Его сына зовут Никола. И тот входит в когорту лучших левых полусредних мира, будучи лидером "Киля" и сборной Австрии. Впрочем, и биография отца просится к пересказу.
Лепс, "Сваты", пельмени, украинский язык... Любимое Николы Билыка
Вратарь Сергей Билык успел стать бронзовым призером молодежного чемпионата мира 1991 года мира в составе сборной СССР. Но по причине юного возраста в олимпийскую Барселону год спустя не попал.
Зато оставил добрый след в родной украинской сборной и доиграл до ветеранских седин в австрийском клубе, где провел последние сезоны плечо к плечу с сыном.
— Когда мы договаривались о времени интервью, был удивлен, как рано стартует ваш обычный день.
— Спортивный интернат в Зюдштадте находится в 38 километрах от моего дома. Тренировки там начинаются в 7.30. А работа у жены — ровно в шесть. Поэтому выезжаем мы вместе, в 5.30.
Если мне трогаться позже, то можно уже застрять в утреннем трафике и опоздать. А так добираюсь до места, и еще остается немного свободного времени до прихода ребят. Провожу его в тренажерном зале.
В этом интернате работаю в первой половине дня — с понедельника по пятницу. А еще раз-два в неделю по вечерам тренирую вратарей наших женских команд.
Раньше работал и в мужском клубе "Файверс", где сам отыграл восемнадцать лет. Но на гандбол уже просто не хватало времени. Дело в том, что у меня есть еще и бизнес, который со спортом совсем не связан.
— И чем же вы занимаетесь?
— Я застройщик. Возводим объекты в Вене, в ее пригородах, в Зальцбурге.
— Это впечатляет. Далеко не всем спортсменам удается подобным образом найти место в жизни, завершив активную карьеру.
— С детства моей главной мотивацией были исключительно занятия гандболом. Но потом развалился Советский Союз, и рухнула та довольно комфортная система большого спорта, где надо было думать только о достижении результата — заботу обо всем остальном брало на себя государство.
Возможно, так было не везде, но украинский спорт на какое-то время вошел в штопор. Поэтому в моей жизни рядом с тренировками стали появляться какие-то коммерческие пробы. И потом, когда переехал играть в Австрию, ничего в этом плане не изменилось.
Вот смотрите: здесь у меня было восемь тренировок в неделю, двухразовые — только в понедельник и вторник. В остальные дни оставалось уйма незанятого времени. И, конечно, при наличии идей и правильного подхода к делу появлялась потребность заняться чем-то еще.
В Донецк я возил мебель из Польши, потом — продукты питания. В Вене занимался продажей полипропилена, в ту пору он был очень востребован в Украине.
— Для успешной спортивной карьеры вам, наверное, было бы полезнее родиться не в Донецке, а в Запорожье — ведущем центре украинского гандбола.
— Да, пожалуй. Мою родину трудно назвать городом с прочными гандбольными традициями. Но были пару фанатичных энтузиастов. В первую очередь это Иван Иванович Фучеджи, создавший клуб "Шахтер". Ну и, конечно, обязан по-доброму вспомнить своего первого тренера Николая Ивановича Бердникова.
В пятнадцать лет я играл за сборную Украины с ребятами на два года старше. Тогда же попал в "Шахтер", который выступал в первой лиге чемпионата СССР. Когда исполнилось двадцать, меня позвали в киевский СКА и заверили, что буду там первым вратарем. Понятно, что об условиях контракта я и не заикался. Главным аргументом была возможность играть в высшей лиге.
— Да и военный призыв — дело святое.
— Кстати, я вполне мог оказаться и в ЦСКА. На меня пришли две директивы: одна из Москвы, другая из Киева. В Донецке были настроены отправить меня только в Москву. Поэтому, когда я оказался в Киеве, случился небольшой скандал: "Серега, ну как же ты мог?". Но там же не я вопрос решал…
На присягу пришел в гражданке, дали текст, зачитал. Спрашиваю: "А где форму военную форму выдают?" — "А оно тебе надо? Иди, тренируйся!". 1991 год. Все рушилось и менялось. И потому служба получилась такой, что я ни разу не надел сапоги...
— Обидно, наверное, что старт карьеры пришелся на эпоху таких перемен...
— Ну да. Молодежной сборной Союза мы выигрывали тогда все турниры. Теперешних мировых лидеров — французов и испанцев — выносили на 18-20 мячей. За серьезных соперников принимали только "югов".
