"Арабы говорили: никакой ты не русский — ты наш". Россиянин — о Тунисе, ОАЭ и Катаре

27 марта 2019

У правого полусреднего Александра Каширина крайне интересная и экзотичная карьера. Помимо Африки и Азии, в ней были еще и "Чеховские Медведи" со сборной России.

Сейчас 35-летний Каширин совмещает два непохожих гандбольных занятия в двух совсем не близких городах — работает администратором в тольяттинской "Ладе" и играет за "Таганрог"-ЮФУ в высшей лиге.

— В прошлом году вы вернулись в Россию после семи лет в Катаре. Играть и жить там стало хуже, чем раньше?

— Причина не в этом. Естественно, после чемпионата мира в 2015 году многое изменилось. Гандбол потерял прежнюю популярность. 15-й и 16-й годы еще получились интересными. А потом из сборной ушли некоторые игроки, начали снижаться зарплаты, хотя они все равно оставались на довольно хорошем уровне. Прежде всего мне захотелось вернуться домой после четырнадцати лет за границей. Плюс предложили работу в "Ладе". Это случилось, когда я отдыхал в Тольятти в отпуске. У меня был контракт в Катаре, предлагали вернуться, но я решил остаться. Почему нет? Это интересно. Хорошая команда, хороший коллектив... Некоторые сотрудники остались еще с тем времен, когда я играл за мужскую команду в Тольятти. Работа очень нравится.

— Не так давно вы вдруг возобновили карьеру в "Технологе"-ЮФУ, сказав: попросили помочь близкие друзья. Это кто?

— Есть ребята. Плюс меня пригласил на встречу директор "Лады" Расул Вагидович Батталов, который знаком с президентом клуба из Таганрога. Потом позвонил Василий Филиппов. Они меня порекомендовали. Тренер "Технолога" Виталий Крохин говорил, что в клубе большая текучка. И там приглашали на просмотр свободных игроков. Мне это стало интересно. Соскучился по игре. Завершил карьеру в июне, восемь месяцев провел без выступлений. Но бывших спортсменов не бывает. С удовольствием принял предложение. Считаю, после такого простоя у меня получилось. Уровень гандбола в России довольно высок. Все команды бьются не на жизнь, а на смерть. Перспектива выхода в Суперлигу привлекает ребят.

У руководства "Лады" было условие: мол, мы можем отпускать тебя на игры, но без ущерба для клуба. Если у меня не будет возможности поехать, останусь в Тольятти. Это мое основное рабочее место. В общем, мне пошли навстречу.

— В Тунис в 2005-м вам помог уехать Алексей Гумянов. В Тольятти тогда все было совсем плохо?

— Да. Сначала команда играла в Суперлиге. Потом было принято решение сократить финансирование. Перешли в высшую лигу. Алексей Николаевич к тому времени уже перебрался в женскую "Ладу". И как-то на тренировку пришел знакомый наших руководителей, который, в свою очередь знал одного менеджера в Тунисе, и предложил попробовать там. Естественно, никто не поверил. Мы были еще совсем молодые. Он: нет, все серьезно, кто успеет сделать загранпаспорт — тот поедет.

В итоге на просмотр отправились четыре человека. Предварительно клуб выслал в Тунис видеокассеты с нашей игрой. Буквально через пару дней одна из топ-команд чемпионата предложила мне контракт. Еще двое наших парней тоже подписались, а один улетел, потому что повредил плечо. Поехали на свой страх и риск, но повезло остаться. Провел в Тунисе четыре года.

— В тамошнем гандболе тогда были золотые времена: сборная только-только стала четвертой на "мире".

— Да-да-да. Это время подъема. Гандбол был очень популярен. Наравне с футболом. Буквально через полгода у нас появились узнаваемость, известность. Идешь по улице — люди с тобой фотографируются. Игрой были больны все. На матче первой и второй команд присутствовали порядка трех-четырех тысяч человек. На протяжении всей игры болельщики били в барабаны, жгли файеры, пели песни... После России с ее низкой посещаемостью было аж до мурашек непривычно. Эмоции непередаваемые. Практически на каждой домашней игре зал был заполнен.

В России тогда гандбол показывали мало. А тунисские игроки были настолько информированы... Знали, кто где играет. Разница огромнейшая. Это поразило. В Тунисе мы дважды выиграли чемпионат и Кубок страны, победили в африканском Кубке кубков.

