они не были великими игроками, рано закончили, но стали элитными наставниками.
Хотя тенденция, о которой вы сказали, действительно есть. Дело в том, что многие звездные игроки стали лучше разбираться в гандболе. Наша игра развивается, появилось много возможностей учиться — на тех же курсах или самостоятельно. Методических материалов и пособий хоть отбавляй. Это нормальный процесс, так и должно быть. Гандбол — это наш вид спорта. И чем больше бывших игроков останутся в нем, тем лучше.
Помню, в 90-е годы многие ребята старше меня закончили карьеру и с тех пор на играх не появлялись, даже в качестве зрителей. Мне это не нравится. Мы все вышли из гандбола, у нас свой мир. Он не такой большой, и мы должны друг друга поддерживать. Вот я всегда ценю, когда меня конструктивно критикует специалист, который играл сам и тонко понимает мои ошибки.
— Насколько сильно изменился этот гандбольный мир со времени вашей игровой карьеры?
— Моему и более старшему поколению повезло. Тогда в Союзе на все виды спорта, исключая футбол и хоккей, выделяли примерно поровну средств. С нами работали хорошие тренеры и ученые. Благодаря их профессионализму и энтузиазму мы и получили столько замечательных мастеров.
Да что говорить, даже в Казахстане, Узбекистане и моей родной Киргизии были увлеченные люди, которые хотели работать тренерами, учили нас играть и периодически выдавали на-гора классных игроков. У нас были спецклассы, и мы уже в 12-13 лет тренировались, как профи — по два раза в день.
То, что увидел по приезде в Испанию, не шло ни в какое сравнение. Там дети тренировались тогда три-четыре раза в неделю, да и то в свое удовольствие.
А, например, в немецкой бундеслиге еще в конце 90-х случались непрофессиональные игроки. Ребята где-то работали, вечером снимали галстуки или рабочую одежду и мчались на тренировку. Какой же это профессионализм?
Сейчас все по-другому. Увеличение тренировочных объемов и переход на профессиональные рельсы привели к качественному рывку гандбола во многих странах. В свое время я это четко осознал, когда мы перестраивали работу в нашей детской школе в Сьюдад-Реале.
После перехода на постоянные тренировки ребята прогрессировали не по дням, а по часам. Советские сборные добивались успехов прежде всего за счет того, что тренировались больше всех. И пахали мы при этом, как кони. И в итоге значительно превосходили соперников физически.
Помогала и туровая календарная система в чемпионате СССР. Мы были турнирными бойцами. Для нас не были в диковинку недельные игровые серии в ежедневном режиме. Другие сборные такого графика на топ-турнирах не выдерживали.
Зато нам было сложнее проводить в еврокубках по две игры с одними и теми же соперниками с многодневными перерывами.
Но настало время, когда все изменилось. А тогда стали меняться и расклад сил, и методика работы.
— В чем же заключались изменения в методике?
— В глобальном смысле поменялось все. Сейчас нельзя убивать человека нагрузками, как это случалось во времена моей молодости. Теперь надо уметь грамотно дать работу в каждом временном отрезке. То, как мы тренировались в советскую пору, и то, как это происходит сейчас, — земля и небо.
К тренировочному процессу привлечены специалисты из других областей — от тренера по ОФП до психолога и повара. Раньше исповедовался принцип джунглей: кто выживет, у кого сильнее характер, тот остается в обойме. Теперь не так. Во главе угла закон: сберечь человека. Поэтому иной стала и методика.
Мы должны думать, когда нужно дать нагрузки, а когда снизить, где поработать над техникой и тактикой. Все стало меняться с середины 90-х благодаря нашим учителям — тренерам, которые помогли нам все это осознать, пропустить через себя и начать претворять в жизнь.
— Вы отслеживаете быт спортсменов, соблюдение ими общепринятых принципов поведения?
— Я одно время зарекся приглашать в команды игроков из стран постсоветского пространства. Из-за проблем с некоторыми любителями перегулять. Это были перспективные игроки, но, как только в рот падала капля, пиши пропало. Парни не умели себя держать. Вдобавок практически невозможно было искоренить в них привычку работать только из-под палки. Все дело в менталитете.
В зарубежной Европе сейчас никого не надо наставлять на путь истинный, заставлять работать. Здесь свободное общество. Хочешь — играешь, не хочешь — это проблемы твои, твоей семьи, твоего будущего.
