Борис Акбашев: "Просто так матом никого не поливаю. Человек я все-таки культурный"

24 октября 2018

В Исландии без споров признают, что феноменального прогресса тамошнего гандбола никак не случилось бы, не объявись на далеком острове в 1980 году наставник из Москвы.

Другого такого нет — с этим согласится каждый, кто знает заслуженного тренера СССР Бориса Акбашева. Он был первым чемпионом СССР по ручному мячу 11 на 11, одним из первых тренеров сборной и рулевым московского "Кунцево" — лучшего советского клуба 60-х.

А затем задолго да перестройки рванул творить игру в суровой северной стране...

Живет он там и сейчас и, кажется, вполне комфортно чувствует себя в свои 85. Рейкьявикским утром он провожает жену в бассейн, и мы начинаем беседу под говорящий по-русски телевизор.

Россия до сих пор в его душе. И тот, кто знает, но давно не видел Бориса Залмановича, пусть будет уверен: он остается все тем же. И знаменитый акбашевский русский — во всем богатстве его идиоматических выражений — при нем, никуда не делся.

Супруга Ольга, когда вернется к концу нашего интервью, улыбаясь, заметит, что ее мужа не смогли исправить даже всемогущие советские начальники. Один из них сказал, что Борис Акбашев уникален. Потому что он не использует мат как ругательство — он на нем разговаривает. И то, что в устах любого другого воспринимается как вульгарность, оказывается гармоничной составляющей кипучей натуры этого человека.

Уберешь ее, и Акбашев перестанет быть Акбашевым. И потому, упирая на эксклюзивность собеседника, мы оставляем в тексте в виде многоточий чуть больше, чем принято...

— Каждый день смотрю российское телевидение — с утра и до вечера. Родился ведь в России и люблю ее до сих пор. Часто бываю в Америке — там сын и внуки. Целыми днями сражаюсь с бывшими советскими, которые туда уехали. Родину защищаю — как ни странно, именно … от своих же. Вот поэтому больше туда не летаю — надоело ругаться со всеми. Никаких … нервов не хватит.

— В Америке, кстати, и гандбола, по сути, нет.

— Если сразу о гандболе, то начинать все равно придется издалека. Дед мой был революционером в Бухаре. Видимо, завоевал там хорошую репутацию, раз потом ему за подписью Ленина выделили комнаты в Москве. Там я и родился в 1933 году. Когда началась война, отец ушел на фронт, а нас с сестрой и братьями отправили в эвакуацию в Ташкент.

Потом вернулись в Москву, стал заниматься спортом, увлекся сначала футболом. Отец у меня был торгаш, директор магазина. Для выходца из Средней Азии иметь сына-футболиста в то время было самым большим преступлением. "Я тебе ноги переломаю", — говорил мне папа. "Ломай!" — отвечал ему я.

Ботинки тогда летели моментом, спортивной обуви не было. В детстве во дворе мы вообще играли босиком, если летом, или в валенках, если зимой. Только футбольный мяч был неизменным — чулок, набитый тряпьем.

В школу "Динамо" меня не взяли — не было бутс. А вот в "Буревестнике" было проще, там пригодился. Но с детства болел за динамовцев: Бескова, Трофимова, Соловьева. Они тогда все время рубились с ЦДКА — командой лейтенантов, где блистал Всеволод Бобров.

Я знал многих футболистов тех времен. Спартаковец Серега Сальников с детства спал в обнимку с мячом. Потому и был самым техничным футболистом советского футбола.

Бобров был другим — гений прорыва, никто не мог его удержать, что в футболе, что в хоккее. Когда он уже главным тренером пришел в хоккейный "Спартак", то в возрасте за 50 дал урок звездам советского хоккея Старшинову и братьям Майоровым. Оставил в хоккейных воротах щель и забросил туда больше шайб, чем любой из этих мастеров. Все почему? Одареннейший спортсмен, талант…

Но что интересно … никогда ни он, ни любой другой из того нашего поколения не гнались за рублем. Отдавали себя спорту целиком. А сегодня … каждый пацан прежде всего заводит речь о деньгах: какую дадите зарплату? Поэтому и нет у нас ни …

Ладно, идем дальше. В армию я попал тогда, как и все, на три года. Причем малость не повезло: слишком хорошим оказался у меня почерк. Заперли в учебную часть Кантемировской дивизии, откуда на футбольные тренировки в Москву не отпускали.

А дальше все было как в фильме "Операция "Ы". Кто на соревнования по легкой атлетике? Я! Кто гири поднимать? Я! А кто на гандбол? Не знаю, что это, но тоже я!

Стремился участвовать во всех соревнованиях, которые были в части. Вписался и в ручной мяч, который был тогда большим — 11 на 11. Понравилось. Да так, что стал в 1955-м чемпионом Вооруженных сил. А через год — и первым чемпионом СССР в составе команды Московской области.

