Он был одним из ярчайших игроков своего поколения. А сейчас тренер, который развивает амбициозный проект ЦСКА и имеет за плечами опыт работы в Германии и сборной России.
— Две с половиной недели назад вас поздравляли — в том числе и "Быстрый центр" — с рождением дочери. Мама и крошка здоровы?
— Сейчас все хорошо. Но беременность, особенно на начальном сроке, проходила очень тяжело. Собственно, здоровье жены — главная причина расставания летом со СКИФом и вообще прекращения работы на пару месяцев.
О тренерстве в Москве на то время речи и близко не шло. Мне необходимо было постоянно находиться рядом с супругой в столице. Руководство краснодарского клуба оказалось не готово войти в положение, вслушаться в аргументы. На мой взгляд, варианты продолжения сотрудничества имелись: например, можно было потерпеть некоторое время в режиме удаленной работы, причем гандболисты были не против.
— Вы назвали дочь редким именем Есения. Чья идея?
— Супруги Ирины. У нее было несколько вариантов: еще Мария, Амелия… Но заранее сошлись на Есении. Никаких ассоциаций нет, просто имя красивое. Мы с Ириной вместе с 2016 года, и рождение дочери для нас — очень долгожданное событие.
— Правда, что ваша дочь от первого брака играет в гандбол?
— Было дело. Но уже примерно год гандболом Анастасия не занимается. Наступил день, когда нужно было выбирать — идти в профессиональный спорт или всерьез заняться учебой.
В гандболе у нее неплохо получалось, вызывали даже в сборную Германии младшего возраста. Но, чтобы продолжать в спорте на серьезном уровне, необходимо было переезжать в другой город. Насте 17 лет, она сделала выбор в пользу учебы, но пока окончательно не определилась с направлением. На одной чаше весов история с философией, на другой — хирургия и ортопедия.
— Судя по всему, вы поддерживаете отношения с бывшей супругой, общаетесь с дочерью.
— Ценю, что у нас остались нормальные отношения. К тому же в хорошем контакте с Анастасией нынешняя супруга — и это меня тоже радует. Всегда, в любой ситуации готов прийти на помощь бывшей семье.
— Понятно, что сейчас у вас много домашних хлопот. А что успеваете на тренерской стезе?
— Клуб купил очень дельную программу, которой пользуются в разных игровых видах. Ее разработали лет десять назад в Исландии и давно с успехом применяют, например, клубы бундеслиги. Главная начинка — видеоанализ игр и сопутствующее составление тренировочных планов. Вникаю во все возможности программы и понимаю, что она станет отличным подспорьем в тренерской работе.
— Вы упомянули, что при отъезде из Краснодара о московском клубе не было и речи. Когда и как возник этот вариант?
— Подробностей не вспомню. Но когда позвонили из клубного офиса, здоровье жены уже стабилизировалось, и я был готов рассматривать варианты продолжения карьеры.
До этого полтора-два месяца провел, по сути, в больнице рядом с Ириной, думать о гандболе не было возможности. Был готов к тому, что предложения последуют. И долго над московским вариантом не раздумывал, потому что очень хотел работать.
— Нынешняя команда и та, в которую вы приходили, сильно различаются?
— Изменилось действительно многое. Сегодняшний состав — это еще не полностью сложившийся коллектив. Мы должны стать единым целым после того, как пройдем многое и в тренировках, и в играх. Этот процесс приостановлен с введением карантинных мер.
— ЦСКА и сейчас продолжает меняться. Официально объявлено об уходе Иналя Афлитулина, Олега Скопинцева, Льва Целищева. Это была инициатива самих игроков?
— Это позиция клуба, именно он настоял на расставании с ребятами. Понимаем, как мы хотим развиваться дальше. Учитывали и спортивную, и финансовую составляющие.
— Когда Альфред Гисласон появился в качестве зрителя на матче вашей команды, поверили, что он станет тренером сборной России?