Здесь иначе оценивается смысл коллективизма. Тренируешься спустя рукава — вредишь не себе, а команде. Все основано на нормальных общечеловеческих ценностях. Поэтому и нет необходимости подсматривать за поведением ребят вне зала. Все они прекрасные профессионалы. Знают, когда можно погулять, когда не опасно съесть чуть-чуть лишнего.
На протяжении всего сезона в "Виве" у всей команды отличные показатели физического состояния — вес, анализы биохимии. Белорус Артем Королек приехал к нам подготовленным. Научился этому во французском "Сен-Рафаэле". А вот его соотечественнику Владу Кулешу сразу после Минска пришлось в течение шести-семи месяцев перестраиваться на основании анализов крови.
Наши физиотерапевты и диетолог выдали ему соответствующие рекомендации, которых он придерживается. Да и сами ребята знают, как держать себя в форме. Все доступно сейчас в интернете.
Мы возим с собой повара. Сразу после игры, в раздевалке или автобусе, он кормит ребят определенными продуктами, очень важными для быстрого восстановления. У Королька, например, присущий только ему метаболизм. Поэтому и рацион у него немного особенный.
— Сыновей в гандбол определили вы?
— Никогда не заставлял их играть. С момента рождения сыновей моей главной задачей становилось их любить. И, естественно, воспитывать по-мужски. Быть им не только отцом, но и другом.
Для меня очень важно, чтобы мои парни в тяжелых жизненных ситуациях могли откровенно и без боязни поделиться со мной проблемами, спросить совета.
Однажды серьезная жизненная проблема возникла у Алекса. Я это чувствовал и спросил у него тогда, что случилось. Но он ушел от ответа. То есть совершил проступок дважды. Сначала было само действие, а затем еще и боязнь признаться. Пришлось сказать: не бойся правды, я твой отец и никогда не подниму на тебя руку. С той давней поры ничего подобного в наших отношениях не возникало.
В спорте примерно то же. Надо нести ответственность за свои поступки и решения. Ребята играли и в баскетбол, и в футбол. Даня еще и теннисом пробовал заниматься. Но в один прекрасный день они пришли ко мне и сказали, что хотят играть в гандбол.
Обоих брали на сборы для детей 13-14 лет, но тогда они не попадали даже в сорок лучших. Их этот задевало. Сначала пришел старший, затем младший. Оба сказали: хотим заниматься серьезно, помоги.
Я понял, что это осознанное желание, возникшее без нажима с отцовской стороны. Тогда мы обсудили мои требования. Главное — не ныть и неукоснительно соблюдать дисциплину.
Приступили к тренировкам. Мы занимались за час до начала общих занятий или после них — сначала с Алексом, потом с Данькой. Методично отрабатывали простые упражнения: пас, длинные передачи на край, бросок с показом в один угол и переводом в другой. Так было почти ежедневно в течение двух-трех лет.
— Сейчас оба сына играют у вас в "Виве". Без отцовского участия здесь точно не обошлось.
— Так получилось. Когда Алекс стабильно заиграл в "Вардаре", пошли предложения ему от многих известных клубов. Заинтересовался им и наш президент Бертус Серваас. На позиции правого полусреднего мы как раз хотели поменять Дениса Бунтича на игрока моложе. Кшиштофу Лиевскому нужен был напарник, без которого ему пришлось бы тяжело.
Всегда подчеркиваю: никогда не предлагал и не предложу в клуб, который тренирую, своих сыновей в качестве игроков. Заслуживают ли они приглашения, решать не мне. В случае с Алексом президент клуба договаривался с ним и его агентом напрямую.
На площадке не рассматриваю Алекса и Даниэля как сыновей. Они такие же игроки, как и все остальные.
Даня играл в молодежной команде "Барселоны", попал в сборную Испании своего возраста. В "Виве" хорошо налажен скаутинг. Мы отправляем наших тренеров на все значимые молодежные турниры. Когда они представили информацию о талантливых ребятах 96-97-го годов рождения, в списках был и Даня.
И здесь наш президент вел переговоры с сыном и его менеджером. Поначалу решили отправить его в аренду в "Целе", где он получал бы больше игрового времени, чем у нас. Но затем из-за череды травм наших основных игроков мы договорились с руководством словенского клуба вернуть Даниэля к нам до истечения оговоренного срока аренды.