Окончил факультет физвоспитания в областном пединституте имени Крупской. Начал тренировать баскетболистов в ДЮСШ. Женился. Жили сначала у отца в комнате на 18 квадратных метров — десять человек. Я спал на полу, жена рядом — на раскладушке.

В 1962 году ко мне заявились два Жорки — Лебедев и Ларин — и уговорили взять команду МИФИ, за которую я тоже успел поиграть. К тому времени она перешла в "Труд". К сожалению, это общество не имело зала для тренировок, денег на команду там не было тоже. Тренировались два-три раза в неделю — где придется.

Крутился, как черт. То здесь, то там договаривался. А потом зампред общества подсказал: в Кунцеве есть большой военный завод. Там строился зал 36 на 18 — по тем временам просто шикарный. Ну я туда и поехал.

— Договорились?

— Я умею с людьми разговаривать, особенно если дело касается команды. Когда хочешь сделать команду мастеров, то надо знать, на что идешь. Во-первых, нужна баня. Во-вторых, гостиница, потому что команде как-то надо жить на сборах. Зал опять же. Все это я толком организовал только к 1980 году — хорошо, что Олимпийские игры надвигались.

Сам ходил к директору завода решать вопросы. Ребята, понятно, числились в цехах. Вот типичная ситуация — звонок от председателя профкома: "Боря, приходи, здесь комиссия из Моссовета твоими ребятами интересуется".

И начинается … вся эта советская … "Ну что, никто у тебя не работает, а деньги получают? Ты сам-то коммунист?" — "Я что … себе деньги в карман кладу? Я вообще на ставке сто двадцать рублей в спорткомитете. Если вы хотите команду закрыть, так давайте … Я ж вижу, что уже готовы". — "Нет, не хотим, вы чемпионы СССР". — "Ну тогда какого … вы претесь к нам и … мозги?"

— Сто двадцать рублей — это же совсем небольшие деньги.

— Ну так вот я же … и говорю о различиях поколений. Мы не за деньги работали. Хотя у меня к тому времени было уже двое детей. Жена работала директором детского сада, и нам хватало. На "поесть".

Я не воровал, дополнительных денег не добывал, просто жил по девизу: если что-то делаешь в жизни, то должен делать это лучше всех. Должен любить профессию.

Я с "Кунцево" три раза выигрывал Союз и семь раз был в призерах. Сборную СССР тренировал и был там вторым только потому, что по нашим … правилам главный тренер должен был сидеть в спорткомитете. А как я команду брошу? Да у меня в клубе двадцать четыре детские группы были — из всех окрестных школ. Мы сами себе резерв растили.

Когда в федерации решали вопрос о заявке в чемпионат страны ЦСКА, то я голосовал против. Там у клуба за спиной ничего не было, и образовывать они ничего не собирались — потянули игроков из всех команд привычным армейским образом. Когда нет резерва — нет будущего. Так сейчас в России получается.

— Кто был вашим любимым учеником?

— Володя Белов. Игрок ... и человек отличный. Валюта эта ему всю жизнь поломала. Ну смотри: парни из сборной ехали играть за границу. Собрали деньги и отдали ему — пусть один за всех рискует. Володя тогда сглупил, конечно. Увидел, что команду начали особо досматривать, пошел в туалет и перепрятал деньги в ботинок. Не знал, что у них там везде камеры. Деньги были не его, вот он и не выбросил. И попался…

Владимир Белов

Когда меня тогда встретил, заплакал: "Залманыч, только ты меня можешь выручить". Его тогда домой вели, хотели обыск делать.

Комсомольцы … эти сразу набежали: "Вы в команде не ведете воспитательную работу. Будем ходатайствовать, чтобы с вас звание заслуженного тренера снять". — "Ходатайствуйте … Могу прямо сейчас вам удостоверение отдать. Только не … про Вову придумывать, что он антисоветчик какой-то. Каждому из вас быть бы таким, как он". Короче, выгнал их на …

Вот смотри ... Едешь за границу, ни копейки нет, заходишь в магазин, а там джинсы — какие хочешь. Натягиваешь на себя одни, вторые — и тебя у входа ловят. Ну, ты соблазнился, ты приехал из страны, где этого всего нет, глаза разбежались…

— Все равно чужого брать нельзя.

— Да это понятно. Я никогда не воровал. Всегда говорил: "старики" смотрят за молодыми, чтобы никто ничего не ... Если, не дай бог, попадетесь, я вас выручу, вот если я попадусь, то мне уже никто не поможет. Веришь, боюсь ... таможни до сих пор! Ничего не везу, не вез, но все равно боюсь — это оттуда еще осталось!