Помню, на молодежном чемпионате мира 1991 года в Греции выходили против шведов на решающий матч за выход в финал, а тренеры уже прикидывали, как будем спорить за золото с югославами. Представьте, как те обрадовались, когда узнали, что нас в финале не будет — сделали тех шведов на "плюс 11". А мы тогда только третьими стали, для сборной СССР это был позорный результат.
А ведь команда собралась отличная: Стас Кулинченко, Лева Воронин, Андрей Барбашинский, Дима Торгованов, Денис Кривошлыков, Слава Горпишин. Все они потом стали олимпийскими чемпионами.
— Андрей и Слава — уже через год, в Барселоне.
— Как и мои одноклубники из киевского СКА Сергей Бебешко и Юра Гаврилов. Я тоже числился в кандидатах. Но вы же знаете, кто тогда защищал ворота сборной СНГ — Андрей Лавров и Игорь Чумак, голкиперы выдающиеся.
Хотя конкуренции я не боялся. Если бы не распад Союза, за место в воротах главной его команды, конечно, боролся бы. Но политические катаклизмы отбросили тогда украинский гандбол далеко назад.
— Вырванные из карьеры годы?
— Да. За сборную Украины я начал играть только в 2000-м и выступал до 2010-го. Когда туда пришел, сразу стабильно сделался самым возрастным в составе. Играл, по сути, с ребятами другой генерации.
— На чемпионате мира в 2001-м ваша команда выступила совсем неплохо — стала седьмой.
— Тот чемпионат принес немало положительных эмоций. Чего стоит хотя бы 1/8 финала, где мы во втором овертайме вырвали победу у хорватов, которые стали победителями следующего чемпионата мира.
Но больше всего обидно, когда на "мире" 2007 года мы попали в расклад, в котором от нас ничего уже не зависело. В нашей предварительной группе были французы, исландцы и австралийцы. Французам мы проиграли одиннадцать. Но основной матч, понятно, был против исландцев. И у них мы выиграли три.
А на следующий день французы вышли на игру против Исландии вторым составом и "улетели" на "минус 8". Никогда больше те островитяне у "трехцветных" не выигрывали, но почему-то именно в 2007 году в Германии упираться французам на захотелось...
Вот тогда было обидно, потому что на том чемпионате у нас играл один из лучших составов за всю историю украинского гандбола, а классифицировались только четырнадцатыми.
В первых призывах сборной Украины хватало классных мастеров: Олег Великий, Юра Костецкий, Виталий Нат, Слава Лочман. В сборную мы тогда приезжали не ради денег, нам даже авиабилеты федерация оплачивала потом в течение полугода. Но об этом никто не думал. Хотелось играть и чего-то добиться для родной страны.
Вот потом народ пошел уже привередливый. Но мне кажется, что сейчас ребята, пробившиеся на чемпионат Европы 2020 года, думают тоже прежде всего о гандболе.
— Вы ведь еще и в Тунисе поиграли.
— Эту страну как гандбольную поначалу вообще не воспринимал. Но тогда в жизни наступил трудный период, и нашей семье надо было сменить обстановку. Тренер нашел африканский вариант, а я получил новый опыт. А главная радость в Тунисе была, когда родился сын Никола.
— Или Микола все-таки?
— Сейчас немного сожалею, что в семье мы разговариваем на русском. Хотя украинский я знаю. Язык удивительно красивый, необычайно певучий. Но вот своих детей к нему так и не приучил. В русскоязычной части Украины сына называют Николой, а там, где говорят по-украински, он, конечно, Микола.
Никола родился в ноябре. И только в феврале его кроватку заносили в дом, а остальное время она стояла на террасе. Климат там очень комфортный. Если не считать очень жаркое лето. Жить там можно было вполне.
— А уехали уже через два года. Почему?
— Контракт у меня был на четыре. Но затем тунисская федерация ввела правило, запрещавшее вратарям-иностранцам играть в сильнейшей лиге. Они объясняли это заботой о развитии своих игроков. В интересах сборной там вообще без раздумий шли на крутые нововведения. Подвергался правке календарь. Был сезон, когда легионерам запретили бросать семиметровые, чтобы подтянуть в этом плане доморощенных пенальтистов...
Короче, когда ввели то "правило вратарей", мне пришлось вернуться домой, в "Шахтер".