— В "Этуаль дю Сахеле" вашим тренером одно время был Николай Степанец?

— Да. Кстати, с этим тренером связаны отличные воспоминания. Вся команда очень любила и уважала его. Благодаря ему мы вышли на совсем другой уровень. Очень рад, что в моей жизни был такой тренер. Мы хорошо шли в чемпионате, но под конец сезона случилась череда травм. Проиграли несколько важных матчей, и руководство решило пригласить тогдашнего тренера сборной. Хотя мы просили начальство вернуть Николая. Позже Степанец приезжал смотреть матч Кубка Туниса уже как болельщик. Ребята играли для него, были на эмоциональном подъеме. В итоге мы выиграли Кубок и посвятили его нашему тренеру.

— В Тунисе болельщики любят бросать на площадку посторонние предметы. В вас когда-нибудь попадали?

— Часто. Перед играми был хороший контроль со стороны полиции. Но болельщики все равно проносили. И бросали в нас монетки, ключи... Один раз в меня прилетел даже сотовый телефон. Он был не очень дорогим — обычным пластмассовым.

А однажды играли на выезде. В концовке очень напряженного матча судьи, возможно, дали свисток в нашу сторону, и мы победили с разницей в мяч-два. Болельщики стали просто прыгать на площадку. Полиция увела нашу команду в раздевалку. Потом посадила в клубный автобус. Но нас стали просто забрасывать камнями. Побили все стекла. А еще погода такая — дождь, слякоть. До нашего города — больше ста километров. И мы ехали с разбитыми стеклами, все продрогли. Таков арабский темперамент.

— Еще в Тунисе вы застали революцию.

— Это был интересный период. Я тогда выступал в Эмиратах. И порвал крестообразные связки. Местом моей реабилитации был выбран Тунис. Сделали операцию, все прошло отлично. Но в день моей выписки из госпиталя в Тунисе началась революция. Там свергли президента, тот бежал из страны. На улице творились полный хаос и бардак.

Город, в котором я жил, находился далеко от столицы, эпицентра всего. Но у нас тоже было очень неспокойно. На улицах по ночам стреляли, мародеры грабили магазины, жгли торговые центры. Был введен комендантский час. Мне звонили из нашего посольства, предлагали эвакуироваться. Но я не мог. После операции мне была нужна медицинская помощь, да и оставлять вещи там не хотелось. Порой и правда было страшно. Люди грабили квартиры своих же соседей.

— Вам когда-нибудь угрожала серьезная опасность?

— Ехали со знакомым по автобану в столицу. Поперек дороги — маленькие мосты. С этих мостиков люди любили бросать в машину разные предметы. Авто останавливается, люди выходят посмотреть — и в это время на них нападают, грабят.

И вот лобовое стекло нашей машины разбивает огромный камень. Нас вынуждали остановиться. Но мы этого не сделали. Проехали большую дистанцию, и только потом встали. Было не очень опасно, потому что все контролировала армия, блокпосты стояли по всему городу. Но было страшно, ведь полиция подчинялась президенту и с его уходом разбежалась.

— В Тунисе случайно не приженились?

— Да, я был женат на местной девушке. Есть такой факт в моей жизни. Свадьба состоялась в Тунисе. Она переехала со мной в Москву, когда я выступал в "Чеховских Медведях". Потом мы перебрались в Эмираты. Но что-то разладилось, не сошлись характерами. Так бывает. Это жизнь. У нее семья — смесь национальностей. Я был в ней даже не первым русским.

— В сборную России вы попали из Туниса. Сейчас подобное представить трудно.

— Как все получилось? В Тольятти когда-то приезжал Николай Чигарев, на то время помощник Владимира Салмановича. Смотрел молодых игроков на перспективу. И когда в сборную решили привлечь новых игроков, вспомнили про меня. Мол, был такой игрок — левша, два метра ростом. Для меня это стало неожиданностью. Потренироваться со звездами российского гандбола для меня было чем-то невероятным. Был очень счастлив.

Сборы перед Олимпиадой прошел от начала и до конца. За две или три недели до вылета порвал мышцу на бедре. А к тому же, возможно, был недостаточно готов или недостаточно сыгран с командой. Олимпиада — это высший турнир, о котором мечтает любой спортсмен. Для выступлений на Играх, наверное, мне не хватало опыта. Чтобы попасть на них, нужно было прыгнуть выше головы.