— Вы пробовали совмещать работу в клубе и сборных — Венгрии и Польши. Как оцениваете этот опыт?
— Положа руку нам сердце, могу сказать: в совмещении заложен конфликт. Все хорошие тренеры, как правило, задействованы в сильных клубах. Как правило, зарплаты там гораздо выше, чем в сборных командах. К тому же, многие тренеры не хотят тренировать только сборные, ибо считают, что теряют квалификацию, не пребывая в тонусе постоянно.
Возьмем как пример тренера сборной Германии Кристиана Прокопа. Он не имеет практики в клубе, но еще молод и насладиться каждодневной тренерской работой не успел.
Для меня тренерский труд — это занятие ежедневное. Только так ты можешь совершенствоваться. Но время идет, копится опыт, и появляется желание прогрессировать уже на уровне сборных.
Только в клубе тебе платят условные десять рублей, а в сборной предлагают один. На подобное мало кто соглашается. И совсем другое дело, когда тебе разрешают совмещать.
Теперь понимаю, что совершил большую ошибку, согласившись принять сборную Венгрии, работая с клубом в Польше. Это сложный алгоритм совмещения. Впоследствии в сборной Польши он был куда более продуктивным.
И все-таки теперь считаю, что национальные команды должны возглавлять освобожденные тренеры. Они должны работать только на сборную и на федерацию в целом. И при этом им нужно определять соответствующую зарплату. В идеале такой тренер должен быть на вершине пирамиды, в основании которой находились бы региональные интернаты для детей с возраста 13-14 лет.
К примеру, в России их может быть восемь-десять, в Польше и Венгрии — четыре-пять. И тренер сборной регулярно их курировал бы, обучал местных тренеров и объяснял, кого хочет получить от них в итоге. Таково мое сугубо личное мнение, основанное на опыте.
Конечно, теоретически возможен и вариант, при котором тренер сборной из другой страны имеет на месте толкового помощника, четко выполняющего все установки. Но такое реально в футболе, а в гандболе вряд ли получится.
Короче, у меня двоякое мнение: совмещать можно, но в то же время нельзя. Нельзя — работая одновременно в разных странах. При таком варианте невозможно ухватить и оценить всю проблематику команды. Ее игроки должны быть в поле зрения каждый день.
Можно — если у тренера хорошая зарплата, если он действительно вникает в гандбольное хозяйство в конкретной стране, тренируя там клуб.
Но и здесь есть подводные камни. У любого клубного тренера, работающего совместителем, рано или поздно возникнет желание перетянуть лучших в свой клуб. А это ослабит внутренний чемпионат. Такого нельзя допускать. И быть здесь честным и кристально чистым не так просто, как многим кажется.
— Сборная Венгрии — шаг ошибочный. А сборная Польши?
— У меня была давняя мечта — поехать во главе сборной на чемпионаты мира, Европы и на Олимпиаду. С венграми я поехал на "Европу". И на то время был очень доволен проделанной работой.
Тогда, в 2015 году, сборная Венгрии не прошла на чемпионат мира. И, возглавив сборную, я кардинально пересмотрел ее кадровую политику.
Никогда не стремился к сиюминутному результату. Люблю выстраивать работу на перспективу, готовить базу и задел на много лет вперед. Но не нашел в этом понимания у политиков и руководителей венгерского гандбола. У меня было собственное мнение. Оказался непослушным, не стал делать того, чего хотели они.
В итоге мы прекрасно расстались, поблагодарив друг друга за совместную работу. Но за год с небольшим, думаю, мне удались и определенные полезные шаги. Вытащил в сборную Рихарда Бодо, Бенце Банхиди, Петера Хорняка. Поверил в парней, несмотря на их молодость. Тот же Хорняк играл во второй лиге, а я вызывал его на сборы. Сейчас все они уже стали лидерами в сборной Венгрии.
В Польше другая история. В отставку подал немец Михаэль Биглер. Мне позвонили из федерации, и я сразу согласился. Принял, по сути, готовую команду с золотой генерацией. Большинство ребят играли у меня в "Виве". Нам не надо было привыкать друг к другу, игровые модели были наиграны.
Попали в Рио, а там чуть-чуть не дотянули до бронзы, стали четвертыми. Немного не повезло, многое спутала травма нашего лидера Михала Юрецкого.