— Скажу больше: на 99 процентов был уверен, что Альфред возглавит нашу сборную. Мы давно и очень хорошо общаемся. Знаю ситуацию в его семье, именно она повлияла на его окончательное решение. Проблемы со здоровьем у супруги не позволили Гисласону связать себя с Россией.
Исландец всегда любил работать с российскими гандболистами. Он провел продуктивные переговоры с президентом ФГР Сергеем Шишкаревым, представил свое видение работы и взял паузу на принятие решения. Однако вынужден был отказаться. Подоспели немцы со своим предложением. Со всех точек зрения работа в Германии для него сейчас комфортнее.
— Обращение к кандидатуре Велимира Петковича в такой ситуации логично?
— Мое убеждение: сейчас сборной необходим именно иностранный специалист. Нужно менять очень многое в подходах, философии, психологии, тренировочном процессе. Новизна от привлечения европейского тренера должна дать импульс в развитии и понимание, что такое современный гандбол.
— Вы готовы к роли ассистента Петковича?
— Никаких документов еще не подписывал, всем пока не до этого. Разговоры были и с Петковичем, и со Львом Ворониным, гендиректором федерации. Петкович — Тренер с большой буквы. Он сменил немного клубов в бундеслиге и везде оставил заметные следы.
Рад, что он выбрал меня в помощники. Конечно, готов и стремлюсь работать. Не хочу, чтобы это назначение стало поводом для зависти или ревности кого-то из коллег. Нам сейчас не за личные амбиции надо хвататься, а объединиться для общей работы на благо российского гандбола. И это не голословный пафос. Мы очень серьезно отстали.
— Семь с половиной лет назад вы впервые вернулись из Германии к реалиям российского гандбола и подали заявку на роль рулевого сборной. Тот конкурс, в котором фигурировали десять имен, вы выиграли. Для вас это было неожиданно?
— С одной стороны, это был вызов, с другой — огромная честь. Имел большое желание поменять подходы к работе со сборной, раскрыть новые возможности игроков. И, конечно же, стремился к достижению результатов.
На конкурсе требовалась презентация тренерских идей, расстановка акцентов и приоритетов. Тогда я настаивал на привлечении к семинарам иностранных специалистов, и не потому, что наши плохи. Видел задачей расширение горизонтов знаний и был уверен, что новизна, другое понимание гандбола должны сработать во благо.
— Как получилось, что тогда, в 2012-м, вашим ассистентом стал Александр Рыманов? Ведь он тоже участвовал в конкурсе как соискатель позиции главного тренера.
— Вопрос о помощнике решался долго и непросто. Александр Анатольевич тоже стремился возглавить сборную, имел опыт работы с командами уровня бундеслиги, и пришла идея объединиться именно в тандем — без особых разделений на главного тренера и помощника.
— С тех пор как вы вместе покинули сборную после чемпионата мира-2015, об Александре Рыманове как тренере ничего не слышно.
— Он живет в Германии, но часто приезжает в Россию, постоянно приходит на гандбол. Насколько знаю, у него уже три внука, и он занимается большей частью делами семейными. Про его тренерскую деятельность ничего не скажу. Он сам не рассказывает, я вопросов на эту тему не задаю.
— Два с половиной года во главе сборной — по нынешним временам срок немалый. Что прежде всего вспоминается из тех тренерских лет?
— Понятно, что в итоге вышло далеко не все. Но в работе я от многого получал ни с чем не сравнимое удовольствие. И мы вместе доказали, что способны играть в другой гандбол в сравнении с тем, что практиковался до этого. Добавили разнообразия в командную и индивидуальную игру, стали явно динамичнее.
— Есть объяснение тому, что результаты сборной при Кулешове и Рыманове шли по нисходящей?
— Не стал бы описывать выступления сборной именно так. После седьмого места на чемпионате мира-2013 мы финишировали девятыми на "Европе" год спустя. Чемпионат континента играть сложнее, чем мировое первенство, уровни команд предельно близки и очень высоки.