— Про этап карьеры в "Чеховских Медведях" вы говорили: "В европейских или арабских странах спортсмен на первом месте. В России все наоборот". В чем это проявлялось?

— Сейчас, естественно, все меняется в лучшую сторону. Но приведу пример. В Катаре два-три года назад был случай. К нам пришел тренер. Сначала был доволен ребятами, все нормально. Но при нем стал хуже тренировочный процесс — начались рутина, монотонность. У команды были упадок, застой. Это сказалось на результатах. И мы заметили, что тренер всегда пытается обвинить во всех неудачах игроков. Приходил к президенту и валил на нас. Потом у него начались конфликты с гандболистами.

На одном из собраний с ребятами приняли решение, что нас этот тренер не устраивает, не дает ничего нового, наш уровень падает. Пошли к президенту. Он выслушал. И сказал: если я принимаю решение его уволить, вы должны доказать, что дело было в тренере. И буквально на следующее утро нам сообщают, что тот ушел со своего поста.

Думаю, что в России, в ближнем зарубежье такая ситуация в принципе невозможна. Не будем переходить на личности, но мы знаем, что некоторые тренеры могут занимать должность по десять-пятнадцать лет. И никогда никто их не уберет. Придет ли команда к президенту, будет ли критика. Это мое мнение.

— Но в России ведь тоже есть случаи, когда тренеров сплавляют. Не в гандболе, так в футболе.

— Футбол — это совсем другое. Там возможно все. А в гандболе я не знаю примеров, когда команда убирала тренера. Мне кажется, в нашем виде еще есть какая-то диктатура. Когда тренеры или начальство считают себя важнее гандболистов. По моему убеждению, команда без основных игроков не сможет показать хороший результат. Тренера можно найти, а игроков — нет. В моем понимании гандболисты должны быть на первом месте. И в работе администратором стараюсь этого придерживаться.

С футболистом Раулем

— В Эмиратах вы отыграли сезон за "Аль-Айн". Там вам не очень понравилось?

— Уровень гандбола в ОАЭ слабый, если честно. Зарплаты — отличные. Даже для Европы. Мне было интересно посмотреть саму страну. Если там строили торговый центр, он должен был быть лучшим в мире. Аквапарк — самым большим. Небоскреб — самым высоким. Клуб попался хороший. Но приехав туда, я удивился. Всю "предсезонку" тренировались шесть-семь человек. Местные ребята на занятия не ходили, потому что для них гандбол больше как хобби. Все обеспеченные.

В заявке могли быть два иностранца, на площадке — один. Мы с парнем из Македонии играли по тайму. Шейхи всегда хотят, чтобы гандболист забрасывал по десять мячей. Но так как ты один профессионал на площадке, а уровень остальных очень низкий, 60 минут с тобой играют персонально. О десяти мячах речи не шло. К тому же на то время иностранцам было запрещено исполнять семиметровые. Чтобы побеждать и много забрасывать, ты должен был быть просто суперменом. Может, из-за этого я и получил травму.

— В Катаре вам платили на уровне ведущих клубов мира?

— Да. Учитывая зарплату, премиальные. За каждую игру нам выплачивали 300-400 долларов премиальных. Если команда слабее — поменьше. Это просто за матчи. Условия отличнейшие. Клуб предоставлял машину, оплачивал проживание, питание...

— Вы играли за сборную вооруженных сил Катара. А в национальную команду могли попасть?

— В Катаре повредил крестообразную связку уже на другом колене. Дело было как раз перед чемпионатом мира-2015. Когда проходили отборы в сборную, мне предлагали поехать. Чтобы получить гражданство с прицелом на национальную команду, меня даже звали в сборную по пляжному гандболу. Но колено после такой травмы требует бережного ухода. Играть на песке, если честно, испугался. Больше особых разговоров не возникало. Играть за Катар никогда не горел желанием.

А выступления за сборную вооруженных сил на турнире в Южной Корее... Спонсором нашего клуба были вооруженные силы Катара. И когда проходила профильная Олимпиада, всю нашу команду отправили туда, так как мы числились военнослужащими. Так получилось, что я выступал вроде бы за сборную, но ездили мы туда клубом. Сыграли неплохо. Только в финале проиграли сборной Египта. Хотя там была именно сборная — команда, которая выступает на чемпионате мира.