В 1997 году он должен был сыграть в Лиге чемпионов, но в квалификационном раунде нам не хватило мяча в споре с командой из Македонии. И после этого в клубе начались финансовые проблемы.
Когда деньги за гандбол не платили, приходилось зарабатывать для семьи другим образом. Тренировался с командой раз-два в неделю, а в оставшееся время занимался коммерческими проектами.
— В то лихое время это было рискованно...
— Сам я донецкий, и мне было проще. Знакомые ребята, вместе с которыми вырос, выбрали разные жизненные пути. Кто-то ушел в криминал, кто-то в коммерцию. А мне было спокойно в своей нише — мелкооптовой торговле водкой и сигаретами. В большой бизнес я не лез.
Но через восемь месяцев тренер сказал: "Серега, в клубе появились деньги, заканчивай эту фигню". Я сразу все бросил и снова полностью сосредоточился на гандболе. Тем более для тех времен зарплаты были действительно неплохими.
Но я уже знал, что очень хорошо в нашей стране долго не бывает. И, не скрою, подумывал о зарубежном контракте. А вот тогда-то как раз позвонил из Австрии Анатолий Николаевич Евтушенко.
Через три дня я был в Вене. Контракт с "Файверсом" заключил до конца сезона. И, кстати, затем все восемнадцать австрийских лет подписывал соглашения только на год. В конце каждого сезона было интересно обсудить с менеджером дальнейшие планы.
— Это говорит о вас как о человеке обстоятельном.
— За много лет у нас сложились с этим менеджером очень теплые отношения. Теперь он порой даже помогает мне в решении каких-то неспортивных вопросов. Но однажды, когда мне исполнилось 40, ему показалось, что мой вратарский потенциал начал падать и нам стоит подкорректировать контракт в сторону уменьшения сумм.
Я сказал, что на такие условия пойти не могу. И через два дня у меня на руках был экземпляр предполагаемого контракта с "Хардом" — основным нашим конкурентом. Показал его менеджеру "Файверса", и тот сразу же подписал меня на прежних условиях.
После этого отыграл за клуб еще семь лет, и после каждого сезона обсуждение контракта сводилось лишь к одному вопросу: "Сергей, ты ведь еще планируешь поиграть?". Когда я заканчивал в 47, меня просили остаться еще хотя бы на год.
— Напоследок вы выиграли титул чемпиона Австрии, а до этого пару раз брали Кубок страны.
— Честно говоря, не думал, что после сорока у меня будет серьезная мотивация оставаться в гандболе. Но очень хотелось поиграть в одной команде с сыном. И последние три-четыре сезона оставался в игре именно потому, что выходил на площадку вместе с Николой.
— Об этом мы непременно поговорим подробнее. А пока отмотаем хронику. Предположу, вы быстро адаптировались в Австрии — как человек весьма коммуникабельный.
— Когда сейчас приезжаю домой, в Донецк или Киев, то уже чувствую себя неуютно. Да, у меня там есть родные, друзья и знакомые. Но нет дела, которым я занимаюсь. А в Австрии я востребован. Здесь и друзья, и клуб, и бизнес.
Это и есть ответ на ваш вопрос. Везде, где у тебя есть дело, тебе хорошо. Мне ради дела пришлось отказаться от работы в "Файверсе". Хотя роль второго тренера очень нравилась.
Но это занимало слишком много времени и отрывало от строительного бизнеса. Хотя, как уже рассказал, совсем от гандбола не отошел. Пытаюсь совмещать два любимых дела и чувствую себя счастливым человеком.
— Отмечаете разницу в менталитете австрийцев и украинцев?
— Она огромна. Мы привыкли делать все одним махом: сегодня решили, завтра начали. У нас нет долгосрочного планирования — на три, пять лет вперед. Думаю, это из-за нестабильности в обществе. Никто не знает, где что с ним будет через год, чем он вообще будет заниматься.
А здесь все размеренно и дотошно. Такую пунктуальность я стараюсь у австрийцев перенять. Эту нацию не назовешь богатой. Но она зажиточная, это точно. Причем все здесь большие любители сэкономить. Знаю, если в такие условия поместить наших людей, то они поведут себя совсем по-другому.
Австрийцы не очень открыты, особенно, если ты не знаешь языка. Я по-настоящему адаптировался в стране только года через четыре, когда у меня появились знакомые не из мира гандбола. Это было связано с детьми, которых надо было водить в садик.