При этом мы каждый год развивались и становились увереннее. Не хочу пенять на обстоятельства, но на чемпионате мира в Катаре-2015 на нас свалилась уйма проблем. Людям, которые в гандболе немного разбираются, и говорить ничего не надо.
Основной защитник Евдокимов перед турниром мучился с пневмонией два месяца. Игропуло свалил аппендицит. Атьман приехал без игровой практики. В итоге многие к дистанции чемпионата мира оказались не готовы физически. Плюс, несомненно, были мои тренерские ошибки.
Олег Кулешов: "Сейчас в тайм-аутах подберу другие слова"
— Неожиданный разворот в разговоре: в детстве за какую команду болели?
— А вот не было такого, сколько себя помню. Мне просто всегда нравилось смотреть спорт. Боление, тем более фанатичное — это не про меня.
— Что нужно было сделать, чтобы в Омске попасть в гандбол?
— В детские годы попробовал и футбол, и плавание, и хоккей. Но мой отец — гандбольный тренер, и мимо зала было не пройти. Часто он брал меня с собой на работу, и я проводил с мячом очень много времени. По большому счету, мой выбор был предопределен отцом.
Что касается профессиональных занятий гандболом, то определяться надо было ближе к окончанию школы. Наш возраст омской СДЮСШОР — ребята 1974 года рождения — неплохо котировался на всероссийских соревнованиях, мы достойно боролись с Краснодаром, Волгоградом, Астраханью.
Несколько ребят в совсем юном возрасте подпускали к матчам первой лиги, и это было большой школой. Начальный выездной опыт получил в дубле челябинского "Полета". Еще в девятом классе школы.
Ну а уже после ее окончания мы втроем — Ваня Мартыненко (будущий чемпион мира среди молодежи), Дима Пресняков и я — поехали в "Каустик" и параллельно поступили в Волгоградскую академию физкультуры и спорта. Кстати, этот же вуз оканчивала и моя нынешняя жена. Вот только познакомились мы много-много лет спустя.
— Судя по всему, знакомство было не из разряда случайных.
— Нас познакомила в Москве чета Левшиных. Мы дружим с Игорем с ранних волгоградских времен, и наши жены тоже давно знакомы.
— Что в начале девяностых представлял собой "Каустик"?
— У Леонида Алексеевича Коросташевича в то время был богатый выбор ярких гандболистов. Мало кто из ветеранов успел уехать за границу, так еще из разных городов в Волгограде собрали толковую молодежь.
Помню свое первое волгоградское лето. Во-первых, были очень серьезные нагрузки на трехразовых тренировках. А во-вторых, поражало, что на занятиях бывали тридцать, а то и больше человек.
И в таких условиях Леонид Алексеевич не боялся доверять молодежи. Меня, 17-летнего, на первом туре в Астрахани всего трясло, но потом попривык, стало значительно легче. У нас подобралась хорошая когорта ровесников: Погорелов, Левшин, Гайно, Бочарников, Мартыненко.
Коросташевич не замыкался на тактике, давал свободу для импровизации. Мы многое обсуждали, готовили интересные связки и комбинации. При этом Леонид Алексеевич не щадил нас в плане объемов работы и дисциплинарных требований.
Все это вкупе давало результат. В первом чемпионате России "Каустик" финишировал шестым, потом дорос до серебряных медалей, а в конце 90-х превратился в доминирующую силу, выиграл турнир четыре раза подряд.
— Параллельно с успехами в "Каустике" вы утвердились и в составе сборной, где Коросташевич был помощником Владимира Максимова.
— Нельзя сравнивать клубные коллизии с делами сборной. Это была настоящая мечта: побороться за место в олимпийском составе Атланты-1996 и добиться этого места. Мне было всего 22, и каждый игрок той сборной России являлся для меня настоящим божеством.