— У вас есть катарский паспорт?

— Вообще по законодательству получить его гражданину другой страны очень сложно, практически нереально. Людям дают его только за какие-то заслуги. Когда сборная в 2015 году заняла второе место, эмир Катара выпустил постановление: все игроки могут получить катарский паспорт при условии, что они откажутся от первого. Человек семь-восемь, в основном из арабских стран, воспользовались такой возможностью.

— Как они тогда играли за сборную, если у них не было паспортов?

— Были. Тебе выдают паспорт, когда ты вылетаешь из страны. Когда возвращаешься, на таможне его забирают. На руки он не дается. У меня такой документ тоже был. Те, кто захотели получить паспорта на постоянной основе, стали полноправными гражданами Катара. И могли пользоваться теми же льготами, что и местные жители.

— Почему спустя время в Катаре вы поменяли клуб — перешли из "Аль-Кияды" в "Аль-Райян"?

— После чемпионата мира, как уже говорил, интерес пошел на спад. Вооруженные силы решили прекратить финансирование "Аль-Кияды". Хотя, насколько знаю, это случилось из-за того, что нашли какие-то денежные махинации. Бюджет был разворован. Распилы, откаты...

Денег ведь было очень много. Люди приходили и говорили: необходимо вот столько. Им подписывали смету, все выдавали. А куда эти деньги шли, уже никто не смотрел. И вооруженные силы перестали спонсировать спорт. Буквально в тот же день, когда стало известно о расформировании, получил звонок от президента "Аль-Райяна". За семь лет в Катаре я собрал весь комплект медалей Кубка Азии, выиграл Кубок Персидского залива, чемпионат и Кубок Катара, Кубок лиги.

— Самое удивительное, что видели в катарском гандболе?

— Видел арбитра, который судил в бейсболке. Это было странно и смешно. Оказалось, перед игрой он решил подстричься. И, видно, сделал это в очень плохой парикмахерской.

Еще, естественно, удивляло, что перед решающими играми клубы платили рабочим, чтобы те пришли на гандбол и поддержали команду. Каждому выдавали футболку, давали 10-15 долларов. И люди сидели, хлопали, пели песни.

— Как спасались от катарской жары?

— Уезжал летом в отпуск. Сезон всегда старались закончить до Рамадана. Месяц Рамадана и еще месяц-полтора — отпуск. 50-55 градусов жары — это очень тяжело. Находиться там практически невозможно. Везде кондиционеры — и от этого постоянный насморк.

В торговых центрах любят ставить низкую температуру. Заходишь — холодно, выходишь — 55 градусов. К тому же жара начинается уже в марте и заканчивается в октябре. В это время на всех тренировках в зале присутствовала бригада скорой помощи. Так постановило правительство. За семь лет к этой жаре так и не привык.

— В Катаре у вас была большая русскоязычная компания?

— Да. Большая, великолепная русскоговорящая община. Представители всех братских стран: России, Украины, Беларуси, Узбекистана, Казахстана... Все дружили. Постоянно организовывались какие-то спектакли, выставки, посиделки. Друзья ходили на мои игры.

Не было ощущения, что живешь за границей. Женщины даже готовили русскую еду на заказ. То есть ты мог найти группу в фейсбуке, в которой предлагались пирожки, пельмени, супы... Когда вокруг тебя дорогие люди и все хорошо устроено, это сокращает дистанцию до дома, до семьи.

— Говорят, у вашей компании есть история, связанная с числом 914.

— Я даже знаю, кто вас на нее навел. В праздники обычно собирались ребятами в больших номерах в гостинице. В Катаре ночные клубы и рестораны работают только до двух ночи. Какое празднование Нового года до двух? Накрывали русский стол. Могли включить первый канал.

Так вот однажды собрались большой компанией в гостиничном номере праздновать Новый год. Веселились всю ночь. Пришли друзья друзей — очень много народа. Когда на утро открыли глаза, поняли, что номер просто разрушен. Селедка под шубой была на коврах, на шторах... В лучших традициях американских фильмов про вечеринки.

Когда обслуживающий персонал пришел принимать номер, он был в шоке. Такого еще не видел. Вечеринка удалась. Как все произошло, никто, естественно, не видел и не помнит. Долго нам пытались выставить большую сумму за чистку номера — в районе семи-восьми тысяч долларов. Но мы сбили буквально долларов до 400.