— Да уж, Советский Союз был страной довольно специфичной.

— … страной он был. Я до сих пор его люблю. Правильно один сказал: не важно, при ком ты жил, главное, должен уважать родину. И меня никто не убедит, что мы плохие, это Америка сейчас всех купила, и все … под ее музыку танцуют.

— Что про Израиль скажете? Вы ведь там тоже поработали.

— У меня жена еврейка и очень хотела там жить. Но я ей сразу сказал: "Оля, нас там схарчат".

— Это почему?

— Евреи — хорошие и умные … люди. Я в 1994 году подписал контракт в Ришон-ле-Ционе. Первый день. Прихожу, смотрю: все менеджеры на лавке, где обычно сидят игроки. "А что вы здесь делаете?" — "Ну как, мы же должны тебе помочь". — "Чего? Мне помощники не нужны!" Встали и … на трибуны. С этого момента меня и начали топтать. Но как меня затопчешь, если я там выиграл 38 игр из 39 и чемпионом стал? Но потом сам уехал.

Мои команды были чемпионами трех стран: СССР, Израиля и Исландии. И я нигде не гнался за деньгами. Мне неудобно было что-то просить. Хотя спорткомитет, когда меня в Рейкьявик отправлял, ничего и не спрашивал. Шестьдесят процентов зарплаты туда уходило.

Исландцам нужен был хороший советский специалист. Что интересно, наши сами меня предложили и сами потом мурыжили. А так хотя бы английский начал учить. А потом … "Послезавтра вы должны быть в Рейкьявике!" Я туда прилетел, и все ...

— От чего?

— Первый раз увидели человека, который не знает ни слова по-английски. Про исландский уже и не говорю. До сих пор его не выучил. Но исландцы — культурные и умные люди, каждый знает английский. Ну и я, конечно, со временем поднатаскался. Сидел днями, учил, деваться-то было некуда.

— Вы могли бы им о многом рассказать. Например, как поехали на первую в истории гандбола Олимпиаду в 1972 году. Главным тренером, кажется, был Евтушенко?

— Ну, вот … так и знал, что спросишь. Вы ж, писаки, напишете потом какую-нибудь … А я не хочу.

— Напишем только то, что скажете.

— Толя никогда не был хорошим тренером, не понимает он гандбол. Он только в Москве и мог тренировать. Там же и книжки писать, и с начальством в спорткомитете правильные отношения поддерживать. Короче, перед Мюнхеном меня поставили к стенке и сказали: или мы тебя расстреляем, или ты поедешь с Евтушенко.

Анатолий Евтушенко

— Какое место планировали?

— Я ничего не планировал, но стоять мы могли выше пятого. Тренер поумнее у чехов выиграл бы. Вася Ильин начал пороть: две минуты, пререкания с арбитром, в атаке ошибался. Не его день, меняй. Но нет, он же … маевец, свой … Да какая ... разница, кто из какой команды? Мы сборная, не думай об этом вообще! Ай ... столько всего рассказал бы, но чего уже сейчас. Вот, ей-богу, лучше бы Евтушенко самолетами в своем МАИ занимался.

— Юрий Климов рассказывал, что уровень подготовки сборной был невысок по сравнению с югославской командой Владо Штенцеля.

— Юра прав. "Юги" были техничнее. Я, кстати, всегда много внимания уделял этому компоненту. Накачать мускулы может любой дурак. У нас любили штангу тягать. Считалось: чем больше, тем лучше.

Вот на … она нужна? Гандболисту вредны короткие мышцы, для броска требуются длинные. Поэтому упражнения нужны с дисками. Каждое утро 30-40 минут, 10-15 подходов — и физическая форма держится круглый год. Штангу тоже можно иметь в виду, но небольшого веса. Мне на ... не надо стирать твои хрящи, мне нужен здоровый игрок.

Я много ездил по свету. Общался с самыми разными тренерами. И знаешь, к какому выводу пришел? Что все мы своеобразны. Учись у самого умного, а по жизни тащи свое, что сам понял о гандболе. Делай свою школу.

Борис Акбашев и Юрий Климов

Приехал к исландцам — у них все здоровые, броски ... силы. Но примитивные, прямые, никто блок не обводит. Начал с ними работать, так у меня потом восемь человек из команды 1964 года рождения в сборную попали.

На чемпионат мира 1997 года в Японию поехал вместе с их командой первый раз. Почему не главным? ... знал английский и вообще ни ... по-исландски. А как при этом всем объяснишь психологию игры? Рассказывал главному тренеру — он тоже у меня тренировался раньше. По утрам обсуждали вчерашние игры. Но так как команда очень удачно прошла групповой этап, он подумал, что все знает. И однажды не пришел — как раз перед четвертьфиналом против венгров.