— Язык – главный шлагбаум для работы на Западе наших тренеров...
— Зато здесь очень много специалистов из бывшей Югославии. Не сказал бы, что квалификацией они выше тренеров из бывшего Союза. Зато поголовно знают европейские языки. Плюс проявляют солидарность, какую прежде я наблюдал у грузин или армян: куда ни приедут, мгновенно находят своих и становятся с ними лучшими друзьями, тянут друг друга за собой в любой ситуации. У нас, славян, такого почему-то нет.
— Вот вы ведь могли создать венскую славянскую диаспору на основе дружбы с Анатолием Евтушенко.
— А у нас с Анатолием Николаевичем великолепные отношения. Он много сделал не только для "Файверса", но и для всего австрийского гандбола. Например, предложил программу подготовки молодых игроков. В числе первых по ней работали ребята 1996 года рождения, мой Миколка и Иван Мартинович — эти парни сейчас в бундеслиге. Сегодня по ней идут игроки 2000 года. Уверен, из них тоже вырастут хорошие мастера.
Благодаря программе Евтушенко "Файверс" в Австрии лидер по воспитанию талантов. Мы стабильно выигрываем чемпионаты страны в разных возрастах — примерно в восьми случаях из десяти.
А еще в общении с Евтушенко получаю много полезной информации — ведь раньше с гандболом в СССР работала сильная научная группа. Сейчас что-то подобное практикуют во всех ведущих сборных, но на уровне клубов это движение только начинается.
— Думаю, в запасниках у Анатолия Николаевича имеется немало поучительных знаний не только научного содержания.
— Есть, конечно. И он ими делится. Но пересказывать его истории не стану. Если любопытно, могу рассказать свою.
— Давайте.
— Дело было на молодежном чемпионате мира в Афинах, где мы, как вы помните, заняли лишь третье место. Грустный вылет на родину был рано утром. Когда в аэропорту взял сумку с тележки, развозившей багаж, она показалась мне подозрительно тяжелой. Но списал это на усталость после бессонной ночи.
У стойки регистрации поставил сумку на ленту транспортера и увидел, как округлились глаза у контролеров, смотревших на экран. Один говорит: "Бомба!"
К сумке сразу подлетели какие-то люди, предупредили, чтобы никто не подходил, поволокли сумку в сторону. С серьезными лицами открыли и извлекли оттуда... обыкновенный огнетушитель!
Поворачиваюсь к ребятам, те стараются выглядеть тоже озабоченными, но кое-кого распирает от смеха. Кстати, я так и не узнал, кто меня тогда так подставил. Наверное, и клали сюрприз наугад — ведь сумки у всех были одинаковые.
— Так что греки?
— Успокоились, заулыбались, покосились в нашу сторону. И сказали, чтобы я этот огнетушитель куда-нибудь отнес. А куда его нести в аэропорту?
Хорошо, что там была стойка "Аэрофлота". Подошел к ней: "Это вам просили с нашего рейса передать". — "Ну поставьте вон туда…" Конец истории.
— И все же кто мог тот опасный розыгрыш затеять?
— Да любой! Команда у нас была сплоченная. В мае я летал по делам в Москву и через Стаса Кулинченко попросил, чтобы меня кто-то встретил. В аэропорт приехал Денис Кривошлыков. Не видел его лет пятнадцать. Как же здорово было обняться!
— Правда, что лучшие игроки вырастают из шалопаев?
— Сто процентов. Я мало встречал таких, кто был бы и в жизни отличником, и на поляне выглядел фантастически. Это касается и европейцев. Исключения, конечно, бывают, но их очень мало.
В Киеве я был одним из главных залетчиков. Спасибо тренерам, что не сильно штрафовали. Бывало, нарушал режим, являлся после отбоя и лез в гостиницу по пожарной лестнице, думая, что самый умный. А тренеры, которые по молодости сами те же лестницы облазили, ждут тебя наверху и даже помогают с той стороны открыть фрамугу.
Штрафовали нас обычно не деньгами, а кроссами. Опоздал накануне — ну давай, побегай часок. Думаете, для нас это была страшная кара?
Физическая готовность людей, игравших в высшей лиге советского гандбола, была такой, что разбуди их посреди ночи и скажи, что надо пробежать километров двадцать, они рванули бы сразу. И к финишу не очень бы и устали...
Часть 2. Сергей Билык: "Очень хочется, чтобы Никола оставил в мировом гандболе красивый след"