При чем здесь 914? Это было в 914-м номере. Много людей прослышали про эту историю. Стали ходить различные шутки. Вроде такой: если у вас вечеринка, не как в 914-м, то мы не пойдем. Или: после такого цена за этот номер должна вырасти в несколько раз. Русские умеют отдыхать даже в далеком Катаре.

— У большинства людей Катар ассоциируется с запретом на алкоголь, строгостью во всем. Вы жили, можно сказать, в другом Катаре?

— Это просто ассоциации. Вот как иностранцы считают, что мы в России постоянно пьем водку, а по улице ходят медведи с балалайками. Почему-то и про Катар думают, что там жестко. Поверьте, в стране есть все. И алкоголь, и ночные клубы, и бары, и рестораны... Кому что нужно. Цены, правда, на это очень высокие. Поэтому не все могут себе позволить.

А законы... Они действительно строгие. Но если ты их соблюдаешь, к тебе никогда не будет никаких претензий. К тому же я был военнослужащим. Для нас предназначалась военная полиция. Особых проблем не возникало.

Катар — религиозная страна. Не приветствуются короткие платья и юбки у девушек, шорты выше колена у парней. Пятница — семейный день. Одиноких мужчин могли просто не пустить в торговый центр. Первое время был консерватизм. Но с каждым годом все менялось, становилось проще. Катар строит гостиницы, пытается привлечь туристов — потихоньку уходит от всего этого, превращается в более светское государство. Сейчас Катар — обычная страна, которая близка к европейским, к нашей.

— С отъездом Валеро Риверы гандбол в Катаре развалится?

— Думаю, таких высот, как при нем, сборная уже не достигнет. Будут победы на Азиатских играх, но на топ-уровень катарцы уже вряд ли выйдут. В последние годы зарплаты упали, ухудшилось отношение. Мне кажется, без него Катар уже не будет такой известной гандбольной страной, как раньше. Хотелось бы ошибаться. Потому что мне Катар близок. И хочется, чтобы наш любимый вид развивался везде.

— Василий Филиппов как-то рассказывал, что вы хорошо говорите по-арабски.

— Ну да. Все-таки четырнадцать лет жизни прошли в арабских странах. Лучше владею тунисским диалектом. Изучал язык по книгам. Были даже такие случаи, что ребята из Туниса смотрели на меня и какое-то время не могли понять, откуда я. Спрашивали: ты тунисец? Из России? Не может быть! Ты разговариваешь, как тунисец. Даже акцент и интонация такие же.

Возникали смешные случаи, когда меня пытались обмануть, не представляя, что я знаю арабский. Это было очень весело.

— Примеры?

— Ко мне в Тунис приехала сестра. Пошли на рынок, и ей очень понравилось одно платье. Спрашиваем у торговца на английском: сколько стоит? Он поворачивается к партнеру и уточняет на арабском. Тот говорит: шестьдесят динаров. Он поворачивается к нам и отвечает: сто. Глядя на него, спрашиваю на арабском: зачем ты меня обманываешь? Видеть реакцию людей в этот момент — бесценно.

Знание языка не раз выручало. Арабы очень любят, когда говорят на их языке. Это признак, что человек уважает их культуру. Помню, даже Вася в каком-то интервью сказал: Каширина там считали за своего. Так и было. Случалось, говорили: никакой ты не русский — ты наш.

— А внутри вас изменения происходили? Превратились в гражданина мира?

— Конечно, русскую душу у нас никто никогда не заберет. Как и наши смекалку, чувство юмора. Но да — вокруг меня было много представителей разных национальностей, традиций, и я все это впитывал. Становился человеком мира. Иногда думал по-другому. Не знаю, как это объяснить.

— Россия сильно изменилась за те четырнадцать лет, что вас не было в стране?

— Как сказать. В общем — наверное, ничего не изменилось. Просто все повзрослели, у друзей появились семьи. Интересный вопрос. В стране такие же проблемы, что были и будут, и такие же удачи, победы. Это приходит и уходит. Как вернулся, сначала все было непривычно. Но сейчас такое ощущение, как будто и не было этих четырнадцати лет за границей. Или просто кажется, что нахожусь на том месте, где и нужно.

Фото: из личного архива Александра Каширина.

Лента новостей
© 2024 Быстрый центр. Все права защищены.
АСК «Виктория»