Но в том выходе в олимпийский полуфинал никакой моей заслуги нет. Я пришел в формировавшийся годами коллектив звездных игроков из старой гвардии.
После Рио подготовил новый долгосрочный проект. В нем оговаривалось, что в связи с уходом со сцены великих ветеранов выстрелить к Олимпиаде-2020 будет невозможно, подъем обновленной команды предполагался ЧМ-2023, который пройдет в Швеции и Польше.
Однако многие болельщики и функционеры такого плана не приняли, подвергли меня критике. Увидел непонимание и сам попросился в отставку, хотя отношения с руководителями польского гандбола у меня великолепные.
Ну и, добавлю, есть факторы, о которых в принципе нельзя говорить вслух, а можно обсуждать лишь в приватных беседах с близкими людьми.
— Как сейчас обстоят дела в "Виве"?
— К сожалению, в нашем виде спорта повсеместно случается быстрое привыкание к успехам — среди болельщиков, у людей, от которых зависит судьба команды.
Пережил подобное в испанском Сантандере, где создавали пирамиду с сильным клубом на вершине. А когда выиграли Лигу чемпионов, наступило пресыщение. То же самое произошло затем в Сьюдад-Реале. Такие же истории были в испанских Ируне, Памплоне, Леоне.
В "Виве" все похоже. Когда пришел в клуб, он продавал 2200-2300 абонементов на сезон. Затем мы выиграли Лигу чемпионов, прошли этой весной в "финал четырех". А количество купивших абонементы... сократилось до 1500.
Держать команду на определенном достойном уровне — это одно. Но когда она в каждом сезоне борется за "финал четырех" — совсем другое. Даже задача всегда быть в топ-8 крайне тяжело выполнима. Для этого необходимо из года в год увеличивать бюджет.
Приехал сюда в январе 2014 года, и сразу сказал: мы должны понимать, что деньги падают в цене. Надо ежегодно увеличивать бюджет на 3-4 процента. То есть за шесть лет он должен был вырасти 18-24 процента. А он у нас снизился.
При этом надо учитывать растущую стоимость игроков. Условно говоря, год назад мы купили Королька за икс евро, а через три года такой мастер будет обходиться в полтора, а то и два икса.
Приходится ломать голову, выкручиваться. Но у нас в клубе очень сильный и профессиональный президент. Благодаря в первую очередь ему финансовый кризис остался позади. Но бюджет пришлось урезать.
— И все же насчитал на вашем клубном сайте рекламу более восьмидесяти спонсоров клуба...
— Нам хочется иметь 120-130. Каждый из спонсоров чем-то помогает, но в подавляющем большинстве не финансами напрямую. Кто-то бесплатно стирает нам форму, кто-то обеспечивает водой, кто-то делает анализы крови. Это тоже деньги, но в тоже время и нет. Но мы всем, конечно, очень благодарны.
— Вы в Кельце уже шестой год. Нет намерения сменить обстановку?
— Ха, это нужно было делать в 2016 году — на волне победы в Лиге чемпионов. Но тот мой контракт действовал до конца сезона-2016/17 И, хотя были предложения сразу от нескольких именитых клубов, я принял решение остаться и продлил его до 2019-го.
Ни о чем не жалею, мне нравится работать в Кельце. Мы прошли через тяжелые времена, и не так давно подписал соглашение до 2023 года. У нас есть стратегия развития, и твердо верю, что она будет реализована. И тогда года до 2028-го Кельце точно будет одним из видных центров европейского гандбола.
— Как же вы умудрились, несмотря на все передряги, оказаться в четверке сильнейших клубов Европы в прошлом сезоне?
— Да случайно! Мы этого не планировали. Говорю искренне. Ставилась задача попасть в восьмерку. Кстати, как и в этом году. По нашему плану мы вновь должны были сыграть в "финале четырех" в следующем сезоне.
— Не так давно о стажировке у вас мне восторженно рассказывал молодой российский тренер Георгий Заикин.
— Вы же видите: я ни от кого не утаиваю секретов. Мне в радость делиться знаниями и принимать гостей. Кроме Жоры, здесь в свое время бывали и Давид Давис, и Партык Ромбел и многие другие. Приезжайте!
Фото: facebook.com/kielcehandball, личный архив Таланта Дуйшебаева.