Тогда, в начале 1996 года, мы выиграли чемпионат Европы, и впереди ждала жесточайшая подготовка к Олимпийским играм. Краснодар, лето, жара, трехразовые тренировки у Максимова и Коросташевича…
Знаменитый стадион "Динамо" на улице Красной и отдельная дорожка, посыпанная опилками, на которой мы совершили бессчетное количество прыжков. Все мысли были сконцентрированы на олимпийской цели, и никто особо не замечал, что везде — хоть в зале, хоть на стадионе, хоть в гостиничном номере — не укрыться от духоты.
После всего, пройденного на пути к Атланте и непосредственно на Олимпиаде, чемпионат России, могу признаться, по эмоциям отошел на второй план. Физически был готов отлично, но морально пришлось очень тяжело.
— Как возник вариант переезда в немецкий "Магдебург", в одну из самых звездных команд Европы того времени?
— Все просто. В чемпионате России действовал возрастной ценз, согласно которому игрок не мог уехать за границу раньше 25 лет. И я, честно скажу, с нетерпением ждал 25-го дня рождения, чтобы попробовать себя в совершенно новых условиях.
Были предложения о переходах и в 21-22 года, но тогда я столкнулся бы с полугодовой дисквалификацией. Звал в побег словенский "Целе". А "Магдебург" вышел на меня после добротных выступлений и "Каустика" в еврокубках, и сборной на различных турнирах.
С трансфером помогал Вольфганг Гютшов. Он был вице-президентом Союза гандболистов, устраивал дела многих игроков сборной, к тому же имел тесный контакт с руководством "Магдебурга". Гютшов трудоустроил в команду, куда как раз пригласили тренером Альфреда Гисласона и когорту мировых звезд: французов Кристиана Годена и Герика Кервадека, исландца Олафура Стефанссона. Также клиентами Гютшова были россиянин Слава Атавин и француз Жоэль Абати, пришедшие в "Магдебург" раньше.
— Однако в европейские планы вклинилась автомобильная авария, в которую вы угодили незадолго до переезда.
— Была зима, скользкая дорога. Не справился с управлением, и машину занесло…
На руках у меня уже был контракт с "Магдебургом". И, помню, Коросташевич очень расстроился, что соглашение может сорваться. В волгоградской больнице меня заковали в гипс, а выписали через пару недель, когда миновала опасность повреждения жизненно важных артерий и вен.
Прилетели родители и забрали меня к себе в Омск. Но дома побыть не удалось: уже на второй день Гютшов затребовал приехать в Германию. "Магдебург" хотел провести свое обследование и оказался прав. Выявили непростой перелом в голеностопе, и понадобилась многоступенчатая операция, которая продлилась восемь часов: ставили пластину, сшивали связки и делали много всего другого.
После этого амплитуда движений в голеностопе не восстановилась, и год я отбегал на такой ноге. Как следствие, в конце сезона — перед летом 2000 года — из-за неправильных движений ноги полетело колено.
До той травмы у меня еще оставались иллюзии успеть с восстановлением к Олимпиаде в Сиднее, но потом пришлось снова ложиться на операции — сначала в Германии, а потом и в Испании.
— Как раз после Олимпиады-2000 к "Магдебургу" пришли самые громкие успехи в истории клуба — победы в чемпионате Германии и Лиге чемпионов.
— После Сиднея к нам пришел Вася Кудинов, двукратный олимпийский чемпион. В начале сезона-2000/01 мы с Васей как-то разговаривали с Гисласоном и между делом поспорили на ящик шампанского касательно выигрыша нами того чемпионата Германии.
А потом пришло время решающих матчей, и где-то в конце февраля у меня снова полетело колено. Гисласон напомнил о нашем споре, и мне пришлось еще два месяца играть с жестким тейпом.
"Магдебург" стал победителем Кубка ЕГФ, а следом выиграл и бундеслигу. Команда поехала праздновать — а я снова на операцию. На второй день Альфред и Вася навестили меня в больнице и доставили прямо в палату причитавшийся ящик шампанского.
— Судя по всему, с Гисласоном вы жили душа в душу?