А у тех классная связка — разыгрывающий и линейный. Порвать ее можно только защитой 5-1, перекрыв кислород центральному. Но наш тренер весь матч держался 6-0, и в полуфинал мы не вышли.

Мне славы не надо, мне бы результат. Это тоже психология — когда ты считаешь, что достиг каких-то высот, и не умеешь посмотреть на себя со стороны.

А я всегда говорю правду в лицо. Если игрок мудак, то именно так его и называю. И никогда никого не хвалю, потому что человек должен быть профессионалом, это его работа.

У меня здесь в "Валюре" был игрок. В одной из игр чемпионата забросил десять мячей, а следующий матч провел на лавке. До сих пор вспоминает тот случай. А почему так произошло?

Мы тот матч из-за него проиграли. Пошла игра, и потащил на себя одеяло, не мог остановиться. И хотя у соперников не было такого чудо-бомбардира, они все равно забросили больше. Так … ты мне такой прекрасный нужен?

Я вообще не должен любить игроков. Они все одинаковые. Один сегодня ... а завтра хороший. Если будешь правильно с ним работать, конечно.

У меня друзей нет до сих пор. Потому что гандбол перенесся в мою жизнь. Жена точит целыми днями: мол, тебе никто никогда не звонит. Потому что ты вроде такой … великий, а никто тебя не любит. А чего им меня любить? Они меня боятся.

 Хороший заголовок. Это на случай, если цитаты похлеще не найдем.

— Можно и так.

— Мало кто так признался бы.

— Знаешь, почему в Исландии футбол пошел в гору? Они здесь все … индивидуалисты. Приехал швед Ларс Лагербек, заставил их играть вместе, и сразу результат появился. Я в свое время сделал то же самое.

— Удивительный вы человек. Приехали в другую страну 38 лет назад, и до сих пор ни слова по-исландски. Зато разъехавшиеся по свету местные гандболисты отлично владеют наиболее употребляемым из русской лексики.

— Ну а как иначе? Помню, в чемпионате кричал на судей. Те, конечно, ни … не понимали, но, видно, догадывались. Так они что сделали? Записали мои слова и пошли в наше посольство узнавать, что они значат. Там им все и слили. На следующей игре я только рот открыл, и … сразу красная карточка.

— Ну да. Обидно же, когда тебя матом.

— Да ни … не обидно, если заслужил. Я просто так никого матом не поливаю. Все-таки культурный человек. Пусть у отца и мамы два класса образования на двоих, но детей своих воспитали в уважении к людям. Но, если заслужил, должен получить.

— Неужели никто не лез драться?

— Нет. Я же тренер. А тренер, если настоящий, то еще дипломат и наставник одновременно. В исландских клубах первые три месяца все дети разбегались. Я их строил и воспитывал, потому что дома они делают все, что захотят. А через три месяца родители на коленях стояли — только не уходи. Вот ... и вся метода.

Я здесь человек сорок для сборной воспитал за все годы. Дагур Сигурдссон из этой когорты. С пятнадцати лет его знаю. Типичный исландец — открытый, честный, пахарь. Ну и тренером хорошим стал, немцев тренировал. Сейчас вон с японцами работает.

— Чему можно у исландцев научиться?

— ... трудолюбивые, любят новое узнавать — тоже плюс. Мне здесь рассказывали, что раньше страны Исландия не было. На остров съезжались люди, которые не хотели платить налоги — из Норвегии, Швеции, Дании и так далее.

Короче, все негодяи сбегались сюда. Но у них потом почему-то получилась хорошая и честная страна. Когда я приехал, у них замков на дверях не было. Но никто ничего не воровал.

Рейкьявик

А сейчас ... поляки эти понаехали, наши тоже, понятно, в стороне не остались, литовцы. Короче, теперь здесь у всех замки.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Да дома сижу — сахар вдруг подскочил. Гуляю с женой иногда. По Рейкьявику приятно пройтись. Народу в последнее время стало больше, туристы со всего мира едут. Погода нормальная — не знаю, почему все ругают. Нет здесь сибирских морозов и сугробов тоже. Можно жить.

Это я к тому, что приезжай в гости. Я же ведь тебе и толики не рассказал того, что было на самом деле. Просто по этому скайпу общаться как-то …

"...", — добавляю я и ловлю себя на том, что ничуть не раскаиваюсь в лихом слове, проскочившем в разговоре с заслуженным тренером Советского Союза. Ведь даже с распадом этой огромной страны мы по-прежнему говорим на понятном всем языке.

И действительно хочется прилететь к Борису Акбашеву для совсем уж откровенного, без всех этих дипломатических экивоков интервью…

Лента новостей
© 2024 Быстрый центр. Все права защищены.
АСК «Виктория»