— Отношения были и остались очень теплыми, дружескими. В раздевалке я мог многое сказать ребятам, но при этом и требовал с меня тренер больше, чем с других. Мне нравилось, что Гисласон выстроил правильное взаимодействие первой и второй команд клуба. За главную играли настоящие звезды, но и с резервом велась кропотливая работа. За него отвечал двукратный чемпион мира румын Георге Лику, который был и помощником Гисласона в основе.
После ухода исландца в "Гуммерсбах" Лику недолго исполнял обязанности главного тренера.
— На фоне побед в Лиге чемпионов и бундеслиге не было соблазнов попробовать себя в какой-нибудь другой топ-команде?
— Летом 2002-го шли разговоры о "Барселоне", которая проявляла предметный интерес. Возможно, я и не потянул бы там по здоровью, но менеджер "Магдебурга" жестко отшил испанских купцов, заявив, что Кулешов и на одной ноге ценнее всех остальных, которые на двух.
Я и сам не любитель менять команды. Поэтому признался боссам клуба, что меня все устраивает, и очень скоро подписал новый трехлетний контракт.
— С учетом частых проблем со здоровьем помогать сборной России становилось все сложнее. Мотивировала нереализованная мечта об олимпийской медали?
— Могу сказать спасибо Владимиру Салмановичу. Перед Афинами-2004 в распоряжении Максимова были неплохие разыгрывающие — Виталий Иванов и Александр Булах. И все равно он верил в меня и давал возможность снова зацепиться за олимпийский шанс.
Договорились, что если буду выдерживать нагрузки сборов, то смогу попасть в состав. Тогда доигрывали в сборной наши корифеи: Андрей Лавров, Александр Тучкин, Василий Кудинов. В такой компании пойти за олимпийской медалью было очень волнительно и увлекательно.
О здоровье тогда, честно говоря, особо не думал, потому что прекрасно понимал: другого шанса уже не будет. У всей команды горели глаза, мы были единым целым. Как ни странно, запомнилась больше не четвертьфинальная победа над французами, которые прошлись катком по всем в группе, а успех в последнем матче предварительного раунда против исландцев. Не выиграй мы тогда, и в плей-офф не попали бы.
Когда же оставили за бортом французов, стало легче, потому что переключились на борьбу за медали. А та сборная России на групповых этапах и на стадиях плей-офф — это две совсем разные команды.
— В 2007 году случилась беспрецедентная история с подключением к команде по ходу чемпионата мира на один-единственный матч.
— В том сезоне травмы не сильно беспокоили, но зато изменилась диспозиция в клубе. Гисласон ушел из "Магдебурга" в "Гуммерсбах", а главным тренером стал поляк Богдан Вента.
С ним взаимопонимание как-то сразу не сложилось. Очевидно, Вента на меня не рассчитывал. Параллельно с "Магдебургом" он тренировал сборную Польши. Когда россияне на чемпионате мира вышли в четвертьфинале на поляков, для меня это стало мощнейшей мотивацией присоединиться к команде и доказать Венте, чего я стоил как игрок.
И вот как это произошло. Накануне чемпионата мира мне позвонили и попросили присоединиться к финальному этапу сбора национальной команды. Я согласился, но на первой же тренировке получил травму бедра и вернулся в Германию, где занялся реабилитацией. Тем временем турнирные пути вывели сборную в четвертьфинале на поляков, и снова раздался звонок из России.
Пошел к руководству "Магдебурга" и попросил отпустить меня в сборную — под мою ответственность. Накануне четвертьфинала был в расположении команды и в заявке.
Верите, та игра совсем не запомнилась. Вообще. За два часа до начала доктор с массажистом сделали тейп от паха до колена — и в бой.
Затем вышел с таким же тейпом на утешительный матч против исландцев и уже в первом тайме почувствовал: еще немного — и случится новый разрыв мышцы.
Это было мое последнее появление на площадке в форме сборной России. А мышцу я все-таки дорвал — во второй игре после возвращения в "Магдебург".
